Сергей Алтынов - Ангелы во брони Страница 29

– Всех бы снайперским залпом накрыть, – только и проворчал наблюдатель.

«Хорошо бы! Одним-то залпом!» – мысленно одобрил генерал и чуть было не заскрипел от досады зубами.

– Продолжать вести наблюдение! Огонь только по моей команде! – приказал он, стараясь подчеркнуть собственную гуманность и невозмутимость.

Наблюдатель коротко ответил «есть» и продолжил созерцание карточного супертурнира.

– Ты не сказал мне всей правды… Ты солгал мне, Александр Геннадьевич.

Эти слова Альфреда Степановича Сторожева прозвучали как приговор. Каляев не смог сдержать себя, нервно вытер ладонью вспотевший в одно мгновение лоб. Двое шкафообразных ребят за его спиной лениво разминали кисти рук.

– Так что, будем выбивать из тебя истину? Кто подходил к тебе в Пироговке? С кем ты разговаривал в машине? – продолжил Угорь своим привычным шипяще-змеиным голосом.

– Да, Альфред, я солгал… – промолвил Каляев, так как вместо следующего вопроса последовали бы действия ребятишек за его спиной. – Но на это были свои причины, вот послушай…

Каляев хотел было начать свой рассказ, но в этот самый момент один из ребятишек профессионально, без размаха ударил его по печени.

– Мне нельзя лгать, – назидательно процедил Альфред Степанович, – именно об этом следует помнить, имея со мной дела. Ты это почему-то позабыл…

Второй парнишка, в свою очередь, ударил согнувшегося Каляева со своей стороны. И не менее профессионально, чем первый.

– Жопа, – произнес наблюдатель, нарушив этим словом затянувшееся пятиминутное молчание.

– Что?! – переспросил генерал МВД.

– Да нет, ничего, – сконфуженно пробормотал наблюдатель.

– Ты только что что-то сказал, – требовательным тоном продолжил генерал.

– Да там это самое… – смущенно отозвался наблюдатель, – в общем, одна проигралась так, что теперь без лифчика и без трусов. Ох и красота же!

– Это которая?

– Ну блондинистая такая, толстожопая! – как мог пояснил наблюдатель. – Ну, задница у нее, скажу я вам!

– Что делают, твари, б… – выругался генерал и тут же прильнул к окулярам, отодвинув от них наблюдателя.

В самом деле, крупная блондинка-прапорщица осталась без трусов и бюстгалтера. Розовая задница была и в самом деле впечатляющих размеров. Из всей одежды на прапорщице осталась лишь форменная пилотка на белокурых локонах. Эта единственная часть одежды позволяла сотруднице СИЗО продолжить игру. Она вновь села рядом со второй, еще до конца не раздетой сослуживицей и вновь взялась за карты.

– В самом деле, жопа, – кивнул генерал, оторвавшись от прибора. – Вполне на уровне, скажу вам, господа хорошие!

– Рекомендуете посмотреть? – отозвался молчавший до сего момента полковник Яковлев.

Ответить генерал не успел. Его прервал прильнувший к окулярам наблюдатель:

– Из окна выбросили что-то скомканное. Похоже, бумаги какие-то!

– Подобрать и немедленно ко мне! – отдал приказ генерал.

Не прошло и трех минут, как перед милицейским генералом были положены скомканные в увесистый комок бумаги, исписанные торопливым, но при этом вполне разборчивым почерком.

– Руслан, есть мнение, что ты теперь работаешь на Каляева, – сказал Максим без каких бы то ни было лишних вступлений.

– О как! – аж присвистнул Кизил. – Твоя работа, командир? – кивнул он Водорезову.

– Общая, – ответил Николай.

– Господа-друзья-товарищи-кенты! – мило улыбаясь, продолжил Руслан. – А не кажется вам, что выяснение данного вопроса самая дурацкая затея на данную минуту? Да Каляев семью свою не пожалеет, лишь бы бизнес свой по торговле органами сохранить! Если не сам Каляев, так хозяин его прикажет эту хибарку спалить к чертовой матери! И тебе здесь могила, Максимчик, и тебе, командир, извини, звания не знаю… Так что оба заткнулись, мне с минуты на минуту позвонить должны.

Эдакой словесной атаки от Руслана не ожидали. Ни Максим, ни Водорезов не успели произнести ответных слов, как и в самом деле раздался звонок городского телефона. Руслан снисходительно кивнул, дескать, сами снимите трубку, убедитесь.

– Вас слушают, – произнес Максим, сняв телефонную трубку.

– Руслана Владимировича позовите, пожалуйста! – проворковал приятный женский голосок.

Максиму не оставалось ничего другого, как передать трубку Руслану.

– Альфред, я… Я прошу тебя… Сейчас я сказал тебе все как есть! – Генерал Каляев и в самом деле был в эти минуты предельно искренним. – У тебя же тоже есть дети и внук!

– Ну, есть. И что из этого?

