Евгений Сухов - Трактир на Мясницкой Страница 23

Мы выпили. После чего кусочек свиной отбивной, легший в рот, растаял, оставив блаженный вкус и приятное чувство сытости.

– Может, это все же Аделаида Марковна муженька своего пришила? – спросил я после паузы.

– Может, она, – снова впал в задумчивость Володя. – А может, и не она… Голубева тоже она, что ли, отравила?

– А может, он случайно отравился? – предположил я.

– Ага, случайно, – скривился Володя. – В той баночке, что ты мне дал, был ведь соус, сделанный Голубевым, так?

– Так, – ответил я.

– И он его, конечно, пробовал, – без всякой вопросительной интонации произнес Коробов.

– Конечно, пробовал. А как иначе. Это ж был его фирменный соус для его… этих… мясных рулетов.

– Ну, вот он и допробовался, – сказал Володя. – В этой твоей баночке яд нашли. Именно в его баночке. С его, Голубева, соусом. Какая уж тут случайность. – Коробов как-то сник, и я разглядел в глазах своего друга выражение отчаяния. – В общем, я понимаю одно: в этом деле я ни хрена не понимаю. Не вяжется ничего. Ни-че-го, – повторил он по слогам. – Упущено что-то. Что-то просмотрели мы с тобой в этом деле. Не разглядели ниточку, за которую надо было дернуть. А теперь эта ниточка и вовсе стала невидимой.

– Давай тогда отмотаем кадры назад, – предложил я Володе. – И начнем все с самого начала и без суеты.

– Мне дали только трое суток, помнишь? – посмотрел на меня Коробов.

– Помню, – ответил я и бодрым тоном добавил: – Ну, у нас еще навалом времени. Не бойся, успеем…

Я думал, что день так и закончится, поздним ужином и прощанием с Володей, но не тут-то было.

Уже в десятом часу вечера позвонила Ирина.

– Ты еще занимаешься этим делом? – поинтересовалась она.

– Каким? – машинально спросил я.

– Убийствами шеф-поваров Максимова и Голубева? – она было немного удивлена, поскольку знала, что подобного рода дела, если я за них берусь, всегда довожу до конца.

– Да, – коротко ответил я, нутром уже чувствуя, что звонит Ирина неспроста.

– Хочешь знать кое-что? – загадочно сказала она.

– А что это – «кое-что»? – осторожно спросил я.

– Ты приезжай, тогда узнаешь… – ответила она снова загадочно.

– А как же твоя мама? Неудобно получится.

– Ее нет, – последовал немедленный ответ, который меня вполне удовлетворил.

Надо сказать, что у Ирины я бываю нечасто, и только тогда, когда ее мама в отъезде. Почему-то Ирина не хочет, чтобы я встретился с ее мамой. Ни случайно, ни специально. Я даже сомневаюсь, знает ли мама Ирины вообще о том, что я существую.

Первый раз я попал к Ирине месяца три назад. Когда занимался делом странной и таинственной гибели в собственной квартире заслуженного артиста России Игоря Санина. А Ирина с мамой проживали на одной с ним лестничной площадке. В первый день своего расследования этого дела в их квартиру номер семь я не попал: никого не было дома. Зато попал позже, когда всех соседей я уже опросил и оставалась только одна квартира, с жильцами которой я еще не разговаривал. Я позвонил в эту квартиру, и очаровательная девушка, по имени Ирина, не только впустила меня в дом, но и угостила бразильским кофе. Особо много о Санине я у Ирины не выведал, зато узнал, что в квартире номер семь обычной девятиэтажки живет красивая девушка. И что на данный момент она одна, поскольку ее мама находится в командировке в другом городе.

Она мне сразу как-то понравилась (я отметил в себе такую особенность: мне всегда нравились фигуристые и симпатичные девчонки, даже если они бывали порой стервозными; хотя, с другой стороны, кому они не нравятся?). И я ей. Кажется. Но я в то время был очень увлечен расследованием убийства знаменитого актера и ушел, несмотря на то, что Ирина явно желала, чтобы я остался. Женщины обычно таких вещей не прощают, а посему я не счел нужным ни звонить, ни искать с ней встречи, будучи уверенным, что она на меня обиделась и на дальнейшее развитие наших отношений не пойдет.

Второй раз я встретился с Ириной на несостоявшейся конференции в институте неврологии имени Кожевникова при МГУ. Это когда убили заведующего экспериментальной лабораторией Фокина, когда он хотел во всеуслышание заявить, что все якобы сверхуспешные исследования его лаборатории по блокировке в мозгу зон, отвечающих за негативные эмоции, а проще говоря, за злодеяния, полная подтасовка фактов.

