Юлия Латынина - Разбор полетов Страница 35

Это звонил Шото из Новороссийска.

— Самолет АН-24, рейс 729, только что вылетел из Еремеевки в Москву, аэропорт Рыков.

— Спасибо, — откликнулся Сазан.

Грузовой АН приземлился в Москве в три часа ночи. Он был набит розами, произросшими в Краснодарском крае, и растаможки ему не требовалось. Трейлер, принадлежавший частной компании «Трафинко», выехал прямо на поле, и грузчики аэропорта и два шофера начали кидать в него длинные ящики, в которых, словно мумии, лежали бледные цветы, завернутые в мокрую марлю.

Охранники аэропорта внимательно наблюдали за погрузкой.

Через сорок минут все было закончено. Шофер закрыл створки трейлера, и тот выехал на ночную Рыковскую дорогу.

Когда габариты трейлера скрылись в темноте, один из охранников достал сотовый телефон, набрал номер и сказал:

— Валера? Они выехали. Мы едем за ними.

В пяти километрах от МКАД, на обочине Ярославского шоссе, скучал милицейский «жигуленок» с синей полосой и штатным бакеном на крыше. Место «жигуленок» выбрал очень удобное, можно сказать, не место, а мечта гаишника: знак, ограничивающий скорость сорока километрами в час, каковое ограничение здесь никто и никогда не соблюдал, и взгорок, надежно защищавший алчного охотника от глаз лихих водил. Припозднившиеся автомобили время от времени проскакивали по шоссе с легким шелестом шин, и водители в ужасе матерились от неминуемого штрафа, но гаишник, обретавшийся в столь хлебном месте, по какой-то загадочной причине злостных нарушителей не трогал.

Невозмутимость «гаишника» объяснялась очень просто: в «Жигулях» сидели Сазан, Муха и Голем. Все они были облачены в соответствующее обмундирование и имели при себе гаишные жезлы. Милицейский «жигуль» с предварительно свинченным номером был угнан три часа назад от одного из ночных кафе, и были все шансы за то, что до утра хозяева «канарейки» не хватятся.

— Во летит! — развеселился Голем, когда очередной любитель езды с ветерком взлетел на пригорок и врубил по тормозам так, что заскрипело и завизжало на всю округу.

— Тише! — сказал Сазан. Рация в его руке щелкнула, треснула, и чей-то голос произнес:

— Проехали двенадцатый километр. Через пять минут будут у вас.

Сазан вылез на дорогу.

Мелькнули огромные, как тарелки, фары, и на взгорок выскочил длинный трейлер с тупой мордой, украшенной буквами «SCANIA», и разрисованным цветочками задом. Лучшего и быть не могло — трейлер, как на заказ, пер под девяносто кэмэ.

Сазан махнул жезлом, и «сканила», скрежеща, остановился на обочине. Водитель спрыгнул с подножки.

— Нарушаем? — самодовольно спросил Нестеренко, подходя к Монблану грузовика.

— Товарищ инспектор, — умоляюще начал водитель, — у меня все бумаги в порядке, я…

— Чего везем?

— Розы везу на рынок…

Водитель осекся. В живот ему смотрел внушительный импортный ствол, увенчанный длинным и черным, как член негра, глушителем.

— А… э…

— Тихо, — прошипел Сазан, — лезь в машину и поезжай, куда я скажу.

В кабине раздался не то всписк, не то всхлип. Сазан не повернул головы — он знал, что это Муха урегулировал вопрос со спутником водителя.

По команде Сазана трейлер проехал еще пару километров, а потом съехал с шоссе на грунтовую дорогу, убегающую прямо в лес. Накануне в Москве прошел дождь, дорога покрылась лужами, и Сазан испытал животный страх в тот миг, когда грузная машина, заскрежетав, въехала в лужу и принялась буксовать.

Но все обошлось — трейлер выскочил из лужи, проехал еще двадцать метров и выехал наконец на полянку, где уже стояли наискось угнанные милицейские «Жигули» и «лендровер» с ребятами Сазана.

Впрочем, «лендровера» водитель не видел: в тот самый момент, когда он въезжал на полянку, Сазан аккуратно стукнул его ребром ладони за ухом и бережно поймал обвисшее тело.

Водителя и его напарника тщательно упаковали, истратив на них целых два скотча, и в бессознательном состоянии погрузили в милицейские «Жигули».

Двумя выстрелами из пистолета с глушителем Сазан разнес замок на задней двери фургона. Голем запрыгнул внутрь и ударом десантного ножа вспорол хлипкий фанерный ящик.

— Что там? — сказал Сазан.

— Розы.

— Розы на помойку, — распорядился Нестеренко.

