Константин Козлов - Молитва для ракетчика Страница 36

— Товарищ майор, вас вперед зовут.

Анатолий съехал с лыжни и подошел к Микко и Николаю.

— Ну и что тут у вас?

— Раньше этого здесь не было, — сказал Хютенен и ткнул концом лыжной палки в пространство. Анатолий проследил взглядом и обомлел. На берегу лежали два самолета. Один, видимо, был «юнкерсом», перевозившим оружие, а второй… Майор обернулся к бойцам и покачал головой:

— Ну, теперь все лавры только вам достанутся, здесь еще и сбитый самолет, который все ищут.

Спустились с горки. Бойцы возбужденно загалдели и потянулись на берег, но майор и прапорщик в один голос заорали:

— Стоять! Ни с места! Куда прете!

Бойцы остановились и обалдело уставились на начальство. Анатолий принялся отдавать указания уже более спокойно:

— Поклажу снять, оружие — в положение «для стрельбы стоя». Соколовский, готовь рацию. Русин, позиция вон на том бугре слева. Федюшин — твоя точка возле того поваленного дерева. Чернов — за теми камнями. К самолету иду я.

— Разрешите мне, — попросил вдруг Карбан.

— Хочешь первым забраться в сбитые самолеты?

— Ты у нас главный и в любом случае должен командовать группой. Так что свои Чапаевские замашки лучше забудь. Я аккуратненько.

— Ладно, — сдался Давыдов, — только осторожно.

Микко снял свой карабин и принялся рассматривать самолеты сквозь оптику прицела.

— Вроде нет никого, ни костра, ни людей. Может, все погибли или ушли.

— Должно быть, ушли. Если бы на парашютах выпрыгнули, тут бы одни обломки лежали.

Бен Йенсен очнулся, вытащил пистолет, выбрался из кучи курток и чехлов от оборудования и медленно пополз к выходу из салона. Скорее всего, возвращались те, кто убил членов его экипажа. Он был готов к такой встрече.

— Самолет определенно сел, — сказал майор, — вон какую траншею прорыл. Куда только все делись?

— Сейчас узнаем, — сказал Карбан, — ну, я пошел.

Он не успел пройти и половины расстояния до самолета, как прогремел выстрел. Пуля ударилась о каменную глыбу метров за пять до прапорщика, взвизгнула при рикошете и сбила снег с небольшой елки. Карбан рыбкой прыгнул за торчащий из снега валун.

— Старый, ты там цел?! — крикнул встревоженный Анатолий.

— Даже не поцарапало, — отозвался Николай, — это что ж за гад там окопался?

Собака громко залаяла. Врач поймал пса за ошейник и прижал к земле:

— Лежи, дурашка, подстрелят!

— Я его вижу, — вдруг сказал егерь, — лежит на полу возле люка, могу снять. Стрелять? Или как?

— Попробуем договориться, — неуверенно пробормотал Анатолий и крикнул:

— Эй, в самолете! Кончай дурить!

В ответ грохнул еще один выстрел. Пуля сбила ветку с дерева метрах в двадцати от того места, где они стояли.

— Ложись, — скомандовал врач. Все послушно попадали в снег. Анатолий отполз за ствол дерева и осторожно выглянул наружу. Нужно было что-то делать.

— Колька, лежи смирно, щас что-нибудь придумаем! — прошептал Анатолий.

— Есть связь с «Охотой-десять», слышимость четыре балла, — доложил из своего укрытия Соколовский.

ГЛАВА 17.

ДВА САМОЛЕТА.

Давыдов отстегнул лыжи и пополз к Соколовскому. Он отобрал у солдата гарнитуру связи и принялся орать в микрофон:

— «Охота-десять», я «Иволга-шесть», нахожусь на месте, обнаружил самолет.

— Естественно, куда ж он денется? Ноль шестой, не мешай, я как раз доклады принимаю.

— Вы не поняли, здесь кроме «юнкерса» еще один, тот СВКН, что все ищут!

— Вас не понял, повторите, — проскрипел теле фон.

— Здесь сбитый самолет. Который все ищут.

— Тихо! Всем оставаться на приеме! Ноль шестой, повторите.

— Повторяю: здесь лежат два самолета, один старый, второй тот, что все ищут.

— Отлично, остальных отзывать?

— Пока не знаю, к самолету подойти не могу, по нам стреляют!

— «Иволга-шесть», кто стреляет?

Давыдов рассвирепел.

— Почем я знаю! Разрешите открыть ответный огонь!

— Сейчас я уточню, подождите, — передал кор респондент.

— Желательно побыстрее! У меня человек в зоне обстрела. Прием!

Пункт сбора информации не отвечал, наверное, дежурящий у станции офицер звонит в часть. Прошло несколько томительных минут. Карбан из своего укрытия закричал:

— Ну что? Долго мне так лежать? Холодно все таки!

— Пока жди, — крикнул ему врач, — шеф по радио общается!

