Сергей Зверев - Один в море воин Страница 26

Глаза негра как-то странно блеснули, а под кожей зашевелились желваки. Он, не говоря ни слова, развернулся и отошел от Тиграна. Видимо, обиделся на то, что армянин его родину не любит.

«Странные они, эти американцы, – подумал Митонасян, с легкой растерянностью глядя вслед негру. – А этот даже по сравнению с другими янки странный».

Оттолкнувшись от этой мысли, Тигран неожиданно задумался о Дримене и его команде. А ведь в самом деле, если хорошенько к ним приглядеться и поразмыслить, становятся заметными кое-какие несообразности. Во-первых, почему среди них так мало белых людей? Вся команда почти сплошь негры, один другого чернее. Нет, понятно, что в Америке все с ума посходили из-за равноправия и недопущения дискриминации, но все равно получается явный перебор. И еще один странный момент. Многие из них – мусульмане. Он не один раз видел, как, даже находясь на посту, эти парни совершают намаз. Конечно, в Штатах мусульмане есть, там эта религия разрешена. Того же Мухаммеда Али вспомнить. Но широко распространенной религией в США ислам все же не является. А здесь из двух десятков человек как минимум пять – мусульмане. Совпадение? Может быть, и так, конечно. Но вообще-то верить в такие совпадения Митонасян давно перестал. И еще один интересный момент – это язык. Даже сам Дримен говорит по-английски как-то странно. С довольно сильным акцентом, иногда сильным настолько, что его бывает трудно понять. Конечно, этому тоже можно найти объяснения. Например, возможно, он родом из южных штатов, там произношение своеобразное. Но практически тот же акцент и у остальных членов команды! Что же они, всех из одного штата подобрали? Не верится. Определенно не верится.

Немного подумав, армянин вспомнил еще об одной детали. Дримен говорил, что моряки на сухогруз прибыли с ракетного фрегата. Да. Совершенно точно. Когда он говорил о командире корабля, то снова ясно сказал – ракетный фрегат. Но ведь как раз ракетным фрегатом тот корабль и не был! Тогда капитан сухогруза сказал, что это эсминец! Конечно, возможно, он плохо запомнил или кто-то из моряков оговорился, но в сочетании со всем остальным эта ошибка выглядит многозначительно. Странно, что американский агент не знает точно тип корабля, который присутствовал при затоплении сухогруза. Очень странно.

В этот момент к Митонасяну подошли три здоровенных негра с автоматами в руках и с рюкзаками.

– Следуй за нами, – на скверном английском приказал один из них, самый старший и самый высокий, с длинным кривым шрамом на подбородке.

Через десять минут армянин и его трое охранников оказались на берегу. А еще через час яхта подняла якорь и вышла в море. Охранники о чем-то тихо поговорили, а потом один из них махнул Митонасяну рукой – следуй, дескать, за нами. И они пошли к рыбацкому поселку.

«Странные какие-то американцы, – думал Митонасян, шагая за ними. – Очень странные. Эх, был бы я помоложе, может, и стоило бы рискнуть, попробовать угнать одну из фелюг или катер. А так… Нет. Безнадежное это дело. Я старый больной человек, куда мне бежать? Буду надеяться на судьбу».

15

Франческа Вилонелли сидела на маленьком раскладном стуле, склонившись над куском парусины, на котором были разложены несколько предметов, только что поднятых батискафом со дна моря. Добыча была довольно богатой – осколки амфор, маленький бронзовый кувшинчик и, что особенно ценно, две монеты. Монеты, по идее, должны были радовать археолога больше всего – они позволяли довольно точно датировать находку. Франческа и так подозревала, что на дне лежит римское торговое судно, одно из тех, что во времена расцвета Империи регулярно ходили через Аравийское море в Индию. Монеты подтверждали это предположение и устанавливали более точное время – не раньше середины второго века нашей эры, поскольку до этого таких монет еще не чеканили.

Да, находки должны были радовать Франческу. Но не радовали. Потому что итальянка помнила об их цене. Проклятые американцы выполнили свое обещание – вернули батискаф. Но Франческа знала, что никогда больше не сможет уснуть спокойно. Может быть, это и глупо – в самом деле, почему ее должна волновать судьба какого-то российского моряка, с которым она знакома чуть больше суток? Но так уж ее воспитали, что не могла она спокойно подставить человека и тут же об этом забыть. Такой уж у нее характер несовременный. Сейчас Франческа мысленно кляла себя самыми последними словами за то, что поддалась на шантаж проклятых янки. В конце концов, можно было попытаться обратиться в суд, вернуть батискаф иным путем! Но она струсила. Себе-то самой можно признаться – просто струсила. Испугалась за свою драгоценную карьеру. И решила принести в жертву чужую жизнь, которая теперь безнадежно поломана.

