Евгений Сухов - Трактир на Мясницкой Страница 24

Жалят насмерть, дорогие товарищи мужчины, только бабы. И вообще, все зло в мире, ну, или почти все, – тут я посмотрел на Ирину, вдруг наполнившись огромной и всеобъемлющей нежностью, – из-за них, женщин. Ни доверять, а тем более верить или полностью полагаться на них решительно нельзя. Но, с другой стороны, как обходиться без женщин? Этот вопрос пока остается открытым…

– А откуда у тебя такая информация, Ирина? – спросил я. – Про Тамару Голубеву?

– Я веду свое журналистское расследование, – ответила девушка. – И у меня свои секреты и источники, как у тебя и твоего друга Коробова. Но скрывать от тебя я ничего не намерена, ведь это ты взял меня на финал конкурса «Кулинар две тысячи тринадцать» после убийства Максимова, за что я тебе очень благодарна. Так вот, – она посмотрела на меня даже как-то снисходительно, – у женщин, даже таких молодых, как я, очень развита интуиция. Больше, чем у мужчин, даже таких умных, как ты, к примеру… И я сразу почувствовала, что интересоваться надо человеческими отношениями, бытовыми, а не профессиональными, поскольку с отравлением Голубева вопрос о том, что убийства обоих шеф-поваров связаны с конкурсом и с главным призом – рестораном «Добрыня» на Театральной площади, лично для меня отпал. И встал другой вопрос: а не месть ли это? Бабская, безжалостная…

– Это ты верно заметила, – встрял я в монолог Ирины, который я очень внимательно выслушал. Ведь послушать умную женщину, пусть и моложе тебя, и кое-чему у нее поучиться, когда она откровенна и говорит вещи, присущие женской природе, никогда не лишне. – Месть женщины – самая безжалостная и жестокая месть.

– Очень хорошо, что ты это понимаешь, – искоса глянула на меня Ирина, и в ее глазах блеснул огонек дикого зверя. И быстро потух… – Так вот, – продолжила она. – Я узнала, где живет, то есть жил, Голубев, и отправилась туда. Дом большой, многоквартирный, но у него всего один подъезд. И, конечно, весть об убийстве шеф-повара взбудоражила всех местных старушек. Они, как это обычно бывает, собираются на лавочках возле подъезда и обсуждают все, что случилось в их доме. Так было и здесь. Когда я присела на краешек скамеечки, имитируя, что в мою босоножку попал камешек и я его вытряхиваю, то услышала вот такую фразу: «Довела баба мужика-то». Конечно, речь шла о Голубеве, вернее, о его жене, поскольку вряд ли в их доме случилось более значимое событие, нежели убийство жильца. Я продолжала заниматься босоножкой, расстегивала и застегивала ремешок и всячески тянула время. И прозвучала вторая фраза, еще больше насторожившая меня: «Сначала от хахаля освободилась, а потом и от муженька». И третья: «Отравительница». Все встало на свои места. Я поняла, что речь идет и о самом Голубеве, «муженек», и о Максимове, «хахаль»…

– Ну, старушки эти соврут – не дорого возьмут, – заметил я. Но так, для проформы. Поскольку все, что говорила Ирина, было крайне интересно и, конечно, заслуживало внимания.

– Во-от, – протянула девушка и, соглашаясь со мной, кивнула. – Я такое тоже допускала. Хотя, как известно, дыма без огня никогда не бывает. Поэтому после услышанного я пошла в ресторан «Трактир на Мясницкой» и побеседовала с Натальей Михайловной Сергеевой, представившись корреспондентом «Комсомолки»…

– Вруша, – снова вставил я.

– И ничего не вруша, – парировала Ирина. – Это чистая правда. Ну, почти. Потому что мой материал про второй день финала конкурса «Кулинар две тысячи тринадцать» и убийство шеф-повара Голубева взяла «Комсомолка». Едва с руками не оторвала, кстати. И мне поручили дальнейшее расследование этого дела, связанного с убийствами двух шеф-поваров. Чем я в настоящее время и занимаюсь.

– Причем довольно успешно, – снова заметил я. – Ну, и что тебе рассказала Сергеева?

– Все, что мне было нужно узнать, – ответила Ирина. – Поскольку я знала, что она дружит с Максимовым, я решила, что она не может быть не в курсе о его связи с женой Голубева, поскольку женщины просекают такие вещи с ходу, не то что мужики. И напрямую спросила ее об этом.

– Интересное решение. Она могла послать тебя после этого очень далеко, знаешь? – сказал я.

– Нет, не могла. Это не в ее характере… – не согласилась со мной Ирина.

– Ты уже и ее характер разгадала? – удивился я.

– А чего его разгадывать: обыкновенный женский характер, – пожала плечами Ирина.

– Ну, и что тебе ответила Сергеева?

