Михаил Серегин - Пациент мафии Страница 31

По-видимому, он был мертв уже несколько часов. Неестественное положение тела и ужас, исказивший посиневшее бородатое лицо, подсказывали, что в ванне Ефим оказался не по своей воле. Он был в коричневом костюме и полуботинках – видимо, только что пришел или собирался уходить. Можно было предположить, что перед убийством его заставили пить водку, чтобы подавить сопротивление.

Но размышлять над этим было уже некогда. Я понял, что нужно немедленно убираться отсюда. Попятившись, я захлопнул дверь и выключил в ванной свет. Потом, кое-что сообразив, достал из кармана платок и протер все места, которых касалась моя рука. Погасив везде свет, я выбрался из квартиры и поспешно спустился вниз. Кромешная темнота вокруг была мне теперь как нельзя кстати.

Перед тем как сесть в машину, я постарался успокоиться, но мне это не очень удавалось. Сердце колотилось как бешеное, и, видимо, выглядел я неважно, потому что Степаныч, посмотрев на меня, спросил:

– Все в порядке, Владимир Сергеевич?

Я постарался выдавить из себя улыбку.

– Почти! – ответил я, вспоминая жуткое, погруженное в воду лицо Ефима. – Только, похоже, хозяина нет дома.

Тяжелые шаги Корнеева глохли в бесконечных красных ковровых дорожках, застилающих коридоры Государственной думы. Никакого священного трепета здесь он не испытывал, но предстоящий разговор с депутатом, чьим помощником он числился, заставлял держаться настороже. Депутат принадлежал к так называемому «левому крылу» Думы, и у него сейчас было слишком много забот, связанных с провалом голосования по импичменту президента, чтобы отвлекаться на одного из своих многочисленных помощников, который и помощником-то числился номинально. А вот нашел время, пожелал срочно увидеться с Корнеевым. Такое могло быть вызвано только вескими причинами, и Корнеев догадывался, что это за причины.

Правда, на сегодняшний день позиции «ИнтерМЭТа» удалось укрепить – следствие предпочло выигрышную версию банального ограбления, редактор газеты получил хорошую компенсацию в обмен на молчание, ребята заверили, что и фотограф не представляет теперь никакой опасности. Неясно было, как поведет себя в дальнейшем Мамаев, но до него дотянуться не было никакой возможности, а Корнеев предпочитал вообще не думать о тех вопросах, которые он не мог решить.

Решать что-то нужно было с женой Казарина и с этим врачом, фигура которого оставалась неясной. Его поведение ставило Корнеева в тупик. По всему выходило, что этот абсолютно посторонний человек оказывался заинтересованной стороной – именно с его подачи начала множиться и распространяться информация. А то, что он до сих пор не пытался извлечь из этой информации никакой личной выгоды, заставляло предположить, что он выполняет заказ конкурентов, пожелавших до поры остаться в тени.

Впрочем, все это были разрешимые проблемы, тем более что Корнеев весьма рассчитывал на решительную поддержку со стороны высокопоставленного думского деятеля. До сих пор между ними не возникало трений. Но сегодняшняя встреча организована неспроста – Корнеев понимал это и оттого немного нервничал.

Навстречу ему попадались люди, лица которых казались по-соседски знакомыми – он часто видел их на телевизионном экране. Но гораздо больше было народа вовсе незнакомого – по большей части молодых людей в хороших костюмах с выражением запредельной деловитости на круглых сытых физиономиях, а также миловидных девушек в коротких юбках, выглядевших, по выражению рекламных роликов, безупречно от ухоженной, промытой в пяти шампунях макушки до кончиков ногтей на ногах. Немало встречалось и работников прессы – в мятых джинсах и холщовых жилетах со множеством карманов – они беззастенчиво топтали высокие коридоры тяжелыми ботинками, спеша куда-то с камерами и удилищами микрофонов наперевес.

Корнеев добрался наконец до нужного кабинета и толкнул гладкую светлую дверь с блистающей бронзовой ручкой. Он оказался в просторной комнате, где за столами, уставленными оргтехникой, сидели три молодых человека, очень похожие на тех, что Корнеев в большом количестве мог наблюдать в коридорах. Это тоже были помощники депутата, но находившиеся в самой гуще парламентской жизни. Один из них узнал Корнеева и предупредительно поднялся навстречу.

– У себя? – пробурчал Корнеев. – Он меня вызывал…

– Минуточку, – сказал молодой человек. – Я сейчас выясню.

Он скрылся за внутренней дверью и пробыл там действительно не больше минуты. Наконец он появился и пригласил Корнеева войти. Тот постарался придать своему лицу выражение почтительности и добродушия и вступил в кабинет.