Наконец радиостанция ожила:

— Не стрелять, действовать по обстановке!

— «Охота», вас не понял. По обстановке — это как?

— Договаривайтесь…

— А пошел ты!.. — Давыдов выключил рацию.

— Внимание! — крикнул он, — Одиночными! По самолету!

Потом в полголоса продолжил:

— Стреляем так, чтобы никого не задеть. Давим психику противника огневым превосходством. Все слышали?

Слышали все, один за другим стрелки подтвердили, что команду поняли правильно.

— Огонь!

Пальба получилась впечатляющей. Вдобавок у кого-то из бойцов, как видно, сдали нервы: влепил по хвосту «Ориона» длинную очередь, так что обшивка ошметками полетела.

— Отбой! — крикнул Давыдов, — Эй, на борту, сдавайтесь!

Похоже, что это был кто-то другой. У тех не было собаки и столько оружия. Во всяком случае, пулеметов и автоматов точно не было. Бен положил пистолет, приставил ладонь ко рту рупором и крикнул:

— Эй, вы, не стреляйте!

Ему отвечали, но что — было совершенно не понятно.

— Не стреляйте! Кто вы? — снова крикнул Бен.

В тишине от самолета донесся слабый крик. Давыдов прислушался, а потом крикнул еще раз:

— Эй! Эй, там!..

В ответ тоже что-то прокричали.

— Ни фига не пойму, — сказал майор. Уселся, прислонившись к стволу вековой сосны, и проорал прапорщику, — Коля, что он там кричит?

— Хрен разберешь, он не по-нашему орет.

Анатолий попытался сообразить, как будет по-английски: «Бросай оружие и сдавайся!», но как на языке туманного Альбиона будет «сдавайся», так и не вспомнил. После минутного мозгового штурма он сочинил фразу, более-менее соответствующую ситуации:

— Throw weapon down and hands up!

В ответ донеслось что-то неразборчивое.

— Толян, зуб даю, он не по-английски шпарит, я в Ливии его немного учил, ничего похожего, — сообщил из своего сугроба прапорщик, — попробуйте поговорить с ним на каком-нибудь другом языке!

— Войска! — громко спросил майор, — по-немецки или по-французски кто-нибудь шпрехает?

— Командир, я не уверен, но, по-моему, это норвежский, — сказал егерь, прислушиваясь к голосу из самолета. Сидящий в нем продолжал настойчиво выкрикивать какую-то фразу.

— А вы знаете норвежский? — уточнил Анатолий.

— Раньше знал, а теперь забыл, когда и говорил, — сказал старый Микко, — можно, конечно, попытаться.

— Попробуйте с ним пообщаться, может, что и

получится, — обрадовался Давыдов.

— Сейчас, только слова вспомню.

Микко почесал в затылке, а потом крикнул в сторону самолета:

— Не стреляйте, ты кто?

Только теперь до Бена дошло, что он кричал на родном языке. Те, снаружи, пробовали ему кричать на норвежском, и он начал их понимать…

— Это норвежский самолет, нас сбили! Вы кто такие?

— Говорит, аэроплан норвежский. Их сбили, спрашивает… спрашивает, кто мы такие, — перевел егерь.

— Вроде не врет, опознавательные знаки у него действительно норвежские, — кивнул Анатолий, — скажите ему, хай сдается.

Хютенен крикнул новую фразу, из самолета ответили. На этот раз егерь сообщил:

— Он боится, спрашивает кто мы такие.

— Ну, скажите, представители вооруженных сил, и все такое прочее, подходящее случаю.

Микко перевел и это. Выслушал ответ и доложил:

— Обещает не стрелять, просит, чтобы подошел кто-то один, желательно офицер.

— Хватит с него и прапора, — громко сказал Карбан, — мать его, я тут уже инеем покрылся, как пельмень в холодильнике. Скажите, чтоб не вздумал палить, я иду!

Хютенен прокричал команду и перевел ответ:

— Он согласен.

Прапорщик встал, отряхнулся, демонстративно закинул автомат за спину и побрел к самолету. Бен внимательно разглядывал приближающегося к нему человека. Его он никогда прежде не видел. У незнакомца было чуть смуглое сердитое лицо. Покрывшиеся инеем усы воинственно топорщились. На голове русского была шапка-ушанка с кокардой, на которой отчетливо виднелась красная звезда (новую Карбан не цеплял из принципа. Раз вещевая служба не выдала, на свои покупать не буду. Ни копейки из семейного фонда на военные расходы). Одет приближающийся человек был в пятнистую форму, за спиной у него болтался русский АКМ[61], хорошо известный всему человечеству по американским боевикам, на погонах виднелись две звездочки. Бен помнил, что у русских звезды носят только офицеры.

— Сдаюсь господину офицеру, — сказал Бен, — протянул свое оружие к нему рукояткой вперед.

— Так я тебя сразу и понял! — сообщил ему Карбан, отобрал оружие и спросил: — Ты тут один?