Михаил Нестеров - Тайная тюрьма Страница 42

— Можно попробовать решить этот вопрос через наших дипломатов, — подал идею Рэмис.

Школьник покачал головой:

— Это чревато оглаской и невыгодно обеим сторонам.

— Как ты видишь эту проблему?

— Следующим образом, — адмирал чуть отодвинулся от стола и положил ногу на ногу. Вставив сигарету в мундштук, прикурил. — США мечтают переключиться на африканские страны, ликвидировав энергетическую зависимость от арабских государств. Однако нефтяные шейхи Персидского залива не хотят потерять в вашем лице богатого покупателя, поэтому спонсируют вооруженные конфликты в Африке и поддерживают террористические организации, сеющие междоусобицу в государствах Арабского Магриба. Вы отвечаете тем, что концентрируете террористов на их арабских территориях. В Ирак сейчас стянуты основные силы исламских экстремистов. В отдельно взятой стране — Катване — мир. Ваша тактическая группа морской пехоты настроена погасить любой локальный конфликт и провокацию со стороны экстремистов.

Американец сделал жест руками, словно взбивал пену в ванной:

— К чему эта «верхняя» политика?

— Сейчас объясню. Могу предположить, что производство боевых отравляющих веществ в Катване спонсируют нефтяные шейхи. Имея такое сильное и новое оружие, можно раздуть огонь в любой африканской стране. Пламя тут же поползет на сопредельные территории. Это всего лишь версия, и мы решили проверить ее.

— Что вам удалось выяснить?

— Лаборатория расположена в частном парке Кимберли. Права на него принадлежат группе американцев. Если моя версия верна, они — подставные лица. Трудно предположить, что граждане Америки замешаны в изготовлении отравляющих веществ и вступили — пусть даже в качестве посредников — в сговор с теми, кто сеет по всему миру террор и хаос. Мы руководствовались этим постулатом, когда предприняли ряд разведывательных мероприятий в Катване.

«Складно, — подумал Рэмис. — Хорошая, тонкая игра на высшем уровне. Я бы поверил, если бы не знал другую сторону этого постулата».

Адмирал вернулся к началу беседы:

— Говоря о базе 13-19, я имел в виду изолятор под названием «Матрица».

— Виктор, — американец развел руками и беспомощно улыбнулся, — неужели в вашем ведомстве газетные «утки» включены в категорию открытых источников информации?

— Однако «утка» сумела нагадить на шпиль конгресса, пролетая над Капитолийским холмом, и стала предметом разбирательства в обеих палатах.

Полковник громко рассмеялся:

— То есть ты говоришь о дерьме.

— Я говорю о натуральном вирусе. Одним словом, я требую немедленного освобождения своего сотрудника. Если вы не примете мое предложение, свобода Абрамова будет заключена в шумихе вокруг секретных тюрем ЦРУ. Заявление в прессе о том, что российский гражданин содержится в спецприемнике, плюс пара дипломатических шагов, и он на воле. Никто не встанет в позу, законно он там содержится или нет.

Секретная тюрьма — это все объясняет. Ни Пентагон, ни Лэнгли не полезет в дебри, чтобы не нарваться на другой скандал. — Школьник выдержал короткую паузу. — Шейх Аллум и Эхаб Исмаил призывают к джихаду под контролем американских военных. Мне уже нехорошо. А тебе, Алан?

Тот развел руками, пожал печами и покачал головой:

— Мне стало бы худо от кислого молока. Я переговорю с руководством. Когда ты ждешь ответа?

— Через час. Я не сказал о втором рычаге, который может отжать дверь тюремной камеры, где содержится мой человек.

Полковник посмотрел на часы:

— Это значит, что времени очень мало. Спасибо за ужин, Виктор. Я вынужден первым попрощаться.

Он пожал Школьнику руку и вышел из кабинета.

Адмирал усмехнулся. Рэмис забыл о своем предложении оплатить ужин поровну.

43

Испания

Лолита проснулась в холодном поту. Ей снова приснился кошмар. Как наяву, кто-то толкал ее в бок, трепал за плечо: «Не спи, просыпайся! Ты умрешь, если не откроешь глаза». Чья-то сильная рука сорвала с нее одеяло, столкнула на пол. Лолита забилась под кровать, и тут же под ней разверзлась пропасть. Она падала спиной вперед, дико вытаращив глаза... «Не спи, просыпайся!» Она снова в кровати и силится сказать, что под ней бездна. Но снова оказывается на полу и срывается в ад. «Не спи!» Теперь голос звучал с озлобленными интонациями: «Видела то место, видела? Отправляйся туда снова!»