Хозяин сидел за широким столом, на котором в настоящий момент не было ничего, кроме телефонного аппарата, перекидного календаря, хрустального стаканчика с очиненными карандашами и чашки дымящегося кофе.

Полузадернутые шторы пропускали в кабинет рассеянный мягкий свет, создававший уютную, умиротворяющую атмосферу. Второй стол, составлявший со столом хозяина букву Т, был обставлен двумя рядами зеленых полукресел. Одно из них было заботливо отодвинуто, и на столе напротив него также стояла чашка с горячим кофе.

Хозяин кивнул Корнееву и коротким движением указал ему на ожидавшее его место. Корнеев торопливо прошел вдоль стола и, сопя, опустился на стул, не сводя с депутата преданных глаз.

– Давненько не виделись, Николай Геннадьевич! – с деланой жизнерадостностью произнес он.

Депутат покивал, внимательно глядя на Корнеева спокойными голубыми глазами. Рыхлая одутловатая кожа на его щеках слегка отдавала синевой после бритья. Бесцветные губы привычно складывались в легкую безразличную усмешку.

– Давненько, да… – сказал он, сплетая пухлые пальцы с аккуратно обработанными ногтями.

Голос у него был тихий и рассудительный. Однако Корнеев уже давно не обманывался видимой покладистостью своего покровителя. В любую минуту он мог сделаться жестким, как железо.

– Дел много? – сочувственно промолвил депутат, пытливо вглядываясь в медвежью фигуру Корнеева. – Бизнес – штука серьезная, да, Сергей?

– Естественно, Николай Геннадьевич! – осторожно согласился Корнеев. – Это только со стороны хорошо смотреть… Сами знаете, при наших-то законах…

– Знаю, Сергей, знаю! – вздохнул Николай Геннадьевич. – Но ты, я думаю, пожаловаться на нас не можешь… Всячески стараемся помочь! Или не так?

Корнеев начинал чувствовать себя неловко под этим внимательным взглядом спокойных голубых глаз. Он махнул рукой.

– Ну что вы, Николай Геннадьевич! Все время ощущаем заботу… И, со своей стороны, никогда не отказываемся… Если какая там спонсорская помощь… Пожертвования для партии… Мы всегда…

– Ты не гордись, – остановил его Николай Геннадьевич, неслышно посмеиваясь и откидываясь на спинку кресла. – Это все дело твоей совести, верно? Или ты как на базаре – баш на баш?

– Нет-нет, от чистого сердца! – заверил Корнеев.

Одутловатое лицо депутата вдруг сделалось совсем невеселым и даже печальным.

– Телевизор-то смотришь? – спросил он с неподдельным интересом. – Внутриполитическая обстановка тебе ясна?

Ишь, политрук какой, с досадой подумал Корнеев, но, однако, кивнул.

– Не ясна, наверное, – размеренно возразил Николай Геннадьевич. – А она сейчас достаточно сложная. Импичмент нам через Думу провести не удалось. В этой связи возникает ряд моментов.. А тут еще ты предлагаешь разгребать, чего ты там наворотил…

– Что вы, Николай Геннадьевич! – испугался Корнеев. – Я ничего такого не предлагаю.

– Ну, значит, будешь предлагать, – спокойно уточнил депутат. – А мне сейчас не с руки…

– Не понимаю я, – сказал Корнеев. – Вроде у нас все в порядке…

– Вот именно вроде… – Голубые глаза депутата сделались уже совершенно неприветливыми. – Я нашел время, поинтересовался… Что-то у тебя все сикось-накось пошло, а? В газетке что-то всплыло… в прокуратуре что-то мелькнуло… Убийства какие-то…

– Да мы тут ни при чем! – искренне воскликнул Корнеев. – Роковое совпадение… А в газете обыкновенная «утка». Все ищут жареные факты… Но мы уже приняли меры. Все будет нормально, Николай Геннадьевич.

Депутат недоверчиво поджал губы и, склонив набок голову, негромко сказал:

– Вот и я о том же… О принятых мерах и о том, чтобы все было нормально… Многие никак не хотят понять, что дикие времена уходят уже, – цепляются за старое, пользуются какими-то разбойничьими методами… Так нельзя, дорогие мои! Сама жизнь накажет вас, если вы не понимаете велений времени… Должно приходить осознание, что не нахрапом нужно действовать, а использовать экономические рычаги! Исключительно экономические! Не повторять прежних ошибок… Ну?.. Любой вопрос можно решить в рамках, понимаешь, политической толерантности… Но только не в том случае, если этот вопрос загнали в тупик… ты меня понимаешь?