Михаил Нестеров - Убить генерала Страница 26

Охранники вышли из подъезда и направились к машине, попутно шаря глазами по окнам дома. Даже показалось, что зацепились взглядом за окно, расположенное в сотне метров от них. Может, и отметили, что оно, открытое, представляет неплохую снайперскую позицию. У каждого своя работа, они с полвзгляда должны отмечать такие нюансы. Однако открытых окон хватало, равно как распахнутых настежь балконов.

— Так удобно?

— Да, — спокойно ответил Близнец, не обращая внимания на все еще недовольный тон напарника, занявшего его место. — Так гораздо лучше.

Крапивин не пропустил момент, когда генерал появился в прихожей. Кремлевский чиновник был в военной форме, фуражку снял, видимо, еще в подъезде. Крапивин чуть повел стволом, провожая Дронова, шагнувшего из прихожки в комнату.

Вот уже во второй раз Близнец видел генерала в оптику. Сесть бы в машину времени, перенестись на полтора года назад и преподнести подарок всем: министру обороны, прилетевшему в Моздок, себе, Проскурину, Хворостенко и еще многим людям, за которых было обидно. Или перенестись хотя бы на год, услышать недовольный голос: «Ну где этот снайпер?!» и ответить: «Он здесь!» Выхватить автоматический «стечкин» и разрядить всю обойму.

Сейчас же приходилось слушать капитана-инструктора.

— Внимание! Все внимание на зеркало! — Проскурин нервничал и не скрывал своего состояния. Он с каждой минутой продолжал доказывать, что как снайпер изжил себя.

— Спокойно, не психуй! — Это уже Виктор Крапивин слегка прикрикнул на товарища. Пришла пора взять инициативу на себя. — Не можешь срать, не мучай жопу. Лучше вообще не стреляй. Я один.

— Нет, нет! Я справлюсь...

«Это работа ученика. Пока еще ученика. Он справится с ней. Но с ним придется много работать».

Андрей понимал, как ему будет тяжело на позиции, но не представлял, до какой степени. Он словно впервые взял в руки винтовку и впервые собирался нажать на спусковой крючок, впервые лишить жизни человека. Слышал собственный голос: «Как только твой первый выстрел лишит жизни человека, вернуться с этого пути уже нельзя...» И соглашался: уже нельзя.

Ему стало страшно, когда он вдруг представил себя одного на огневой позиции. Одного. И был готов снова поменяться с Виктором местами, спросить, удобно ли ему. Готов был вспомнить клятву, которую мысленно давал второму снайперу:

Я обязуюсь переносить и готовить к работе специальное оборудование; определять маршрут и темп движения, передвигаться по ТВОИМ следам; помогать в подготовке укрытия и огневой позиции; выявлять и указывать цели; оценивать точность ТВОЕГО выстрела...

Именно его, а не своего выстрела.

Он буквально сварился при виде генерала, кипел, то краснея, то бледнея. Последние минуты, секунды и мгновения вытворяли с ним что-то невообразимое. Его колотило, и он не мог унять этой дикой тряски.

Один. Противоречие. Он был спокоен, когда в одиночестве наблюдал за генералом два, пять, десять дней назад. Тогда его не косила, как сейчас, ненависть к предателю.

— Андрей, я буду отдавать команду.

— Что? — инструктор не верил своим ушам. Ученик будет отдавать команду?!

— Я буду отдавать команду! Как только я скажу «есть!», ты стреляешь. Я увижу. Андрей, посмотри на меня. — Когда Проскурин оторвался от оптики, Близнец влепил ему хлесткую пощечину. — Еще раз смотри на меня! — Вторая щека капитана тоже загорелась огнем. — Еще?

— Нет, все нормально.

— Точно?

— Да, да... — Проскурин несколько раз тряхнул головой.

— Давай приходи в себя, время еще есть.

Только сейчас Близнец понял, что дело вовсе не в двойном выстреле, не в проводке пули «вдогонку». И даже не в одинарном выстреле. Фактически Андрей не мог сделать самостоятельный выстрел. По мишеням еще мог, а в живую цель — нет. Был уверен, что нет. Предчувствовал свое состояние, близкое к эпилептическому припадку.

И когда все это выперло из капитана, Близнец понял, что он ему — не помощник, он в одиночку сможет сделать точный выстрел, и ему не нужно «окна» для своей пули. Она прошибет двойное стекло и разобьет генеральскую голову.

Только сейчас все сомнения относительно приема «вдогонку» рассеялись. Второй снайпер догадался, почему Андрей так неоправданно усложнял выстрел и как бы ставил под сомнение мощность и надежность финской снайперской винтовки.

