Андрей Воронин - Большая игра Слепого Страница 28

– Взвод, стой! – и добавил. – Раз, два.

Сумасшедший, как и положено по строевому уставу, сделал еще два шага, щелкнул каблуками, а по команде «вольно» отставил правую ногу в сторону и чуть склонив голову на бок, посмотрел на Сиверова.

– Разойдись! – скомандовал Глеб.

Только сейчас он заметил, как молод мужчина. До этого он казался чуть ли не пятидесятилетним, хотя на самом деле, ему было лет тридцать – тридцать пять.

Взгляд больного сделался немного осмысленным, теперь он, во всяком случае, видел Сиверова.

Несколько сумасшедших украдкой посматривали на Глеба, ожидая продолжения.

– А теперь упал, отжался! – прозвучал у Глеба за спиной низкий грудной голос.

Псих, изображавший из себя военного, стал клониться вперед, на какой-то миг замер под таким углом, который противоречил закону земного притяжения, о котором сумасшедший явно не имел ни малейшего понятия, а затем упал на асфальт, выставив перед собой руки, и принялся быстро-быстро отжиматься.

– Отставить! – зло произнес Глеб и обернулся.

Сумасшедший замер, чуть приподнявшись на полусогнутых руках.

– Чего ты? Псих, что ли?

На Сиверова смотрел здоровенный детина в спортивных штанах с лампасами, в кроссовках сорок шестого размера и в просторном дорогом свитере. На его пальцах виднелись перстни-наколки – в них-то агент по кличке Слепой разбирался довольно прилично, хотя и не так, как работник уголовного розыска. Перед ним стоял не авторитет, не вор в законе, а обыкновенный бык из бригады, который в обход иерархии нацепил себе на шею толстую золотую цепь, хотя имел право на ношение максимум серебряной, да и то не очень толстой.

– Ты чего лезешь, а? – пока еще разговор велся в достаточно дружелюбных тонах. – Всю потеху братве испортил. Псих, что ли?

Сиверов окинул взглядом мужчину, обращавшегося к нему.

«Небось влип где-нибудь в историю и боится, что его возьмут. Вот и закосил в дурдом. С виду он вполне нормальный, если, конечно, можно считать тупого уголовника нормальным человеком».

– Я сказал: упал, отжался! – с гнусной ухмылкой повторил уголовник, в упор глядя на сумасшедшего в военной форме.

– Отставить, – скомандовал Глеб.

Несколько санитаров, дежуривших на площадке, с интересом посматривали на спорщиков, но вмешиваться не спешили. Один из них подмигнул собратьям:

– Видишь, нарывается.

– А мы пока лезть не будем. Драка начнется, вот тогда.

Но бандит вовремя вспомнил о том, что лучше не демонстрировать агрессивность на глазах у свидетелей: как-никак, он попал в психиатрическую клинику для того, чтобы отсидеться. Но и терять извращенно понимаемое достоинство ему не хотелось. Короткая толстая шея побагровела от прилившей к ней крови, причем, как ни странно, лицо бандита при этом оставалось бледным как смерть.

– Меня Колям зовут, понял? – он вплотную приблизился к Глебу, навис над ним и сжал кулаки.

Сиверов чуть отвел правой рукой полу куртки, прикрываясь от санитаров, и нанес резкий короткий удар кулаком в живот бандиту. Рука мелькнула так быстро, что этого движения никто не успел заметить. Естественно, кроме Коляна, который вдохнул, а вот выдохнуть уже не мог. Его глаза округлились от боли, он покачнулся, но на ногах устоял, смог найти в себе силы, чтобы не согнуться пополам – такого унижения он бы не пережил.

– Запомни, с кем связываешься, – почти не шевеля губами, проговорил Глеб.

Санитары вновь переглянулись:

– Чего это Колян стоит и не шевелится?

– Хрен его знает! Может, запугать хочет.

– Я тебя еще достану! – пробормотал бык, наконец-то обретя возможность дышать.

Воздух врывался в него с надрывным свистим, выходил с хрипом.

– Попробуешь – еще нарвешься.

Сиверов достал пачку сигарет и угостил сумасшедшего, вообразившего себя военным.

– Все, рядовой, перекур. Даю тебе увольнение до отбоя.

Тот глупо улыбался, глядя на протянутую пачку.

– Я таких не курю, товарищ командир.

– А что, плохие разве? – в руках у Сиверова была пачка «Мальборо», с виду почти такая же, какие продаются в киосках на каждом углу. Но если бы кто-то вздумал посмотреть на нее повнимательнее, то обнаружил бы разницу: на пачке Сиверова не было одной короткой надписи мелкими буквами «Только для продажи за пределами Соединенных Штатов».

– Это «Пшеничные», – хихикнул сумасшедший. – Такие только командиры курят.

