Андрей Воронин - Комбат в западне Страница 24

Лифт спустил французского коллекционера и помощника вниз. Они прошли через шикарный холл. Прислуга вежливо улыбалась господину Бабеку, прекрасно его знала. Только за последний год он приезжал в Москву по меньшей мере раз десять и неизменно останавливался в «Метрополе», никогда не скупясь на чаевые.

Мерседес уже ждал Бабека. Секретарша сидела в машине рядом с водителем. Поль открыл дверь, и Жак Бабек с трудом всунул свое стодвадцатикилограммовое тучное тело на заднее сиденье.

Поль сел рядом.

— Куда, хозяин? — спросил помощник.

— На Малую Грузинскую.

На Малой Грузинской располагалась мастерская одного известного художника, который мог сообщить Бабеку где можно найти Станислава Шеришевского. Ведь тот довольно часто покупал у художника картины, а затем переправлял их на Запад.

Художник встретил Жака Бабека с распростертыми объятиями, надеясь, что тот приехал за картинами, и сразу же повел по мастерской, показывая свои новые произведения. Бабек внимательно рассматривал все то, что предлагал художник.

— Может быть, я вот эту картину возьму, — он ткнул пальцем в небольшой, шестьдесят на восемьдесят сантиметров холст.

— Вот эту? — изумился художник, а затем закивал.

Бабек понимал, говорил по-русски, но старался скрывать свой талант, свои знания. Разговаривал через переводчицу, через свою секретаршу, хотя прекрасно понимал что говорит художник Жаклин.

— Сколько вы хотите? — через секретаршу спросил Бабек.

— Немного — всего тысячу долларов.

— Нет, нет, это много! — замахал Бабек и покачал лысой головой.

— Как много? За такую картину много? А сколько вы можете заплатить? — спросил художник в грязном халате на голое тело, обращаясь к Жаку Бабеку, но глядя при этом на длинноногую девушку-секретаршу.

— Пятьсот долларов.

— Давайте семьсот, — вставил художник, — чтобы ни вам, ни мне.

— Нет, пятьсот, — твердо повторил Бабек.

— Пятьсот, — сказала секретарша, — господин Бабек не любит торговаться.

— Ну, пятьсот так пятьсот.

— Кстати, спроси у него где можно найти Станислава Шеришевского?

Художник уловил фамилию:

— О, Станислав Борисович! Вчера вечером я его видел на Беговой, у Семенова, знаете такого?

Секретарша перевела, Бабек кивнул.

— А телефон есть у Семенова?

Секретарша опять перевела вопрос, художник затряс головой, длинными грязными волосами.

— Дай ему деньги, — сказал Бабек, обращаясь к Полю.

Тот открыл портфель, отсчитал пятьсот долларов и подал художнику. Художник тут же спрятал деньги, даже не пересчитывая, в халат, из которого торчало несколько карандашей, и принялся завертывать в шелестящую бумагу небольшой холст.

— Я его не буду сейчас забирать. Скажите, я приеду за ним специально и может, еще что-нибудь приобрету для своей коллекции.

Художник был явно польщен и обрадовался.

— Можно позвонить? — обратился Поль к художнику.

— Да-да, пожалуйста, месье!

Секретарша позвонила. Шеришевского на Беговой не оказалось, но там сказали, что он отправился к себе в загородный дом и дали телефон. Жаклин позвонила в Подмосковье, но Шеришевский и оттуда уехал. А ровно через час «Мерседес» Бабека уже стоял у подъезда дома на Котельнической набережной, в котором была четырехкомнатная квартира Станислава Шеришевского.

Хозяин встретил дорогого гостя с распростертыми объятиями. Они были знакомы уже лет пятнадцать и много ценных вещей, даже бесценных, перешло от Станислава Борисовича Шеришевского к Жаку Бабеку, а потом было продано на аукционах. В общем, их союз был выгодным обоим.

— О, месье Бабек, месье Бабек! Прошу. И мадемуазель Жаклин, и месье… — Шеришевский галантно пригласил своих гостей к журнальному столику, а затем подмигнул Жаку Бабеку, приглашая его в кабинет, от пола до потолка заставленный книгами. — Присаживайтесь. Коньяк, водка? Вино? Все к вашим услугам.

— Немного коньяка, — сказал Бабек.

Тут же на письменном столе появились два бокала и бутылка с французским коньяком. Мужчины выпили.

Шеришевский медлил. Бабек нервничал.

«Ничего, ничего, — подумал русский коллекционер, — пусть понервничает. Тем больше будет его восторг и быстрее станет сговорчивым».

— Я нашел деньги, — сделав глоток терпкого коньяка, сказал Бабек.

— Это прекрасно, прекрасно… — Станислав Борисович подошел к шкафу, повернул ключик и вытащил завернутую в мягкую ткань панель «Янтарной комнаты».

