Михаил Нестеров - Умный выстрел Страница 35

Записная книжка Виталий Аннинского… Любая записная книжка для сыщика — находка и несомненная удача.

Я не сразу приступил к изучению записей. Компьютер загрузился и был готов к работе. Я запустил со своей флешки программу поиска — она была на порядок быстрее и удобнее штатной, в поисковой строке ввел несколько слов, разделив их специальным символом, чтобы программа искала сразу несколько слов в текстовых файлах. Среди этих слов были — сухогруз, Меркурий, наркотрафик. И только после я приступил к изучению записной книжки и начал с внешнего вида. Легкая, компактная — такая поместится в любом кармане. Обложка мягкая, кожаная. 48 страниц в линейку с алфавитными разделителями. Наверное, я льстил себе или что-то в этом роде, но в первую очередь я открыл страницу с буквой «Б» на разделителе, надеясь найти там свою фамилию. Ее там не оказалось. Почему? Ответ простой: потому что в моей записной книжке нет фамилии Аннинского… А и Б. Даже в этом мы были близки.

Валентин Белоногов. Он наступает на меня, но не может оттеснить, он продолжает список контактов Виталия Аннинского. Гриднев Алексей. Кто он — я не знаю. Живов Андрей…

В моем кармане завозился телефон. Для Аннинской — рановато, она еще в пути. И позвонит не сразу по приезде на Красную Пресню, а подождет меня две, три, пять минут. Звонок был от человека, которому я оставил свой контакт, но сам ему так и не позвонил. Мы встретились с ним в коридоре моей конторы как раз в тот час, когда метростроевец Чирков смотрел в моем кабинете семейное порно… Я не стал отвечать на звонок. Для меня в этой ситуации было удобнее вообще отключить телефон, чтобы он не мешал мне. Я так и сделал.

Макеева Людмила — научно-исследовательская лаборатория судебно-технической экспертизы…

Облин Сергей — отдел фототехнических исследований, идентификации личности по методу фотосовмещения.

Картинка на экране компьютера сменилась. Поисковая программа выдала мне несколько текстовых документов, содержание и ведение которых подсказали мне, что это черновые записи. Я отложил записи, сделанные рукой, и сосредоточился на электронных документах. Сухогруз «Меркурий-2». Условный объем судна 8 тысяч кубических метров. Водоизмещение (порожнее) 2 тысячи в регистровых тоннах, длина судна — 107 метров. Порт — Туркменбаши, припортовая станция — Туркменбаши-1. Елубай Тулеев.

Согласно атрибутам этого текстового файла, составлен он был три года назад. Подключившись к Сети и запустив обозреватель, я ввел в строку поисковика имя и фамилию Елубая Тулеева, взяв их в кавычки, чтобы краулер искал связку, не разделяя их, понятно, что без этого поисковая машина завалила бы меня информацией на губернатора Кемеровской области с такой же фамилией. Через минуту я знал, кто этот искомый Тулеев — родственник генпрокурора Туркмении. В декабре 2003 года «в Туркмении случилось непоправимое»: генеральный прокурор страны была взята под стражу прямо в зале заседания кабинета министров. Будучи правой рукой всесильного Туркменбаши, она крышевала крупный семейный наркобизнес».

И снова в моих руках записная книжка, список контактов продолжается.

Ремизов Игорь.

Стукалова Надежда…

Так я, перелистывая страницы, добрался до буквы «Т». Кроме фамилий, в самом конце списка там значился тату-салон и его адрес: Троекуровский проезд. Я живо представил себе это место и зябко повел плечами. По сути дела, этот проезд разделял два кладбища: Троекуровское и Кунцевское. Может, это какой-то культовый тату-салон, где мастер иглы выводит на коже клиента образ сатаны, перевернутого креста, черепов и прочее в том же духе… Я нарисовал перед собой жутковатую картину: ночь, аллея, фонарь; склонившись над телом покойника, татуировщик тренируется на нем, копируя цветок с могильного венка…

Покойник, цветок, татуировка…

На меня обрушилась тяжеленная плита с единственным выбитым на ней словом — «Откровение», и буквально погребла меня под собой.

Я шарил по столу в поисках шлема, забывая обо всем на свете — что приехал я сюда на машине… Но если бы я примчался сюда на байке, я бы не попал на рычаг стартера с первого раза.

