Призрак в мундире - Александр Александрович Тамоников Страница 31

Около четырех часов дня на базаре прекращалась торговля. Расходились продавцы со своим нехитрым скарбом, который так и не удалось продать или обменять. Уходили покупатели, которым так и не удалось что-то купить. Буторин шел навстречу между пустеющими рядами деревянных прилавков.

– Ну как? – спросил Виктор, встретив Максима.

– Тишина, – недовольно ответил Шелестов. – Ни зацепки, ни намека. А как у тебя?

– Так же, – вздохнул Буторин. – Подождем, что нам пацаны вечером принесут. Может, у них что-то появится. Пашка паренек толковый.

– Подожди-ка, – Шелестов взял Буторина за локоть, чтобы тот продолжал закрывать его от кого-то. – А вот это уже интересно.

Та самая старуха, что два дня подряд попадалась ему в районе вокзала, сейчас сворачивала рваный платок на прилавке. И в этом платке лежали вещи, которые ей подали сердобольные горожане. Включая и новый платок, и махорку, и портсигар. Сам по себе факт, что она пришла сюда, удивительным не был. Именно для этого ей и подавали не только еду, но и вещи.

– Ну и что? – не понял Буторин, когда Шелестов показал ему старуху. – Бабка как бабка. Тут таких много.

– Таких я не встречал, – возразил Максим. – Ни здесь, ни в других местах. Она на вокзале горбилась и шаркала по земле валенками. А сейчас стоит прямо. Смотри, как идет! Не горбится… О, а теперь снова горбится. Ну-ка пойдем за ней.

Шелестов двинулся первым, Буторин отстал метров на десять и пошел по другой стороне улицы. Бабка шаркала валенками, опираясь на суковатую палку. Шла она неторопливо, часто останавливаясь, то поправить платок на голове, то проделать какие-то манипуляции с валенком правой ноги. Максиму вдруг показалось, что бабка таким образом элементарно «проверяется» – выясняет, не ведется ли за ней слежка. И в очередной раз, когда старуха остановилась, Шелестов юркнул в развалины, делая отчаянные знаки Буторину. Он видел, как Виктор озадаченно посмотрел на него, на старуху. Потом воспользовался тем, что по улице проехала машина, подняв клубы пыли, и перебежал на другую сторону.

– Что? – хмуро спросил он, догадавшись, что Максим что-то понял.

– Это не бабка! – уверенно заявил Шелестов. – Эта женщина старается не привлекать к себе внимания и фашистов тоже. Видимо, действует наша разведка, но скорее партизаны или кто-то из подпольщиков. Какая-нибудь бывшая актриса областного драмтеатра. Брать надо и выяснять!

– Ну смотри, – пожал плечами Буторин. – Тебе решать – ты командир.

– Обгони ее через развалины и выйди через квартал. Подстрахуешь, когда я ее нагоню. Будь готов схватить, зажать рот и затащить в разрушенный дом.

– А где она? – Буторин закрутил головой.

Пыль после проехавшей машины осела, но на улице никого не было. Ругнувшись с досады, Шелестов быстрым шагом двинулся по улице. Буторин снова перешел на другую сторону дороги. Они шли до того места, где видели старуху в последний раз. Шелестов, оглянувшись по сторонам, зашел в развалины через разбитую стену и прислушался. Буторин стоял на улице и делал вид, что никак не может прикурить сигарету. За это время он успел осмотреться, оценить обстановку, а заодно и осмотреть снаружи дом, в который, скорее всего, вошла старуха.

Максим, стараясь не шуметь и наступать там, где меньше битого кирпича, где более крупные обломки здания и бревна, прошел сквозь дом до следующей улицы. Здесь царил полный ужас. Узкий переулок был сплошь завален обломками разрушенных зданий. Пройти здесь, не сломав ногу, было, пожалуй, невозможно. Тем более для бабки. Да и бабка ли это? Так что же, она не вышла на эту сторону здания? Значит, она в доме? Шелестов снова вышел к пробитому в стене проему и привлек внимание Буторина. Тот увидел напарника, но не подал вида. Шелестов сделал ему знак быть внимательным и что он начинает осмотр нижнего и верхнего этажей.

Первой мыслью было желание начать с внутренних помещений первого этажа, но тут в голове опять стала мелькать все та же мысль. Не бабка, не старуха! Эта старуха не поднимется на второй этаж. А если она моложе? Да тут всего одна лестница, и та держится на одном честном слове. По ней очень сложно подняться, даже спортивному человеку. И Шелестов стал осторожно подниматься по разбитой деревянной лестнице, которая держалась за перекрытие второго этажа лишь одним углом.

Небольшой скрип, потом посыпалась штукатурка. Шелестов замер на месте, стиснув зубы. А если это подпольщица, и она сочтет меня агентом гестапо и просто застрелит? Вот дурацкая ситуация! Позвать, заговорить громко, объяснить, что я свой и меня не надо бояться? Насколько его слова прозвучат убедительно для подпольщицы в оккупированном городе, где свирепствует гестапо? «Я бы не поверил», – признался себе Максим и двинулся дальше, нащупывая в кармане пистолет. Да, дурацкая ситуация. И стрелять нельзя, и без оружия действовать глупо.

Поднявшись на второй этаж, Шелестов опустился на одно колено и стал осматриваться, держа пистолет перед собой на вытянутых руках. Кучи мусора, слежавшаяся пыль, потеки грязи на стенах. В углу пустые ящики из-под гранат. Советские. И на ящиках Максим увидел знакомое платье, знакомое пальто с вылезшей из дыр ватой и валенки. Ступая осторожно, не производя шума, он задом и боком, чтобы не выпустить из внимания ни одного метра помещения, подошел к ящикам. А вот и седой театральный парик, дырявый платок и картонный нос, который умелая рука с помощью жира и сажи умудрилась сделать похожим на естественный грязный старческий нос. Ах ты…

Снизу раздались негромкий возглас, вскрик – и шум затих. Теперь уже не таясь, Шелестов бросился вниз по лестнице. Деревянная конструкция зашаталась, грозя рухнуть вниз, но Максим не думал об опасности, он думал о Викторе. Ведь шум и крик раздались оттуда, где