Александр Тамоников - Путь ярости Страница 38

Местность выглядела пустынной. Днем тут было еще какое-то оживление. К ночи все затихало, персонал и охрана поста запирались в своих караулках. Спецназовцы бродили вдоль дороги, углублялись в поле. С поста доносилась ругань. Беженцы, пытающиеся прорваться в Россию, не зная русского языка, что-то энергично доказывали на мове. Их никто не понимал. Пограничники смеялись: мол, хохлы это специально сделали – из вредности к русским придумали украинский язык! Позиций для снайперов было больше чем достаточно. Только в первые минуты Никита насчитал не меньше десятка. Все они располагались за пустырем: в рытвинах и старых бороздах. Кое-где эти неровности напоминали извилистые ходы сообщения. Но и ополчению было где спрятаться. Лесополоса за спиной интереса не вызывала. Никита подошел к северному краю поля, разглядывал возвышенность, венчаемую кустами и деревьями.

– Ближние позиции – это здесь, – высказался Терновский, кивая на складки рельефа метрах в двухстах от поста. – Но с них неудобно уходить. Будешь бельмом на глазу. Дальние позиции – это там, – показал он на край холма. – Далеко, но идеальные пути отхода.

– Значит, нам нужно быть и здесь, и там. А также там, – сказал Турченко, показывая на лесополосу за спиной. – Позиция сомнительная, но оттого не менее опасная. На всякий случай надо ее проконтролировать. Мы не знаем, где расположатся снайперы и откуда они прибудут.

– Есть еще дальний лес… – задумчиво пробормотал Копылов, с прищуром вглядываясь в чернеющую на западе полосу.

– Не вариант, – возразил Лебеденко. – Полтора километра – предельная дистанция для выстрела. Это днем. А как ночью, когда пост практически не освещен?

– Мы можем сделать так, что он совсем не будет освещен, – встрепенулся Семен.

Подъехала еще одна машина. Из нее вышел начальник разведки Варгин, зашагал через поле. Здороваться не стали – виделись. Несколько минут разведчик придирчиво озирал окрестности.

– Сложновато как-то, – резюмировал он, почесав затылок. – Хотя не все так безнадежно. Мой тебе совет, капитан, – подвези дополнительно ребят. Слишком много позиций, не уследишь. В домах посадишь, – кивнул он на отдаленную деревушку. – На холме, во всех этих буераках…

– Решительно не соглашусь, Николай Илларионович, – отверг предложение Турченко. – Подвезем толпу – наемники ее враз вычислят и уберутся восвояси, где искать их будем? Это не русские воины, которые воюют, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО. Мы сами справимся, у нас достаточно сил. Придем пораньше, прикинемся бугорками. Несколько бугорков пейзаж не испортят.

– Ну, как хотите, – пожал плечами Варгин и покачал головой. – Трудновато будет, ребята… Тогда уж не побрезгуйте еще одним советом. Определить ночью местоположение стрелков можно специальной аппаратурой, которую используют российские пограничники. Это автоматические сканеры, работают узконаправленным лазерным лучом. Засекает оптический прицел, бинокль, объектив камеры.

– А вот это дело, – встрепенулся Турченко, – только неразбериха начнется, Николай Илларионович. Прибор, конечно, умный, но отличит ли своего от чужого?

– Отличит, – усмехнулся Варгин, – если маяками вас обеспечим. Россияне крепят эти штуки к подвижным платформам и устанавливают на БТРах. Могу связаться с Марининым Владимиром Сергеевичем – это начальник отряда на той стороне, думаю, не откажет, вышлет БТР со спецоборудованием и экипажем специалистов.

– Отлично, – кивнул Никита. – Будем благодарны, если устроишь, Николай Илларионович. Ну что, мужики? – обернулся он к своим ребятам. – Еще погуляем или хватит на сегодня?

– А какой интерес с тобой тут гулять? – проворчал Семен. – Я бы лучше с девушкой погулял. Давай на базу, Никита, а то дождь по ходу собирается.

Снимки местности он сделал – подробные, во всех ракурсах. Можно помозговать над этим делом и в более спокойной обстановке. Он вынул телефон и вызвал по закрытой линии полковника Порохова.

– Здравия желаем, товарищ полковник, – приветствовал он старшего по званию. – Турченко докладывает. Местность осмотрели, позиции выбрали. Можете выпускать своего клоуна.

Офицер из штаба бригады был заметно выпившим. Он носил погоны майора и выглядел щеголевато. Лихо подкатил на мотоцикле с люлькой к складам, лихо затормозил, вписавшись между грузовыми микроавтобусами. Он стащил с головы шлем, повесил на руль, зашагал к крыльцу, как-то глумливо ухмыляясь. Часовой посторонился, невольно потянул носом. Пьяным офицер не был, но запашок от него шел, что надо. И настроение было великолепное. Мурлыча под нос, он прошагал по коридору, стукнул ради приличия в дверь с табличкой «Без стука не входить», толкнул ее от себя.

– Здравия желаю, товарищ майор, разрешите войти? – И засмеялся, словно сморозил что-то чертовски остроумное. Мужчина с такими же погонами сидел за столом и размашисто писал в потрепанном гроссбухе. На столе стоял компьютер, но пользоваться его услугами мужчина с погонами почему-то не хотел. Он опустил очки на нос и выжидающе уставился на посетителя. А тот без стеснения прошел в кабинет и развалился на стуле. Хозяин кабинета потянул носом, поджал губы.