Теперь, когда до выстрела оставались считаные минуты, все встало на свои места. Если капитан и был нужен... то для контроля. А в остальном... он даже не мог оказать моральной поддержки, мешал бы, стоя за спиной.

И все же Близнец отдал должное инструктору. Вернее, он сам стал учителем, реально попробовал себя в роли психолога, чувствуя себя не в городской квартире, оборудованной для снайперской позиции, а на передовой, где от этих двух выстрелов зависело что-то очень важное. Он легко представил, как куда-то отступили стены, а на их место вставали деревья, выплетались кусты, стремительно тянулась вверх дикая поросль травы; из окна потянуло болотным духом, а в руках не финская винтовка, а российский крупнокалиберный «взломщик В-94», который пялился массивным дульным тормозом-набалдашником на ползущий навстречу танк.

Близнец просто обязан был реанимировать капитана. И чтобы сделать два шага вперед, он сделал шаг назад.

— Андрей, ты отдаешь команду. Ты был прав.

Пора уходить... Именно на прощанье Игорь Васильевич Дронов решил поделиться с дочерью приятными известиями. Он был уверен, что вопрос о его назначении на должность руководителя Госохраны фактически решен. Он очень надеялся, что читает правильный ответ в глазах главы государства. Обычно шеф сидел набычившись, смотрел словно из-под тяжелой и неудобной оправы и исподлобья одновременно. Дронов ради любопытства несколько раз пробовал скопировать взгляд президента и всегда видел густую поросль своих брежневских бровей. Неодолимо тянуло приподнять одну бровь и высвободить мефистофельский взгляд из дебрей.

У президента семь пятниц на неделе. Облегчая задачу, Дронов урезал неделю до марсианской или венерианской, не поймешь: до трех дней. Именно столько было реальных претендентов на новый пост. Это генерал-лейтенант Черняков — бывший замначальника Главного управления охраны, а позже — директор ФСО. Профессионал своего дела. Лишь серьезное ЧП могло помешать ему сделать карьерный хет-трик. Это...

Дронов подошел к небольшому элегантному трюмо, заставленному парфюмерией, взял дезодорант в салатной упаковке и вслух прочел название:

— "Зеленый чай".

— Это женский, — подсказала Надежда. — Возьми «Океан».

Она устала на работе и мысленно поторапливала отца. Они виделись не часто, но именно этот факт настраивал на более редкие и короткие встречи. Они носили затяжной характер, разговор шел ни о чем и больше походил на краткосрочное свидание. Отец привык к этому определению и, наверное, ни разу не подумал о некоем отчуждении. Он отдавал долг, а Надежде не терпелось больно уколоть его: «Ты мне ничего не должен».

Генерал убрал форменный галстук за плечо и расстегнул на рубашке пару пуговиц. Просунув баллончик под одежду, он поочередно оросил подмышки.

— Сейчас я работаю по новому закону, — начал Дронов, глядя на отражение дочери в зеркале. — Сегодня дежурный из приемной президента позвонил мне и сказал, что завтра в половине шестого шеф ждет меня с окончательным вариантом одного из пунктов. Он касается военнослужащих и лиц, проходящих службу в госохране по призыву, — пояснил генерал. — В общем-то вопрос по моей специальности. Возможно, я возглавлю объединенное ведомство, — Дронов повернулся, и Надежда заметила на его лице бледную улыбку.

— Что-то не так? — спросила она. — У тебя тревожный взгляд.

Генерал покачал головой. Он был не в силах избавиться от образов конкурентов с их жадными липкими лапами, оттого, наверное, тревога не сходила с его лица. Он при всем желании не мог использовать в этой тайной борьбе хоть часть административных ресурсов. И позавидовал претендентам на посты мэров, губернаторов, депутатов, которые перешвыривались с конкурентами деньгами, автоматными очередями, компроматом, имеющим под рукой армию криминальных подонков и милицейских отморозков. Тут совсем иной тип борьбы, закулисный. Иначе тот же Черняков мог бросить на прорыв кремлевский бронетанковый отряд, а Свердлин атаковал бы силами спецназа своего Центра.

Главный пункт нового закона «Надзор и контроль за деятельностью Федеральной службы государственной охраны» был отдан на проработку Леониду Чернякову. Дронов морщился: там вообще ничего переделывать не надо. Этот пункт не вызывал сомнений и выглядел следующим образом: «Надзор за исполнением законов Федеральной службы государственной охраны осуществляет прокуратура. В предмет надзора не входят организация, тактика, методы и средства осуществления деятельности Федеральной службы государственной охраны». Какой дурак — если, конечно, он не претендует на пост руководителя госохраны — внесет хоть какие-то изменения? Тактика, методы и средства должны остаться за оттиском седьмой печати.