Валерий Горшков - Принц воров Страница 30

— Тогда почему мы здесь?! — Нутро Ярослава окатило ледяной волной. — Почему мы не идем им на помощь?

— Видите ли, Ярослав Михайлович… — поднявшись, Весников дошел до стола и тяжело опустился на стул. — Благодаря вашему профессиональному мастерству… Благодаря вашему неудержимому стремлению жить и защищать это право для близких вам людей… Я уже две недели нахожусь вне контакта со своим руководством. Они не знают, где я, они не знают, что задумал вышедший из окружения Червонец, они не знают, сколько вышло бандитов из окружения вообще. Вы считаете себя человеком чести и совести, коль скоро эти два определения прозвучали в вашей речи как лейтмотив жизни верного долгу человека, — снова вынув из кармана папиросы, Весников посмотрел на них и бросил на стол. — Хорошо! Будь по-вашему! Мы сейчас идем вызволять из рук Червонца вашу жену и сына! Нам на это понадобится полчаса на дорогу и одна минута, чтобы перерезать четверых, находящихся рядом с вашей семьей! Проверим оружие!

Быстро вынув из-за пояса «ТТ» и «вальтер», он проник рукой куда-то за пазуху и вытянул «парабеллум». Последний он слишком уж навязчиво сунул в руку Ярославу.

— Магазин полон. Не мне объяснять вам, как пользоваться немецким оружием. «ППШ» оставим здесь. Сейчас не война, и ленинградцы нас просто не поймут. Пошли! Мне и самому уже надоели эти хазы да малины!

Слава уже подался было к выходу, но ему вдруг легла на плечо рука Весникова.

— Но перед тем как выйти, я хочу вам, человеку совести и чести, кое-что сказать.

Корсак, лицо которого пылало жаром, остановился. Невольно заглянув в глаза Весникова, он увидел в них боль и пустоту. И больше ничего.

— После того как мы заберем из квартиры вашу жену и сына, Червонец встретится со своими людьми. Не на том месте, конечно, которое назначил, потому что это место знаем мы с вами. А наши намерения для него большой загадкой, после того как он сюда вернется и нас не обнаружит, не станут. Он все равно разыщет их, это не проблема. Грузовики будут возить деньги в Питер еще два месяца. И один из них обязательно окажется под ударом! Погибнут двое или трое ни в чем не повинных людей. Осведомитель Червонца на Монетном дворе там и останется, поскольку мы не знаем его имени, а то, что рассказывал о нем Червонец, — фикция! Это говорилось для тупых головорезов, которых он отправил гулять перед главной битвой! Уйдут годы, чтобы разыскать на таком спецобъекте, как Монетный двор, сообщника преступников! Но теперь это будет сделать гораздо труднее, потому что «крот» станет осторожнее во сто крат!.. И сколько еще жизней будет загублено за то время, пока он будет сливать Червонцу информацию? Ответьте мне, человек совести и чести!

Кусая губу, Слава молчал и упрямо смотрел в стену с отслоившимися обоями.

— И вы просто не представляете, как сейчас будут разворачиваться события! Вам не дано это понять, потому что вы не знаете, насколько умен и коварен Червонец! Он с самого момента побега из Коломяг ведет себя нарочито глупо, демонстративно показывая, насколько он нервозен, слаб мыслью и дезорганизован! Ведь вы сейчас имеете такое представление о Червонце, не так ли?

Корсак опешил. Слишком много потрясений за прошедшие полчаса.

— Но я уверяю вас, Ярослав Михайлович, что Червонец — Альберт Брониславович Полонский — потрясающе умный, рассудительный и опасный человек! Безнравственная логика органично сочетается в нем с жестокостью хладнокровного убийцы. Если убедиться в первом у вас возможности еще не было — он все больше балует вас выходками дегенерата, то убеждать вас во втором, думается, не нужно, не так ли? Поверьте мне, матерому бандиту, находящемуся почти на самой вершине иерархической лестницы этой банды, — ваш отец, Тадеуш Домбровский, дитя и увалень по сравнению с Червонцем! Полонский ждал своего часа, и он наступил, и отступаться от намеченной цели он не станет. И теперь Ленинград захлебнется в крови!

— Говоря о безнравственной мудрости Червонца, вы, конечно, имеете в виду его намерения вступить в связь с неким Капоне? — После услышанного Ярослав чувствовал, как внутри его находятся не закаленные жизнью сердце и прочие органы, а какая-то вязкая неуправляемая взвесь, имя которой — сомнение.

— Вы поверили в сказку о слиянии могущественных мафий Америки и СССР? Черт вас побери! — приглушенно воскликнул сыщик, с недоумением разглядывая собеседника. — Вы окончательно потеряли голову и офонарели от горя!.. Какой Капоне?! Этот некий Аль Капоне находится в тюрьме Алькатрас и даже гадить в камере на очко ходит под контролем ФБР! Все его связи «пробиты» и дезорганизованы, его заведения и конторы блокированы, счета заморожены!

— А как же?.. — вырвалось у Славы.