– Курвуазье, 14 лет выдержки, – похвастался посетитель. В принципе он был приличным человеком, занимал должность в штабе бригады, достойно воевал, отзывался на имя майора Хомутова Глеба Ивановича, но имел тщательно скрываемую пагубную страстишку – любил в свободное от службы время перекинуться на деньги в карты.

– Поздравляю, Глебушка, растешь. – Начальник склада майор Крикун отложил «перо» и небрежным жестом протянул руку – словно царь для поцелуя. Хомутов оскалился и пожал ее. – Ты бы лучше долг отдал, чем коньяк кушать в свободное время. Ума не приложу, какого хрена я тебе занял. Знал ведь, что не отдашь. Пользуешься ты, Глебушка, моим дружеским расположением, ох, пользуешься… Только не говори, что опять занять пришел.

– Кстати, насчет долга, Димон, – хохотнул гость, вынул из кармана бумажный сверток и небрежно бросил на стол. – Забирай, тут все до копеечки.

Майор Крикун весьма удивился, развернул сверток и озадаченно уставился на пачку наличности – там были гривны, российские рубли и даже пара банкнот с изображением Бенджамина Франклина. Бегло перелистал – примерно сходилось.

– Ничего себе, – присвистнул он. – Молодец, Глебушка, хвалю, уважаю, не ожидал. Случилось что? Ограбил кого или клад нашел?

– Зарплату получил, – хохотнул майор. – Я же давал тебе слово офицера, а ты не поверил. Ладно. – Хомутов хлопнул ладонями по коленям. – Дальше поеду. А ты все по старинке? – хихикнул он, кивнув на потрепанный гроссбух.

– Привычка, не люблю эту технику, – объяснил Крикун. – А надо будет, помощник перепечатает.

– Ну, бывай, дружище. – Хомутов повторно протянул руку, поднялся. Но тут что-то вспомнил. – Да, чуть не забыл… Слушай, майор, у меня же поручение от Порохова. Он лично просил хорошее шампанское, коньячок, конфеты – пару коробок… Ну, и все, наверное.

– У комбрига день рождения? – удивился Крикун. – Или любовницу завел?

– Какую любовницу? Жену с ребенком встречать поедет… Вот черт. – Хомутов стушевался. – Он же просил никому об этом не говорить, опасается наш комбриг чего-то, это его дела… Ладно, дружище, тебе можно. Жена и дочь к нему приезжают из Воронежа завтра. В три часа ночи поедет лично встречать на погранпост «Вишняки». Просил никому ни слова. Так что ты могила, уяснил? Так есть конфеты с вином? Давай, майор, тащи припасы. Я знаю, у тебя есть. Не самогон же комбригу на стол ставить. Он жену и дочь уже полгода не видел, как после ранения в Донбасс вернулся.

– Командиру – да не дать? – заулыбался Крикун. – Да для нашего комбрига я даже устриц в ананасе достану. Посиди минуту. – Крикун удалился в соседнюю комнату, через минуту вернулся с хрустящим, доверху набитым пакетом, передал майору. У пакета была приятная тяжесть, и в нем что-то мелодично позвякивало. – Держи, майор, скажи, пусть не беспокоится насчет отдачи, не надо ничего. Устриц, конечно, нет, но ананас в нагрузку положил. Не жалко для батяни.

Офицеры обменялись рукопожатием, Хомутов напоследок овеял кабинет коньячным амбре и удалился. Крикун в оцепенении стоял перед столом, потом повертел пачку с возвращенным долгом, бросил ее в верхний ящик стола. Мысли кишели в голове, как черви после дождя. Его лицо то озарялось вдохновением, то погружалось в тень. Он неуверенно опустился на свое рабочее место, взял ручку, придвинул к себе гроссбух. Но писать начал не сразу, мысли витали где-то далеко…

Глава 11

Американцы с мрачными лицами играли в покер. Небритые, с сальными волосами, давно забывшие, что такое душ. Они перестали следить за собой, носили несвежую одежду, становились раздраженными и нелюдимыми. Вадим Паскевич – такой же небритый и раздраженный – несколько раундов сидел на прикупе, потом надоело, ушел в дальний угол избы, развалился на оттоманке, скрестив руки. Два дня они страдали бездельем в депрессивной деревне Марьинка посреди Савеловского бора. После побега с улицы Кожевникова во дворах их ждала машина с шофером. Парень был незнакомый, уверял, что его прислал Крикун. Сомневаться в этом не пристало, но Паскевич решил не рисковать. В лояльности Крикуна он не сомневался, но этот тип уже ходил по грани, его могли вычислить. Парня высадили из машины, пригрозив оружием, загрузились и поехали. Хардинг потребовал объяснений – получил их, обдумал и важно заявил, что, возможно, Вадим прав. У Паскевича тоже имелись надежные и проверенные люди. В окрестностях Савеловского бора окопался недавно сформированный диверсионный отряд, и в самой деревне были люди, которым он доверял. Крикуну он позвонил лишь однажды, успокоил агента, что все в порядке, но таковы инструкции, полученные от «киевского дядьки» – мол, негоже хранить все яйца в одной корзине. Плана по устранению Порохова у Крикуна не было (в отличие от предыдущих заданий), поэтому не было смысла находиться с ним в постоянном контакте. За прошедшие два дня Паскевич уже смирился с мыслью, что до Порохова не добраться. Но это не конец света. Группа цела, готова к выполнению других заданий. Возможно, в контакте с диверсантами.