Грунтовая дорога, которая уходила в лес, по сути, и была дорогой на стихийную помойку, зародившуюся в этом месте еще в советские времена вследствие близости овощебазы, а ныне продолжавшую свое существование в связи с тем, что ни один институт, зародившийся в советские времена, в России не отмирает, будь то привычка государства к вмешательству в экономику или помойка.

Двое ребят Сазана подхватили ящик, пронесли его двадцать шагов, вытряхнули содержимое на землю, густо усыпанную стеклом, крышечками от кока-колы и иными отходами жизнедеятельности близлежащего поселка. Через мгновение туда же полетел разломанный фанерный ящик, затем еще один и еще один.

— Да тут ничего, кроме цветов, — сказал Голем.

— Стойте, — проговорил Сазан.

— Что такое?

— Кто-то стонал. Голем выругался.

— Б… водитель очнулся!

— Это не водитель. Это из трейлера.

Сазан поднял руку.

Звук повторился вновь, слабый и неясный. То ли это стонал человек, то ли сам трейлер, сдвинувшийся на сантиметр в жирной глиняной земле.

— Работаем дальше, — сказал Сазан. Еще одна охапка роз полетела на землю, потом еще и еще. Ночной воздух наполнился неземным благоуханием, перебивающим даже запах помойки.

— Миллион, миллион, миллион алых роз… — тихо пропел Сенечкин и получил от Сазана тычок в бок.

— Не шуми!

— Сазан! Ты глянь!

Сазан поднял голову: Голем стоял с отодранной крышкой от ящика в руках и смотрел на то, что находилось в ящике, с величайшим изумлением на лице. ^

Сазан вспрыгнул в фургон и подошел к ящику. В глубине ящика, скрючившись в три погибели, лежал человек. Человек был связан и скручен так, что напоминал ветчину в веревочной сеточке. Рот его был наглухо залеплен скотчем, глаза блестели из темноты, как фары. И была в этих глазах неутолимая, страстная ненависть.

Нестеренко и Голем выволокли человека на землю и принялись отдирать от него скотч, неизвестные воспользовались тем же способом упаковки, что и Сазан. Скотч отдирался вместе с одеждой и кожей, человек тихо гукал и извивался. Судя по всему, перед погрузкой в авиалайнер незнакомца избили, и избили хорошо. Под скотчем оказались наручники, стянувшие руки до посинения, и Сазан не стал искать от них ключей, а принес из «лендро-вера» предусмотрительно захваченную пилку, — мало ли чем придется попользовать закрытый трейлер.

— Я бы сказал, что авиакомпания «Еремеевка» осуществляет перевозку пассажиров довольно некомфортабельным способом, — проговорил Сазан, — на месте пассажира я бы подал жалобу на некачественное питание на борту.

Последним отодрали скотч со рта. Человек немедленно захлебнулся беззвучным криком и упал в колючую кучу роз, сквозь которые уже понемногу просачивалась помоечная грязь. Потом он приподнялся. Вокруг него, не шевелясь, стояли трое — один с автоматом, другой с длинным импортным стволом, явно обличающим несообразность надетой на владельце ствола милицейской формы.

Незнакомец медленно обвел глазами плененный трейлер, кучу роз, уничтожаемых с варварством, достойным Пол Пота, и выражение дикой ненависти вдруг исчезло из его взгляда. Видимо, пленник сообразил, что, кто бы ни были эти люди, загнавшие трейлер в ночной подмосковный лес, у них были глубокие и неразрешимые противоречия с владельцами содержимого трейлера. Противоречия, которые в случае очной ставки окончились бы неминуемой и шумной стрельбой.

— Ты кто такой? — спросил Нестеренко у ползающего, как краб, незнакомца.

— А ты кто такой?

— Сазан!

Сазан поднял голову.

Пока Голем е Нестеренко старались над неожиданным попутчиком, материализовавшимся прямо из закрытого чрева трейлера, остальные двое налетчиков продолжали варварскую разгрузку краснодарской флоры. Теперь они стояли еще над одним ящиком.

Валера запрыгнул в трейлер и сразу увидел, что роз в ящике нет. Вместо пышных цветов с желто-красными венчиками и твердыми, колючими стеблями, в ящике лежало несколько мешочков, упакованных в непроницаемый белесый целлофан. Валера, недолго думая, распорол один из мешочков, и из разреза посыпался белый порошок. Пальцы Нестеренко оказались в порошке, и Сазан зачарованно лизнул собственный ноготь.

Он был небольшим охотником до дури, но ему не требовалось много личного опыта, чтобы убедиться, что перевозили в трейлере отнюдь не соду.

— Ящик — в тачку, — скомандовал Валерий, — трейлер потрошим в темпе и рвем когти!

— А этот? — Муха кивнул на недавнего пленника, который все еще тихо ползал в грязи.