В себя я пришел в машине. Ворвавшийся через опущенное стекло ветер остудил мое лицо, и я домчался до «кожевенной мастерской» за рекордно короткое время. Кажется, уложился в короткий разговор с Анной: «Ты где? Я жду тебя». — «Извини, я не смогу приехать». Но это было далеко не так, просто я гонял по кругу этот короткий диалог, пока он не потерял смысла… Мой смартфон уже находился в Сети, и я, жестом руки усадив на место «иглоукалывателя», скучавшего за конторкой, набрал в поисковой строке сдавившие мне горло строки: «Герб ГРУ — гвоздика». Связь была отличной даже в этой дыре, и я тотчас получил результат: двести с небольшим картинок, и первые три имели непосредственное отношение к гербу Главного разведывательного управления. Раскинувшая перепончатые крылья черная летучая мышь на фоне земного шара; двуглавый орел, сжимающий в лапах стрелы и красную гвоздику; большая эмблема ГРУ — в центре на черном фоне пятиконечная красная гвоздика, над ней золотистый орел, и все это в обрамлении серебристых листьев и похоже на похоронный венок.

Я развернул смартфон экраном к татуировщику и пальцем ткнул в третью картинку:

— Ты делал эту тату?

— Я… — Он замялся.

— Отвечай! — Я схватил его за грудки, роняя смартфон на конторку.

— Вообще — да.

Сердце у меня упало. Мне необходимо было успокоиться. Я взял со стола бутылку минералки и сделал приличный глоток. Хозяин этой забегаловки под названием «Игольное ушко» продолжал:

— Вообще этот снимок ГРУ не котируется. В основном я колю летучую мышь, пару раз — орла, и то особо не получился: много мелких деталей плюс желтый цвет. А эту гвоздику я делал одному парню… месяца три назад.

— Рост — 185, вес — 90, возраст — 28, — назвал я данные Виталика, держа в голове другие цифры: он эту наколку сделал пять лет тому назад.

— Я бы сказал — тридцать.

Да, тот парень, который вышел из машины Клима Полякова размяться, а заодно дать заправщику чаевые, был на два-три года старше Виталия.

Я попробовал угадать:

— Он принес тебе фото «живой» татуировки, снимок, сделанный с правой стороны груди, и сказал, что хочет такую же.

— Точно. Так и было. Говоришь так, будто ты стоял за дверью.

«За дверью стоял другой человек, который и сделал снимок тату со своего тела».

Аннинский заплатил ему. Может быть, он мотивировал это какой-нибудь акцией вроде создания алиби: человека с такой татуировкой и внешностью должны увидеть в определенном месте и в определенное время. Возможно, так и случилось раз или два, чтобы человек этот успокоился и как бы вжился в роль и поверил, что ему ничто не угрожает. На самом деле все это время его готовили к смерти. И он, давая на АЗС свои последние чаевые, нимало об этом не догадывался. А до этого он, вживаясь в роль и исполняя ее, сам исполнился чувством важного человека, потягивающего коньяк в каком-нибудь дорогом ресторане или бросая взгляд на дорогие часы в какой-нибудь «паблик-зоне». И на АЗС он глянул на часы: жить ему оставалось меньше десяти часов. Потом счет пошел на минуты.

Миллион рублей в дипломате — не долларов. Вот почему меня, как сказал бы мой малолетний сосед, не «вштырила» такая сумма — цена «Фольксвагена» для «среднего класса». Для подкупа — мало, а вот за исполнение главной роли — как раз. Похоже, все стало на свои места. Может быть, Клим и знал о тех деньгах в тайнике, но оставил их как на черный день. Вопрос — жгли ли они ему руки? Может, если он не потерял совсем человеческий облик.

Это был не абсолютный, но близкий к идеалу ход. Жена признается в убийстве мужа, и экспертиза по идентификации в этом случае становится лишней или формальной, ее попросту не проводят (Виталий, скорее всего, консультировался на этот счет даже в отделе фототехнических исследований, координаты которого я нашел в его записной книжке). Я даю показания о времени, когда мы с Аннинским расстались, а через четверть часа в его квартире звучит оглушительный ружейный выстрел.

Я мог ошибиться в пределах «статистической погрешности». Я хорошо знал Аннинского, и мне, как разведчику, были известны приемы с двойником.

Двойник сам переоделся или его заставили?

Не сам. Он бы запротестовал и отшатнулся от кучи одежды и от человека, который только что освободился от нее и стоял перед жертвой голым. Только пистолет в руке. Второй ствол у Клима. А может быть, это нож. И обоюдоострые, как лезвие, угрозы: «Одевайся! Или мы тебя на куски порежем».

Он раздевается, складывает свою одежду в пластиковый мешок.

— Носки тоже снимай.

— Носки?.. Парни… Виталик, Клим!..

(Сосед позже даст показания о том, что, как ему показалось, в квартире у Аннинских ссорились двое мужчин.)