Он положил ее на стол, аккуратно развернул, зажег настольную лампу. Янтарь вспыхнул, заискрился, заиграл золотистыми тонами.

Жак Бабек ладонью прикоснулся к теплому на взгляд янтарю.

— Вот она какая… — пробормотал Жак Бабек.

— Да, да, вот она какая! — повторил Шеришевский. — Великолепная работа! И самое главное, это подлинник.

— Когда можно будет увидеть всю?

Станислав Борисович развел руками:

— Должен появиться человек.

— Тот, кто нашел ее или перекупщик?

— По-моему, тот кто нашел.

— Где она находится? — задал вопрос Жак Бабек пристально вглядываясь в переливы янтаря на панели.

— Глупый вопрос, господин Бабек, очень глупый.

Кто же скажет такое? Но я думаю, где-то под Калининградом.

— Под Кенигсбергом? — уточнил Бабек.

— Да, да, там.

— А вы уверены, что нет обмана?

— Никакого обмана. Хотя, всякое может быть. Вещь ценная, я бы даже сказал бесценная.

— Да-да, бесценная, — пробурчал Жак Бабек. — Но она стоит два миллиона долларов. Это огромные деньги.

— Да, огромные, я понимаю. Но она того стоит.

— ; Я нашел деньги, — вновь повторил Бабек.

— Вот и прекрасно, вот и очень хорошо, — морщинистое лицо Станислава Борисовича Шеришевского расплылось в угодливой улыбке, в угодливой и хитрой.

Он прекрасно понимал, что стоит «Янтарная комната» никаких не два миллиона, а намного больше. И он также был уверен, что такой человек, как Жак Бабек, сможет ее выгодно для себя продать.

Мужчины пили коньяк, Жак Бабек поворачивал панель то так, то этак, словно бы пытался пробуравить ее взглядом насквозь.

Шеришевский стоял в стороне, у книжного шкафа, и время от времени бросал на француза довольный взгляд. Он понимал, Бабек от такого приобретения не откажется и будет ему благодарен.

— И еще один вопрос, месье Бабек, — почти шепотом сказал Шеришевский, — что я получу с этого?

— А сколько господин Шеришевский желает получить? Неужели вы не включили свою долю в цену?

Станислав Борисович задумался, затем подошел к столу, оперся на него руками и заглядывая в маленькие темные глазки Бабека, произнес:

— Про них я и говорю — пятьсот тысяч долларов — итого с вас будет два миллиона.

Бабек даже не стал спорить. Кивнул:

— И еще. Мне может понадобиться помощь, ведь все это надо будет как-то вывезти.

— Да-да, помогу конечно! Все, что будет нужно — сделаем. Но это пойдет за ваш счет, месье Бабек.

Жак Бабек опять кивнул и его лицо покраснело. Он почесал небритый подбородок. Затем прищурил глаза и провел ладонью по гладкой панели в мелких, едва заметных трещинках, провел нежно, как отец проводит рукой по голове любимого ребенка или страстный любовник по плечу своей возлюбленной.

— Дьявольская красота! Неземная! — сказал Бабек.

— Самое плохое, месье Бабек, это то, что комната принадлежит России, хоть и делали ее немцы.

— Много чего принадлежит вашей России, очень много чего. Но я хочу, чтобы она принадлежала мне.

Слышите, господин Шеришевский, мне и никому другому!

— Да-да, я понимаю. Но если кто-то об этом узнает, за это могут судить.

— Бабек не боится, — сказал француз.

Шеришевский аккуратнейшим образом завернул панель и спрятал в книжный шкаф.

— Значит, когда? — спросил Бабек.

— Я вам позвоню.

— Хорошо, — кивнул Бабек, — буду ждать с нетерпением.

— А деньги?

— Деньги будут. Но вначале я должен убедиться, что «Янтарная комната» на месте, что она не миф.

— Какой к черту миф! — воскликнул Станислав Борисович. — Никаких мифов! Вот деталь.

— Сколько там ящиков?

— Этого мне не сказали, — ответил Шеришевский.

— Но я должен знать. Ведь возникнут проблемы, надо будет договариваться о том, как все это вывезти за границу, как доставить во Францию.

— А почему во Францию? — задал вопрос Шеришевский.

— Можно и в Италию или Германию, Англию. Главное, вывезти отсюда.

— Этот вопрос, я думаю, мы решим, — сказал Шеришевский. — Еще коньяка, месье Бабек?

— Нет, нет, хватит, — он тяжело поднялся и посмотрел на книжный шкаф, на золоченые корешки старых книг.

Но смотрел он конечно же не на книги, смотрел на шкаф, куда была спрятана маленькая частичка «Янтарной комнаты». И он уже представлял какие дела закрутятся после того, как она окажется в его руках.

— Все, я еду.

Шеришевский проводил гостей до двери, а когда Бабек и его люди спустились по лестнице вниз, Станислав Борисович, возбужденно потирая руки, вернулся в свой кабинет.