Ирина, как оказалось, второй год уже посещала Школу юного журналиста при МГУ и собиралась поступать на факультет журналистики. И у нее было задание: написать репортаж с этой конференции. Куда мой шеф заслал и меня… А что бывает, когда люди встречаются дважды? Когда судьба проявляет настойчивость, сводя незнакомых людей друг с другом? Правильно. Они завязывают знакомство и, случается, остаются вместе. Когда надолго, а когда и навсегда. Как будет у нас с Ириной, я пока не знал. Иногда мне казалось, что у нас все хорошо настолько, что лучше и быть не может. Но бывало, что мне казалось и совсем иначе…

Она встретила меня так, будто ждала целый год. Это мне понравилось. Спросила, буду ли я ужинать, на что я ответил, что сыт, не вдаваясь в подробности, с кем и где я ужинал.

– Тогда – чай? – спросила она и включила электрический чайник. И уселась напротив меня, подперев ладошками щеки и разглядывая мое лицо, будто видела впервые.

– Что смотришь? – спросил я. – Что-то не так?

– Нет, все в порядке, – она чуть повела плечиками и продолжала смотреть. – Нравишься…

А потом мы пили чай, и она болтала о всякой всячине.

– А где мама? – спросил я.

– В командировке, – ответила Ирина. – Ну, а как идет расследование загадочных убийств двух шеф-поваров посредством отравления их ядом рицин?

Она хитренько так посмотрела на меня, и я вспомнил, что позвала она меня для того, чтобы «кое-что» сказать.

– Да никак, – ответил я. – Тупик полнейший. Абсолютно ничего не ясно и, вообще, не за что зацепиться.

– А я кое-что узнала, – Ирина улыбнулась и уже загадочно посмотрела на меня.

– Говори, – как бы разрешил я.

– Разрешаешь? – спросила она.

– Ага, – ответил я.

– Боюсь, то, что я сейчас скажу, запутает тебя и твоего друга-следователя еще больше, – заметила девушка.

– Да говори уж, – поторопил я. – Скрывать важные улики или сведения, и тем самым препятствовать проведению следствия, непозволительно и противозаконно, – добавил я без улыбки.

– Этот Трофим Максимов был тот еще ходок, – сказала Ирина после недолгой паузы.

– Это известно, – произнес я, понимая, что это лишь прелюдия к информации, которую девушка собиралась мне сообщить.

– А тебе известно, кто был в любовницах повара-сластолюбца? – спросила она.

Я округлил глаза:

– Неужели сама Анна Семенович?

– Не-ет, – покачала головой Ирина.

– Вера Брежнева? – сморгнул я.

– Не-е-ет, – со смешком ответила Ирина.

– Анджелина Джоли?! – выпучил я глаза, как бы пребывая в безграничном удивлении.

– Нет, – отрезала Ирина. – Это Тамара Глебовна.

– Да ты что, быть этого не может! – вскричал я, подпрыгнув на стуле. А потом серьезно спросил: – А кто это?

– Супруга покойного шеф-повара Голубева… – четко произнесла Ирина.

Вот тут глаза у меня уже округлились натурально. Максимов имел супругу Голубева, который считал Трофима Ивановича, по меньшей мере, своим хорошим приятелем! Сла-авненько получается.

Ай, да Максимов. Ай, да чей-то сын. Настоящий мачо, коли к нему так липли женщины. Кроме собственной жены, конечно…

– Ну, что? – Ирина снова с хитрой улыбкой посмотрела на меня. – Как тебе моя информация?

– Супер, – ответил я. – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Теперь, вообще, ни черта не понятно про эти отравления бедных шеф-поваров: кто, кого, а главное, зачем…

– Шерше ля фам, – произнесла Ирина расхожую фразу. – Тебе не кажется, что тут замешана женщина?

– Да уж, – пробурчал я. – Еще как кажется…

Что-то много, и правда, вокруг этого дела женщин. Аделаида Марковна, жена… нет, теперь вдова Максимова, которая была любовницей члена конкурсного жюри Дрего Мора и, похоже, ненавидела своего мужа… Наталья Михайловна Сергеева, сушеф ресторана «Трактир на Мясницкой», где служил шеф-поваром покойный Трофим Иванович Максимов, с которым у нее некогда была интимная связь и с которым она находилась, по ее словам, в дружеских отношениях… А теперь вот и Тамара Глебовна Голубева, как оказывается, еще одна любовница вездесущего жеребца (прости, господи) Трофима Максимова, уже не в прошлом, а в настоящем времени, которой вполне мог надоесть как собственный муженек, так и любовничек. И правда, черт ногу сломит, разбираясь в этих бабских намерениях, поведении и возможных мотивах убийства. Но то, что в убийствах обоих мужчин, Максимова и Голубева, замешана женщина или даже несколько женщин – это ясно как божий день. Да и способ убийства – отравление – указывал на женскую руку. Мужик – он действует иначе. Бьет битой по башке или, на худой конец, режет разбитой бутылкой лицо… Всаживает в живот тесак… Стреляет… А травить ядом…