– Она ответила, что все это правда: жена Голубева была любовницей Максимова.

– Да-а, – протянул я. – Нам она об этом не говорила.

– Ну, во-первых, об этом вы у нее и не спрашивали, но она наверняка упомянула о том, что у Максимова были женщины. И посчитала, что с вас – хватит.

– Это почему? – поинтересовался я.

– Потому что вы с Коробовым – мужики. А мне она рассказала больше потому, что я женщина. И это, во-вторых.

– Вот все-таки как важно иметь женщину в сотрудниках, – заулыбался я.

– Ну и потом, вы же тогда еще не знали, что жена Голубева – любовница Максимова.

Ответ исчерпывающий. Информация, которую сообщила Ирина, была стоящей. Хотя света она на это дело не пролила ничуть. Напротив, все стало туманнее и еще больше запутаннее.

– И когда ты только все это успела? – спросил я раздумчиво.

– Вот, успела, – ответила Ирина и посмотрела на меня с хитринкой: – Потому что у меня имеется хороший учитель.

Наконец, день, столь насыщенный событиями, подошел к концу. Так думал я. Но Ирина думала иначе…

Глава 6

Нигде не готовят вкуснее, нежели в «Трактире на Мясницкой», или Две новости

– Нет, совсем не такая к нему женщина приходила… – консьержка была разговорчивой, что в данный момент мне оказалось только на руку. – Она такая, знаете, – женщина поджала губы и повела плечами, – фифа. Баронесса, одним словом…

Мне стало понятно, что речь шла об Аделаиде Марковне. Поскольку определение «баронесса» никак не подходило для Сергеевой. Стало быть, Сергеева к Дрего Мора не приходила и подкинуть семена клещевины, соответственно, ему не могла.

Но Максимовой-то подставлять итальянца зачем?! Из ненависти ко всему мужскому полу, что ли, получается?

– А вы что, правда с телевидения? – консьержка смотрела на меня во все глаза.

– Правда, – ответил я.

– А с какого? – продолжала любопытствовать консьержка.

– Наш телеканал называется «Авокадо».

– Никогда не слышала о таком… – произнесла в задумчивости женщина.

– Вот, теперь услышали, – сказал я. Похоже, консьержка кроме «Первого канала» и «России» ничего больше и не смотрела. Впрочем, у нас в Москве таких много…

Теперь надлежало поговорить с Сергеевой, чтобы самому услышать то, о чем мне поведала Ирина… И еще посмотреть Наталье Михайловне в глаза…

Ресторан «Трактир на Мясницкой» был хорош. Уютная обстановка, приглушенная музыка, причем не попсовая, а композиции Поля Мориа и Нино Рота. А меню! Все блюда, которые я заказал, были просто объедение. И правда, Трофим Максимов был гениальным поваром.

Когда принесли кофе, я попросил официанта, чтобы он пригласил ко мне сушефа.

– Что-то не так? – встревоженно спросил официант.

– Напротив, – ответил я. – Все очень вкусно. И даже более чем…

Наталья Михайловна подошла минуты через три.

– Добрый день, – поздоровался я.

– Добрый, – ответила Сергеева.

– Вы знаете, я еще никогда не ел ничего вкуснее, – произнес я восторженно. – И как вам это удается?

– У нас был хороший учитель, – потупила взор Сергеева. – Царство ему Небесное.

– Но вы и без него справляетесь превосходно, – заметил я. – Правда, все необычайно вкусно.

– Спасибо, мы стараемся, – сказала Наталья Михайловна.

– Вы знаете, я хотел бы… – начал было я. Мне вдруг стало неловко: я вот сижу, а женщина передо мной стоит, как подчиненная какая. И я попросил: – Вы не присядете?

Сергеева села напротив меня, и мы встретились взглядами. Взор ее был спокоен и даже благостен, как у человека, исполнившего важную миссию, тяжким грузом висевшую на нем.

– Вы не будете против, если я задам вам пару вопросов? – спросил я не очень решительно.

– А вы имеете на это право? – она улыбнулась. – Простите, это я так шучу… Конечно, задавайте.

– Поскольку я оказался в самом эпицентре известных вам событий, – сказал я, наверное, излишне претенциозно, – то мне просто ничего не остается, как продолжить их освещение на телеканале, который я представляю. То есть мне приходится… нет, не так, – сбился я, – в общем, я веду собственное журналистское расследование трагической гибели шеф-поваров Максимова и Голубева. В этом деле мне пока ничего не ясно, поэтому я решил прибегнуть к вашей помощи и…

– А вашему другу тоже ничего не ясно в этом деле? – неожиданно проговорила Наталья Сергеева.

– Какому другу? – спросил я машинально.

– Следователю, который был вместе с вами, – пояснила Наталья Михайловна. – Это ведь вы его вызвали?