Кровать просела, под ней нет места. Она протиснулась в узкую щель, спасаясь от крепких ударов. Чье-то тело грузно устроилось на кровати, и пружины матраса впились в тело Лолиты. Ей нечем дышать. Она закрыла глаза, натужно втянула в себя воздух и вынырнула из ванной. Увидела себя в зеркальном отражении. Ее губы по-змеиному изогнулись: «Видела, видела?» Из зеркала к ней протянулась ее рука, пальцы впились в горло. Она душила себя со словами: «Просыпайся, иначе умрешь!»

...Лолка вскочила с кровати и дернула шнурок светильника. Страх настолько пропитал ее, что этого света ей было мало. Она подбежала к двери и ткнула в клавишу выключателя. И все еще не могла поверить, что не спит. Сон сморил ее, когда на часах не было и шести вечера.

Она сейчас не могла оставаться в одиночестве. Сполоснув лицо, Лолита оделась и спустилась в бар.

Бармен смотрел телевизор с приглушенным звуком. На канале «Евроспорт» шел в повторе матч между мадридским «Реалом» и «Барселоной». Рауль не сразу заметил хозяйку гостиницы, занявшую место в конце длинной стойки. Он почти не разговаривал по-русски и приветствовал Лолиту на своем родном наречии:

— Буэнас ночес, сеньорита!

— Буэнас, Рауль. Чистого виски, пожалуйста.

Бармен приготовил напиток и поставил рядом стакан с холодной водой.

— За какую команду ты болеешь? — поинтересовалась Лолита, кивнув на телевизор.

— За «Барсу», — улыбнулся Рауль.

«Я тоже болею за свою любимую команду», — вздохнула девушка. Она не смогла бы ответить на вопрос, кого она больше ждала. Она хотела вернуть Саню Абрамова, но не сумела бы объясниться с Джебом. По одному она скучала, по другому тосковала.

...Ей было пятнадцать, когда они познакомились. Джеб был на три года старше. Влюбленная в него по уши, она не знала, хватит ли у нее терпения окончить школу и обязательно пойти по его стопам — поступить в театральный институт. Она хотела быть похожей на знаменитость. «Быть на кого-то похожей?» — уже позже спрашивала она себя. Почему бы и нет? По крайней мере, ты ставишь перед собой задачу, идешь к цели, добиваешься результата, и уже кто-то другой хочет походить на тебя.

Ей хватило терпения еще на два года; она помнила свои идиотские слова, которыми встречала Джеба, вернувшегося из армии: «Я стойко хранила свою верность» («Вот дура!»). И вот тут ее терпению пришел конец: она бросила институт на втором семестре и влилась в компанию бывших морских пехотинцев. Они удивляли Лолиту своим братством, в котором напрочь отсутствовали сумрачные черты дембелей, глушащих водку при каждой встрече.

Поначалу в компании «котиков» она чувствовала себя прилипалой. Она ни разу не сказала Джебу: «Почему бы нам не отдохнуть вдвоем. Ты и я, больше никого». Она поняла, что уединяться, деля на двоих длинные вечера и ночи, а день отдавая на шумное общение, намного лучше, чем постоянно быть друг у друга на привязи. В этом случае они бы не избежали перепалок. Мать отказывалась понимать Лолку, но призадумалась над ее словами: «Если бы мы состояли в браке, то только так могли бы сохранить семью».

У нее было много тайн, которые она прятала от родителей. Она всегда находила причину отвертеться на вопрос «Откуда у твоего Жени бешеные деньги?». Уже полгода они жили в трехкомнатной квартире и ездили на новеньком «БМВ» седьмой серии.

Лолка не разучилась ждать. Она всматривалась в морскую даль, отчетливо представляя, что творится на судне, взятом на абордаж командой Джеба. Матросы согнаны в кубрики, вахтенный офицер и рулевой лежат на ходовом мостике, капитан показывает место на корабле, где спрятана контрабанда.

Когда она впервые встретила капитана Абрамова, Лолка содрогнулась, поняв, кто этот человек. Она была готова представить команду Джеба за тюремной решеткой, однако флотский разведчик принес им настоящую свободу. И Лолке дал взлететь. Она улыбнулась, вспомнив его первые нежные прикосновения, его горячий шепот: «Я люблю тебя...»

— Еще виски, — попросила Лолита бармена.

Она не хотела опускаться до школьницы и самодовольно краснеть на вопрос: «Кого из нас двоих ты выбираешь?» Глупо. На дворе другое время, а под него остались лишь два цвета: естественный и бескровный. «Я выбираю жизнь такой, какая она есть, — снова вздохнула Лолита. — То есть у меня нет выбора. Да, нет выбора, точно».

Она запуталась, понимая, что дело не в ней, не в двух парнях, которых она любила, не в коротком списке, озаглавленном ею как «Список в твоем сердце». Противно до тошноты, когда кто-то чужой начинает играть на твоих чувствах. Оценивает их, облагает налогами, вымогает. Что остается? Что там в остатке? Ощущения? Это все, что остается от любви. Как пыль с любимой блузки.