— Контрабанда спирта в США через Канаду? У вас, несомненно, полнейший беспорядок в голове, — констатировал Весников. — Ваша тревога за семью начинает вызывать в мозгу необратимые явления. Вы, несомненно, умный человек. Поэтому подумайте и ответьте мне, как вы видите начало деятельности этого международного преступного синдиката, даже при том условии, что Капоне на свободе? — весело глядя в лицо Корсака, освещаемое тусклым светом и делающим его еще более угрюмым, Весников подавил улыбку. — Давайте я попробую за вас. Значит, так… В Чикаго под видом книготорговца из Манчестера прибывает Сверло. При этом он не вызывает ни у кого подозрения, поскольку английский его безупречен, а знание Байрона в первоисточнике потрясает умы литераторов Америки. И вот он выходит на Капоне, при этом его не режут сразу, едва нога его ступит с трапа лайнера на землю близ статуи Свободы — проститутки, призывающей всех воров, шарлатанов и бродяг залезть под ее юбку, а даже везут на виллу Капоне. Там он говорит: «Мистер Капоне, мой босс вонт с вами хэв биг бизнес. У вас тут бэд с водярой, так мы хэлп». — «Оф коз, — отвечает ему Капоне, — я вам верю сразу, мистер Свир Лоу. Вам предоплату сделать в пару миллионов?»… У вас свет в голове включился или мне дальше продолжать?

— Тогда зачем все это? — тихо пробормотал Слава, которому действительно было недосуг вникать в тонкости, его не касающиеся. — Зачем нападение на грузовик, если можно просто отпустить меня и семью, выждать, сбыть сокровища Святого и затеряться за рубежом? Весников, я знаю, что это за золото и картины были в склепе Стефановского. Это экспонаты из Дрезденской галереи. Мне пришлось работать по этому делу в сорок пятом… Я знаю им цену! Сейчас, когда кругом относительная неразбериха, еще можно уйти с ценностями за кордон! Зачем тогда это нападение на грузовик с деньгами, отрезающее все шансы жить спокойно и счастливо?!

Шумно выдохнув, сыщик ленинградского угро качнулся на стуле и посмотрел на Ярослава. И во взгляде его уже не было укора, поскольку понимал — будь у него жена и сын, до его сознания тоже не доходило бы многое.

— Я вам объясню. Альберт Брониславович Полонский так и хочет сделать. В условиях не относительной, а полнейшей неразберихи, которая сейчас творится у нас как на границе, так и в органах, он хочет уйти с сокровищами Святого, чтобы жить за кордоном спокойно и счастливо. Вы правы в главном, но, вопреки формальной логике, которую наверняка изучали в институте, делаете неправильный посыл, — похлопав ладонью по столу, привлекая внимание Ярослава и сосредоточивая его внимание, он говорил тихо и спокойно, как профессор на кафедре. — Червонец хочет уйти один, чтобы не оставлять в СССР следов своего пребывания. За рубежом ему придется легализовать свои финансы, полученные после реализации ценностей, некоторые же останутся при нем. Естественно, ФБР не упустит шанса проверить новоиспеченного эмигранта из враждебной страны. Вы, надеюсь, не сомневаетесь, что теперь, после смерти Рузвельта, мы стали для Штатов враждебной державой? Подождите, то ли еще будет… Так вот, Червонец понимает, что к нему появится множество вопросов. Но одно дело, когда ты бежал из враждебной страны с капиталом, чтобы вложить его в экономику новой страны — а денег у Червонца будет столько, что заплачет Рокфеллер, — и совсем другое, когда в средства массовой информации просочится известие о том, что состояние мистером Полонским нажито преступным путем, более того, это состояние вовсе не господина Полонского, а Дрезденской галереи. И оказалось оно у Полонского не законным путем, а путем убийств и грабежей. — Весников посмотрел на Корсака и грустно улыбнулся.

— Завтра Червонец подставит под удар шестерых своих людей и нас с вами. Кто-то из убывших с пятьюдесятью тысячами, решив разойтись на все, обязательно пронесет на какой-нибудь малине или в кабаке о том, что завтра готовится ограбление века и он в нем участвует. И проститутка, стонущая под ним… Вы знаете, что все проститутки сейчас на учете в спецотделе НКВД? Не знаете… Завтра все грузовики, следующие из Пулково на Монетный двор, будут взяты под контроль. Но кто знает, на какой именно Червонец готовит нападение? Кто знает, что за человек находится под ним на Монетном дворе? Завтра умрет много людей, Ярослав Михайлович. Завтра умрут все, кто может дать показания о том, что Червонец владеет сокровищами Дрезденской галереи. И мы с вами умрем первыми, поскольку мы не только знаем о кладе, но и о данном Червонцем Святому слове. Через сутки умрут все, кто вышел из окружения под Коломягами. И с этого момента с Полонского гладки взятки. Вот для чего рождалась эта история о контрабанде спирта, о грузовике с деньгами и Капоне, дай бог ему долгих лет в камере Алькатраса… Червонцу не нужны деньги. Когда начнется заваруха с засадой, он будет стрелять нам в спины. Но только после того, как его подельники, в том числе и мы с вами, перестреляем охрану грузовика и откроем ему путь к свободе. Ему нужно убрать всех свидетелей и убраться самому с содержимым склепа пана Стефановского.