– Бери, бери, если командир угощает, отказываться не принято.

Сумасшедший долго разминал в руках сигарету, как привык это делать с «Примой» или «Астрой», наконец затянулся и тут же одернул гимнастерку.

Глеб уже собирался идти в здание, как сумасшедший остановил его:

– Товарищ командир!

– Слушаю тебя.

– А увольнительную? – Этот вопрос поверг Глеба в замешательство. – Уйду в увольнение, а ну как патруль остановит?

Сиверов понял свою ошибку. Сумасшедший решил, что ему можно покинуть пределы лечебницы и разгуливать по улицам.

– За пределы части выходить запрещаю. Вот тебе увольнительная на перемещение в пределах территории.

Сиверов специально говорил сухим казенным языком, сообразив, что сумасшедший в таком случае побоится ослушаться. Он порылся в карманах, извлек завалявшееся в них расписание электричек, курсирующих между Цюрихом и Женевой, и протянул сумасшедшему.

– Фамилию можешь сам проставить.

Пока Глеб Сиверов вел этот разговор, он не терял времени даром, осматриваясь. Заасфальтированный плац был как бы центральной площадью всей лечебницы, тусовкой, где собирались те, кто имел право ходить по территории. Здесь же размещалась и пара киосков, в которых можно было купить жвачку, сигареты, кое-какие мелочи. Единственное, что отличало их от таких же киосков в городе – отсутствие выкидных ножей и бритв, а так же ножниц.

Фотографии Бори Элькинда у Слепого с собой не было. Потапчук сумел раздобыть только маленький, три на четыре снимок, да и тот трехлетней давности.

Карточку взяли в военкомате. Но все равно Слепой узнал его. Боря стоял возле киоска и внимательно смотрел на Сиверова. Тот на нем свой взгляд долго не задерживал.

"Ну, вот и отлично, Глеб, ты его отыскал. Теперь главное – не подходить к нему первым, сделать так, чтобы он сам подошел, тогда не возникнет никаких подозрений. Кажется, я сумел его заинтересовать, поссорившись с быком. Познакомлюсь еще с кем-нибудь, главное, чтобы Элькинд не был первым. Терпение.

Потрачу немного времени, зато сделаю все чисто, как просил Потапчук".

Глеб забросил сумку на плечо и вышел на аллейку, ведущую к его корпусу. Он знал, что окажется в одной палате с Борей Элькиндом и тот от него никуда не денется. День стоял субботний, поэтому в больнице на местах были лишь дежурные врачи и младший персонал.

Глава 10

Впервые Глебу Сиверову приходилось обживаться в подобном месте. За свою богатую событиями жизнь он получил неоценимый обширный опыт, но до сегодняшнего дня перевоплощаться в сумасшедшего ему не приходилось. После встречи с больным, возомнившим себя солдатом срочной службы, и бандитом, скрывавшимся от следствия в сумасшедшем доме, Сиверов понял, что косить под настоящего умалишенного у него не хватит актерских способностей.

«Ну, да не беда, – решил Глеб, – хватит с меня репутации заурядного шизофреника или параноика».

Палата, в которую он попал, располагалась на третьем этаже пятиэтажного корпуса, возведенного годах в шестидесятых, безликого, но довольно удобного и логичного по планировке. Здание было построено в виде буквы "П". Длинные коридоры пронизывали его осям, по обеим сторонам этих длинных, сумрачных даже в солнечные дни коридоров тянулись два ряда дверей: с одной стороны палаты, с другой – кабинеты и помещения для персонала.

Для начала Сиверову пришлось побеседовать с врачом-психиатром, который внешностью, да и белым халатом больше напоминал мясника, чем доктора: сильные волосатые руки, рукава закатаны до локтей, толстая, апоплексически красная шея и немигающий взгляд маленьких темно-карих глаз.

Взгляд был настолько острый, что временами Глебу казалось, будто у врача вместо зрачков блестящие шляпки двух маленьких никелированных гвоздиков. Ему слабо верилось в то, что сказал Потапчук, будто бы в психиатрической больнице, начиная с 1991 года, у ФСБ больше нет своих врачей, и именно поэтому заниматься малолетним хакером придется ему, Слепому. Вот этот вполне мог быть «нашим человеком».

– Его устроил в лечебницу доктор Притыцкий, – говорил Глебу Потапчук.

Доктор Притыцкий собственной персоной и сидел сейчас перед Слепым в жестком, обтянутом искусственной кожей кресле, которое при каждом движении противно скрипело. Психиатр говорил банальные заученные фразы, которые изо дня в день повторял всем больным, о том, что заведение, где он работает, несправедливо называют в народе сумасшедшим домом, что это такая же больница, как и все остальные… Говорил о том, что психические расстройства – такие же болезни, как простуда, грипп, воспаление легких, от которых никто не застрахован.