Франческа закусила нижнюю губу. Закусила больно, так, что во рту через секунду солоно стало – из прокушенной губы пошла кровь. Боль помогла немного отвлечься, но итальянка знала – это ненадолго. Сегодня ночью она наглоталась таблеток, но все равно заснула только под утро – стоило ей закрыть глаза, как перед ней появлялось строгое и печальное лицо Сергея. А когда заснула, то русский офицер ей приснился – он ничего не говорил, только смотрел. Но от взгляда его хотелось сквозь землю провалиться.

«Негодяи! – с бессильной злостью подумала Франческа. – Подлецы! Они же обещали, что только припугнут его!»

Из груди девушки вырвался тяжелый вздох, а глаза наполнились слезами.

– Синьора, что с вами? – К Франческе приблизился один из ее помощников, молодой итальянский ученый из того же университета, что и она. Звали его Габриэль, и, как знала Франческа, он был в нее влюблен. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Ничего, Габриэль, все в порядке, – ответила Франческа, с огромным трудом сохраняя спокойствие в голосе. А что ей еще оставалось? Прекрасно, что этот мальчик хочет ей помочь, но что он сделает? Ничего. А раз так, незачем рассказывать ему о своих проблемах. Пусть думает, что американцы просто так батискаф вернули.

– Сейчас поднимется батискаф со следующей партией материала, – сказал парень, переминаясь с ноги на ногу за спиной Франчески. – Пойдемте посмотрим. Или вы еще с этим не закончили?

– Еще не закончила, – ответила Франческа. – Иди пока, посмотри сам и проследи, чтобы с находками обращались как полагается, а то знаю я этих матросов.

Габриэль отошел.

«Нет, так нельзя, – подумала Франческа с отчаянием. – Я совершенно не могу работать! Да и не только работать! Я так дальше жить не смогу! Нужно что-то делать, как-то исправить то, что случилось по моей вине! Но как?»

Теперь голова Франчески заработала в более конструктивном режиме. Девушка перестала жалеть себя и проклинать американцев. Вместо этого она стала обдумывать свои дальнейшие действия, что куда лучше для душевного равновесия. В самом деле, какой смысл переживать о том, что уже сделано? Только нервы себе надрывать. Лучше думать о том, как исправить содеянное.

«Можно попытаться привлечь ко всему этому внимание прессы, – подумала девушка. – А что? Это же сенсация – американцы устроили провокацию против русского офицера, использовав для этого постороннего человека, к тому же иностранного подданного. Да, мысль неплохая. Но к кому именно обратиться?»

Немного поразмыслив, девушка поняла, что идея, несмотря на свою внешнюю привлекательность, не самая удачная. Если бы она была у берегов какой-нибудь европейской страны, это, может быть, и сработало бы. Европейские газеты скандалов не боятся, скорее наоборот. Но здесь не Европа и не Америка. Конечно, официально во всех этих арабских государствах демократия, но на деле власть шейхов и эмиров почти ничем не ограничена. Франческа вспомнила, как беспрекословно повиновались явившемуся в ее номер шейху и полицейские, и журналисты. Да, сомнительно, что какая-то из местных газет станет что-то против него печатать. А если даже она и сумеет такую газету найти, толку все равно будет мало. Здесь на прессу внимания обращают куда меньше, чем на Западе. Да еще ведь и доказывать придется, что она не выдумала всю эту историю. Свидетелей-то у нее нет. А сама она в этом деле выглядит далеко не лучшим образом, кто же ей поверит? Нет, этот вариант придется отвергнуть.

Сильным усилием воли Франческа заставила себя не раскисать, а думать дальше. Она вспомнила, что русский офицер упоминал о военно-морских маневрах, в которых он участвовал. Так, это уже интереснее. Ведь не один же он в море? Там наверняка много русских кораблей и много военных. И они будут выручать своего. В конце концов, армия есть армия, тем более что русские – наследники Советского Союза. У них на кораблях должны быть люди, которые обязаны бороться с американскими провокациями. Вот только при этом они будут думать, что Сергей виноват во всем сам. Значит, нужно рассказать обо всем русским! Кстати, дело не только в том, что Сергей не виноват! Дело еще в том, что русские, даже сам Сергей, скорее всего не знают о том, что здесь замешаны американцы! А откуда им про это знать! Проклятые янки не зря выставили вперед арабского шейха!