Сергей Алтынов - Маскировкой седину не скроешь Страница 36

Двое пошли курить, двое остались караулить Ганса. Тот лишь развел руками и удалился в комнату. Ганс не знал наверняка, но предполагал, что Касаткин уже совсем рядом и готов к действию. И Ганс готов был ему в этом помочь. На его удачу, один из охранников громко хлопнул дверью туалета. «Бычье ломовое, лютое! – оценил боевиков Ганс. – Кулаками работать научились. Но на мелочах прокалываются… Не профи, нет!»

Валера переглянулся с Ольгой и Леонидом. Теперь им только переглядываться и осталось. На верхней площадке негромко переговаривались двое мрачных субъектов. Разговор был пустым, щедро перемешанный матерными словечками. О том, что этажом ниже расположились двое некогда лучших разведчиков-диверсантов ВДВ, никто не догадывался. Леонид поднял вверх указательный палец. «Один!» – вместе с командиром начал отсчет Валера. «Два!» Ольга чуть отошла назад, понимая, что в связке работают только двое. Достав оружие, она добровольно взяла на себя роль прикрывающей…

«Три!»

Стремительно, точно спущенные с поводков гончие, Валера и Леонид рванули вверх…

– Кажется, дождь собирается! – проговорил Ганс, выглянув в коридор и кивнув за окно.

Охранник двинулся ему навстречу, желая втолкнуть обратно в комнату. И тут со стороны лестничной площадки послышался шум. «Вот и Румын пожаловал!» – дал себе мысленную команду Ганс и тут же нанес боевику отключающий «змеиный» удар костяшкой пальца под кадык.

Охранник закашлялся, свалился на пол, но сознания не потерял. Ганс подпрыгнул и в прыжке исхитрился так ударить стоявший в коридоре шкаф с одеждой, что тот упал прямо на дверь туалета. «Это вам не кирпичи ломать!» – довольный своим ударом, похвалил самого себя Ганс. Шкафчик был тяжеленький, и теперь из туалета раздавалась злобная матерщина. Первый боевик продолжал кашлять, но при этом, не поднимаясь с пола, сумел выхватить из-под куртки пистолет и наставить его на Ганса. Ганс тут же ударил ногой по пистолетному стволу, оружие вылетело из рук боевика, но он сумел схватить Ганса за ногу и дернуть на себя.

Валера чуть опередил командира и первый нанес удар по голому, выскобленному бритвой затылку. Не успевший обернуться боевик тяжело осел на лестничные ступеньки. А вот второй отреагировал мгновенно, обернувшись, нанес Валере удар ногой в корпус. Касаткин удержался на ногах, но вынужденно отступил, неудачно задев Леонида, сковав на доли секунды атаку командира. Боевик тут же воспользовался этим, метнул в лицо подполковника что-то блестящее. Леонид успел вскинуть руку, сбил в полете летящую в него звездочку-сюрикен. Боевик между тем выхватил пистолет. Леонид и Валера ударили одновременно, такую «двойку» они отрабатывали на занятиях по рукопашной в нетрадиционных условиях. Валера ударил боевика ребром стопы под одно колено, подполковник – под другое. Выстрелить боевик не успел, с матерным воплем полетел вниз, выронив от боли оружие.

Потерявшего равновесие Ганса охранник сумел подмять под себя и теперь наносил ему размашистые, сильные удары. Ганс закрывал голову и лицо, его противник работал точно молотобоец. Со стороны туалета продолжал звучать отборный мат, шкаф по-прежнему надежно блокировал выход. Гансу не оставалось ничего иного, как применить подлый, совершенно не мужской прием – улучив момент, он исхитрился вцепиться зубами в кисть руки, которой боевик пытался сдавить ему горло. К удивлению Ганса, тот даже не вскрикнул… Попросту ворвавшийся в квартиру Леонид отключил боевика ударом по затылку, точно так же, как Валера свалил первого на лестничной площадке.

– Вот гадство! – Леонид в темпе, какой-то тряпкой перемотал руку.

Несмотря на резкий отработанный для таких случаев удар, «звездочка» все же оставила на руке кровавый след. В лучшие годы Шаинский мог поймать рукой пролетающего мимо воробья, что периодически демонстрировал подчиненным. Тем временем Касаткин и Ольга, держа наготове оружие, затолкали в квартиру с трудом приходящих в себя охранников.

– Лежать, падлы! – скомандовал Касаткин.

Те вяло подчинились, растянувшись на полу рядом с тем, который чуть не придушил Ганса. Сам же Ганс на редкость быстро поднялся на ноги и даже приветливо улыбнулся. Но при этом, не говоря ни слова, кивнул в сторону забаррикадированного туалета. Мат оттуда прекратился. Шаинский без лишних вопросов понял Ганса. Подполковник, несмотря на легкое ранение, брал инициативу в свои руки. Подняв с пола выбитый Гансом пистолет Макарова, Леонид трижды выстрелил в дверь туалета. Чтобы не задеть укрывшегося там боевика, подполковник бил по самому верху двери.

