Александр Тамоников - Путь ярости Страница 35

– Нет, – покачала головой соседка. – Нету Анны Васильевны, полчаса назад к дочери в Свиту ушла. Может, я чем сгожусь?

– Никита, сгодится, сгодится… – зашептал, делая страшные глаза, Леха Копылов. – Секи, какая фемина ладная.

«Фемина» действительно была в соку – высокая, фигуристая, не старая. Возможно, вдова, возможно, сама по себе одинокая.

– Спасибо, – улыбнулся Турченко, – к вам, гражданочка, у нас вопросов нет.

– Жалко, – вздохнула соседка. – А то страшно временами одной. Сидишь одна, кукуешь и боишься, что опять на тебя бомба упадет или еще что… Может, все-таки чайку?

Но капитан уже торопил своих бойцов – нечего тут стоять и ржать.

«И почему я так обрадовался, когда узнал, что Анна Васильевна в Свиту пошла? – невольно задумался он. – К чему бы это вдруг?»

Товарищам возбужденное состояние командира показалось необычным. Они рассаживались в машину и подозрительно на него смотрели.

«Не вздумай покраснеть», – приказал себе Никита.

– Ну, все, понравилась нашему парню одна дивчина, – догадался Серега Терновский. – То ли разведенка, то ли вдова… Он и в прошлый раз на нее влюбленными шарами смотрел и сегодня – во как возбудился! Давай, командир, – без единого выстрела и сразу в койку…

– Вы что, обалдели? – покрутил он пальцем у виска. Но наблюдательные товарищи только посмеивались. Никакого уважения к авторитету командира! Они и в машине продолжали балагурить, за что Турченко чуть не вышвырнул Копылова на дамбе. А как только доехали до нужного дома в Свите, сразу стали серьезными, сосредоточились на работе.

– Батюшки, – сказала Анна Васильевна, открывая им дверь, как свою собственную. – Это снова вы, ребята?

– Снова мы, – кивнул капитан, – вы чаще бываете здесь, Анна Васильевна, чем в своей Вордовке. Почему бы вам с дочерью не объединить свои дома и не кочевать между деревнями?

Из дома послышался тихий смех, заставивший Никиту по-новому взглянуть на мир и на текущий день.

– Зачахнет она тогда, – произнесла из горницы Наталья. – Маме постоянно нужно куда-то бежать, оказывать помощь, проходить в день не меньше десяти километров… Вы заходите, не стойте на пороге, сейчас мы вам чай заварим. Вас много? Чайника хватит?

Турченко наотрез отказался пить чай, тем более в компании ухмыляющихся подчиненных. Молодая женщина стояла у рукомойника и мыла посуду. Искоса глянула на подтянутого офицера, улыбнулась. Крошка с золотыми кудряшками, сидящая на коврике посреди комнаты, отложила в сторону покусанного мишку (у нее имелась целая коллекция покусанных плюшевых мишек – от вполне симпатичных до невообразимо страшных) и уставилась на Никиту со всей серьезностью «состоявшегося» двухлетнего человека.

– Проходите, молодые люди, садитесь, – хлопотала Анна Васильевна, выставляя стулья. – Ведь в ногах правды нет, настоитесь еще…

Мужем здесь не пахло определенно. Никаких фотографий с траурными лентами, предметов, способных навести на размышления. По всему выходило, что ребенок у Натальи был рожден от Святого Духа.

– Анна Васильевна, попробуйте сосредоточиться, – сказал Турченко, – лично вам и вашей семье никакая опасность не угрожает. Скажу больше – она бы угрожала, держи вы информацию при себе. Сейчас я покажу вам три фото. Это граждане иностранного государства. Здесь они изображены в военной форме. Попробуйте вспомнить, не видели ли вы их недавно. Без формы. Это очень важно.

Лично он опознал наемников сразу. Снимки были сделаны несколько лет назад, янки выглядели моложе и как-то элегантнее. Именно эту публику он гнал по полю. Генри Хардинг на его глазах застрелил Максима Агранова. Джерри Янг там тоже был – прикрывал отход своих коллег, не переставая жевать резинку. Лица Томаса Фуллертона он не разглядел, но скорее всего это был он.

– Да, я же говорю вам, это те самые! – взволнованно заговорила Анна Васильевна. Она держала фото Хардинга осторожно, за краешек, словно тот мог укусить. В свои 65 она прекрасно видела без очков. – Он был в первый раз, когда они садились в машину. С ним был еще один… здесь его нет. Потом он был в большой компании, когда я опять с ними встретилась. Еще там был вот этот и вот этот. – Она ткнула в улыбающиеся физиономии Янга и Фуллертона.

– Спасибо, Анна Васильевна. Тот парень, которого нет на этих фотографиях, – вы его видели дважды?

– Точно, – согласилась женщина. – На дамбе тоже был он.

– Описать сможете? Пожалуйста, Анна Васильевна, напрягите память. – Турченко украдкой посмотрел в сторону. Наташа вымыла посуду и пересыпала в контейнеры крупы из бумажных пакетов. Рядом на столе лежали очки и книга. На лбу у девушки было черным по белому написано, что она получила высшее образование. Во всяком случае, пыталась. Почему она здесь? Откуда взялся ребенок?