Свинцовые, близко посаженные глазки Угря вновь стали тусклыми и ничего не выражали.

– Я знаю, как сделать так, чтобы и овцы были целы, и волки довольны, – сумев взять себя в руки, сказал Каляев.

– Не довольны, а сыты, – поправил Каляева Угорь. – Разница, знаешь ли, есть. Ладно, не будем уточнять, я слушаю тебя, но не более трех минут.

Руслан молча выслушал минутное телефонное сообщение, затем спросил:

– Ты все изложила в письменной форме? Не рано ли?

Выслушав ответ, сказал:

– Как знаешь. С другой стороны, теперь они не решатся и схватятся друг с другом… Согласен, им теперь не до нас, но будь осторожней!

Повесив трубку, Кизил повернулся всем корпусом к Максиму и Николаю.

– Каляев, Угорь и еще некоторые другие персонажи попали в банку. Как пауки! – сообщил Руслан. – Кто-то из них уцелеет, кто-то нет.

Угорь слушал Каляева не перебивая, а когда тот закончил, посмотрел на часы и отметил, что генерал уложился ровно в две минуты восемнадцать секунд.

– А что… Придумано неплохо! – тоненькие губы Угря неожиданно разъехались в некотором подобии улыбки. – Сумел выманить Кизила, сумел, можно сказать, найти к нему ключ…

– Альфред, шанс на спасение один, и я только что тебе его разъяснил… Они опасны, эти долбаные десантники, их нельзя недооценивать… – морщась и еще до конца не отойдя от экзекуции, сказал Александр Геннадьевич.

– Шанс на спасение через мой труп? – уточнил Угорь.

– Да.

– Как интересно! Люблю смелых людей и смелые решения!

– Руслан убьет Богданова и Водорезова. Взорвет к чертям коттедж, – повторил недавно сказанное Каляев.

– Водорезов – это маленький десантничек?

– Да, именно он.

– Значит, я буду играть роль трупа… Собственного трупа, – покачал головой Сторожев.

Каляев сохранил при этих словах молчание и видимое хладнокровие.

– Кизил увидит доказательства моей смерти, отпустит твоих близких, взорвет коттедж… Потом Генрих убьет Руслана. Так, Генрих? – повернулся Угорь к молчавшему до сей минуты «мяснику».

– Само собой, – кивнул Генрих.

– И у нас уже больше никогда не будет каких-либо проблем! Те, кто пытался что-то найти против нас, что-то доказать, будут в большой братской могиле! – подытожил Угорь.

– Так точно, Альфред! – по-военному отозвался Каляев.

– Генрих, ты ведь киношный человек? Нужна бутафорская кровь, ну и вообще… Поможешь организовать это зрелище?

– Без проблем, – отозвался «киношный человек».

– Ну а я буду готов через полчаса. Пока все свободны, мне предстоит вжиться в образ.

На сей раз улыбка у Альфреда Степановича получилась достаточно искренняя, в некоторой степени даже обаятельная.

– Как видишь, Максим, я подстраховал тебя! – сказал Руслан, как только все трое посмотрели последние теленовости о заложницах в областном СИЗО. – Теперь следственная машина закрутится полным ходом, можешь давать свои показания. Но только после того, как я исчезну отсюда! Лады, командир? – Кизил посмотрел на Николая.

– Будем считать, лады, – отозвался Водорезов.

Полчаса томительного ожидания стали для Александра Геннадьевича Каляева настоящей пыткой. Казалось, генерал сумел выкрутиться, что называется, под дождем между струек прошел. Однако уж больно быстро острожный, шкурой чувствующий малейшую опасность Угорь согласился на его предложение.

– Готовность номер один, генерал! – В дверях появился Альфред Степанович, прервав невеселые размышления Каляева.

Одет он был в светлую рубашку, галстук и брюки. «Вот скупердяй! – мысленно оценил внешний вид Угря генерал. – Костюм пожалел, оделся во все летнее, что потом выбросить не жалко…»

– Значит, ты зальешь меня кровью, сфотографируешь… Но ведь этого Руслану будет мало? – спросил вдруг Сторожев.

– У вас же есть знакомые на телевидении, мы же говорили об этом! – напомнил Каляев. – Короткое сообщение в ближайших новостях организовать не трудно!

– Да, да… – отозвался Угорь, и Каляев отметил, что у Сторожева немного изменился голос.

«Нервничает-таки, змеюка морская!» – мысленно позлорадствовал Александр Геннадьевич.

– Стрелять будем? – спросил Угорь.

– А почему нет?

Этот вопрос задал появившийся в комнате Генрих. В руках у него был пистолет с коротким стволом и длинным глушителем. Альфред Степанович хотел было что-то возразить, но Генрих, ни слова не говоря, вскинул оружие и трижды выстрелил в их общего с Каляевым патрона. Рубашка Сторожева буквально взорвалась в нескольких местах бурыми вспышками. Вскрикнуть Угорь не успел, свалился на ковер, заливая его темно-бурой, почти черной кровью.