– Извини, Валера… – кивнул Леонид в сторону простреленной двери.

Надо сказать, нужный эффект был произведен, из туалета раздался возглас:

– Стрелять харрэ!

Подполковник молча, жестом дал команду, и Валера с Гансом в одну секунду отодвинули тяжеленный шкаф, а в следующую секунду вытащили из сортира заметно побледневшего боевика.

– Вы кто, пацаны? – только и пробормотал трясущимися губами «освобожденный» амбал.

– Пацанов тут нет, – заметила Ольга.

– Извините, – амбал оказался способен произносить даже такие слова.

Из всех четверых он выглядел самым испуганным. Если уж даже сподобился извиниться, то, наверное, сможет сказать и еще что-нибудь.

– Вы трое лежите и не двигаетесь! Через полчаса можете подняться! – кивнул на настенные часы Леонид Григорьевич. – А ты пойдешь с нами! – сообщил подполковник, даже не посмотрев на столь быстро «окультуренного» пленника.

Интуиция подсказывала подполковнику, что разговорить этого будет куда проще, нежели остальных.

«Хорошая девочка Люся в соседнем подъезде живет!» – немного перефразировав строки поэта Смелякова, мысленно проговорил Калистратов, взглядом провожая девушку, поднимающуюся по ступенькам подъезда. Не проститутка и не шлюха дешевая. Тем не менее телефон его взяла и обещала позвонить. Калистратов давненько, уже целых полтора месяца не заводил романов на стороне. А ведь ему нужно, просто необходимо иногда расслабляться… В этой Люсе что-то такое было. Что-то нездешнее, совсем не похожа она на юных московских тусовщиц. Ох, как бы все хорошо сложилось, если бы они встретились. Девушка исчезла в подъезде, Калистратов нажал на газ, вырулил из переулка, через пятнадцать минут был уже на Садовом. «Хорошая девушка Люся в соседнем подъезде живет! Он с именем этим ложится, он с именем этим встает!» – последняя фраза стихотворения получилась в изложении Калистратова откровенно пошлой. Впрочем, глагол «встает» каждый может трактовать по-своему, поэт эдак, читатель вот так…

– Считай, он у меня вот здесь! – произнесла Люся, раскрыв узкую с длинными тоненькими пальчиками ладонь. – Ты говорил, что есть еще один?

– Да, – кивнул мужчина, сидевший напротив нее. – Некто Гусаков. Владимир Гусаков. Владимир Павлович… Мне нужно, чтобы вот этот Блондин и Владимир Павлович перестали дышать.

– Думаю, проблем не будет, – отозвалась Люся. – Как насчет обещанной предоплаты, Ильдар? Контакт я установила…

– Найдешь Гусакова, получишь первую часть гонорара, – довольно резко подвел итог разговора Ильдар.

Когда девушка ушла в душ, Ильдар позволил себе то, чего прежде никогда не делал во время ответственной работы, – выпил две большие рюмки коньяка. Кажется, эту Люсю Козуб ему не зря рекомендовал сэнсэй. Как и эстонца, который ждал своего часа на другой съемной квартире.

Вычислить Калистратова Ильдару большого труда не составило. Ильдар помнил номер машины… Плюс некоторые его связи в ГИБДД. Он ведь никогда не был заурядным уголовником.

Спустя час Ильдар, Люся Козуб и Рейн ужинали в одном из ресторанов на окраине. Здесь не было чужих, и Ильдар чувствовал себя в относительной безопасности. Со стороны все трое выглядели весьма идиллично – миниатюрная девушка в компании двух красивых породистых мужиков. Единственное, что могло насторожить того, кто бросил бы на эту компанию случайный взгляд, было то, что все трое угрюмо молчали, пищу поглощали быстро, точно стремились успеть на какое-то грядущее ответственное мероприятие. «Все-таки русские, особенно москвичи, твари и быдло! – думал Рейн. – У них дома на воздух взлетают, а они пьют, ржут, веселятся… Даже дурацкие развлекательные программы из телеэфира не убрали! Как же, телекомпании не хотят терять прибыль из-за каких-то взрывов». Такие мысли у него возникли после прослушивания последних известий по включенному в центре ресторана телеэкрану. Ильдар думал почти о том же, вспоминая, как он был еще молодым, а на его город опустился траур – скорбная, но при этом какая-то значительная всеобщая печаль. Как оказалось – умер большой человек, Леонид Ильич Брежнев. Всего один человек… А Люся Козуб ни о чем не думала, она смотрела то в тарелку, то на часы и при этом еще ухитрялась играть в какую-то дебильную игру на своем мобильнике.