«О чем ты думаешь?» – ужаснулся капитан.

Женщина скосила глаза и исподтишка на него глянула. Смутилась, увидев, что он тоже на нее смотрит, как-то виновато улыбнулась.

– Знаете, он был такой незапоминающийся, – начала ломаться Анна Васильевна. – Подождите, я сейчас вспомню. – Она зажмурилась. – Невысокий такой… кажется, худой, но… не очень. Жилистый, что ли, гибкий. Лицо такое… ну, как бы вам сказать… – Словарного запаса женщине не хватало, она стала показывать знаками.

– Угловатое, – подсказал Турченко.

– Да-да, – закивала Анна Васильевна. – И еще я вспомнила. У него брови были такие густые, темные. Стрижен вроде коротко, а брови густые…

– И последний вопрос, Анна Васильевна. – Никита откашлялся. – Это отнимет много времени, но это очень важно. Пятый мужчина – это он приехал на «УАЗе» и он увез компанию – вы разглядели его не очень хорошо, но все же лицо видели…

– Он, кажется, был с усами… – растерялась женщина.

– Усы ни о чем не говорят, их можно приклеить. Смотрите другое – глаза, строение лица, может быть, его выражение. Есть еще понятие «интуиция», когда неясные чувства подсказывают правильный ответ…

И снова двое молодых людей украдкой глянули друг на друга. О чем им в этот момент кричала в уши интуиция? Он вытащил пачку перепечатанных снимков и протянул Анне Васильевне. У женщины от изумления округлились глаза. Прыснула Наташа.

– Мама, это тебе на неделю.

Турченко не возражал бы посидеть здесь и недельку-другую. Но решил не смущать женщин. Сделал знак своим – выметайтесь, и первым вышел во двор. Женщине надо было дать время. Спецназовцы расположились на крыльце, закурили. Никита с задумчивой миной болтался по двору. Нормальной мужской руки в этих пенатах явно не хватало. Курить не хотелось. В углу двора валялась куча березовых чурок – привезли, а колоть некому. Он отыскал в сарае топор, начал их кромсать на четыре части каждую. Готовые дрова под бойцовскими ударами разлетались, как отрубленные головы вражеских солдат. Он не замечал, как идет время, – колол каждую чурку пополам, потом добивал половинки. Он чувствовал, как пот струился по спине, но продолжал упрямо работать топором. Товарищи задумчиво на него смотрели. Семен бросил что-то смешное – дескать, оценили величие замыслов. Остальные улыбнулись, но больше шутить не стали. Лебеденко спустился с крыльца, отобрал у капитана топор, стал колоть. Подошел Терновский, отобрал топор у Лебеденко. Горка чурок в углу двора стремительно сходила на нет.

– На траве дрова… – задумчиво изрек Семен и тоже спустился с крыльца, начал перетаскивать поленья в пустой дровяник. Вздохнул Копылов, присоединился к нему.

– Ой, что вы делаете? – всплеснула руками Анна Васильевна, выходя на крыльцо.

– Мама, пусть работают, – сказала Наташа, выглядывая из-за ее плеча. – В сарае половицы прохудились, а еще дымоход надо прочистить – когда топишь, весь дым в кухню идет.

– Есть результат, Анна Васильевна? – Турченко подошел, вытирая руки о штаны.

Женщина молча протянула четыре снимка, сделала виноватое лицо.

– Это все, чем я могу помочь, молодой человек. Видит бог, это трудно, я плохо разглядела его лицо. Но, может быть, один из этих – по лицу, по глазам. И по этой… как ее, информации?..

– Интуиции, – поправил Никита, украдкой улыбнувшись Наташе, которая за спиной матери шутливо развела руками. – Спасибо, Анна Васильевна, вы нам снова очень помогли. Если будут вопросы, можно еще раз приехать?

Женщина была наблюдательной. Она придирчиво оглядела Никиту, поколебалась, кивнула.

– Да, молодой человек, мы с Наташей будем ждать.

Он думал о чем попало, когда машина катила с горки. Товарищи беззлобно подтрунивали над ним – мол, пропал человек, а такой хороший был парень. Лишь в районе развилки он взял себя в руки, разложил веером четыре отобранные фотографии. Флеш-рояль? Только дамы не хватало. А в принципе любопытно. Претенденты на высокое звание «крота», по мнению Анны Васильевны Решко, были следующие. Помощник полковника Порохова капитан Козлец Иннокентий Викторович – лицо, безусловно, вхожее в штаб. Командир инженерно-саперной роты капитан Вдовенко Николай Львович. Начальник службы материального обеспечения бригады (по-русски, зампотыл) майор Крикун Дмитрий Макарович. Начальник связи бригады «Крым» майор Островский Алексей Германович. Он всматривался в их лица, пытался по фото проникнуть в мысли и чувства изображенных людей. В общем-то, у всей компании отдаленно схожие черты лиц, одинаково угрюмые мины, одинаково посажены глаза. У всех есть что-то неуловимо общее, и это было именно то, что подействовало на женщину. Зыбко все это, сомнительно, Анна Васильевна могла ошибиться. Но вариантов нет. Нужно собрать на всю компанию полное досье – чем живут, чем дышат, прошлое, настоящее, где были последнюю неделю, куда отлучались, кто может подтвердить…