Кровавые жернова - Воронин Андрей Николаевич Страница 44

Антон сбросил рубашку и подошел к зеркалу. Бинт уже истрепался, сделался из белоснежного серым, нитки лохматились. Резать его было неудобно, ножницы кривило, они зажевывали нитки. Но сантиметр за сантиметром Антон продвигался от живота к груди.

Наконец еще раз сильно сдавил колечки ножниц, и бинт распался и упал на пол. Антон даже не глянул на него, а сразу стал спиной к зеркалу, до хруста в позвонках повернул голову.

И замер: между лопатками кожа была абсолютно гладкой, без родинок, без волосков, такая бывает только у маленьких детей. Еще не уверенный в том, что увиденное – правда, Полуянов, кривясь от натуги, потянулся рукой за спину.

На ощупь кожа казалась похожей на тонко выделанную замшу. Но своих прикосновений Антон не чувствовал – так, словно в спину ему вкололи обезболивающее лекарство.

– Этого не может быть! – прошептал мужчина. – Должен же остаться какой-то след, рубец. Раны не заживают так быстро.

Но чудо случилось, словно никогда и не было воспаления. В эти мгновения Полуянов забыл о том, что мучило его все эти дни, забыл о гибели Сергея, о Марине. Он скользил пальцами по коже, прощупывал под ней позвоночник.

– Этого просто не может быть! Чудес не бывает.

И тут он посмотрел на лежавший на полу бинт. Тот еще хранил форму его тела. Бурое страшное пятно запеклось на нем.

Антон присел, прикоснулся к сухой запекшейся крови, словно водил пальцами по наждачке.

– Сжечь! Я должен его сжечь! – вспомнил Антон. – Так говорил Ястребов.

Он завернул превратившийся в панцирь бинт в полиэтиленовый пакет и, надев рубашку, даже не застегивая ее, вышел из вагончика.

Нырнул сквозь дыру в заборе на стройку. К параллелепипеду «Паркинга» примыкала башня со спиральным пандусом для подъема машин.

Полуянов побежал по железобетонной спирали, не останавливаясь, тяжело дыша. Ветер становился все сильнее.

Оказавшись на самом верху, Антон перевел дыхание. Он стоял на крыше «Паркинга». Перед ним расстилался город. Огромная черная печка для варки битума высилась посреди крыши. Возле нее – толстая деревянная колода с воткнутым посередине топором. Валялись высохшие на солнце чурки, серебристые, с корой, тополиные. Сюда их притащили рабочие с улицы, после того как городские службы обрезали деревья в сквере.

Антон вырвал топор из колоды. Тот, хоть и был тяжелым, показался Полуянову невесомым. Сухая звенящая чурка разлетелась от первого удара. Антон в расстегнутой рубашке, обдуваемый ветром, колол и колол дрова, как это делал в деревне, приезжая к матери, пока та была жива. Он сгреб щепки, сунул их в поддувало. Язычок пламени от бензиновой зажигалки лизнул сухую древесину, вскарабкался по ней, и в недрах битумоварки затеплился огонь.

Антон подкладывал дрова аккуратно, чтобы не погасить пламя. Ему казалось, что он у себя в деревне, вернувшись в детство, растапливает печку.

Пламя уже гудело. Тянуло еще раз посмотреть на заскорузлые, пропитанные кровью бинты. Но Антон пересилил себя, с хрустом переломил мешок и сунул его в топку. Ярко-желтый полиэтилен мгновенно расплавился, потек, задымил. Бинты обуглились, из высокой трубы битумоварки полетели искры.

Не прошло и пяти минут, как бинт исчез вместе с кровью, будто его никогда и не было.

Полуянов застегнул рубашку, заправил ее в брюки и еще раз взглянул на город, утопавший в утренней дымке. Он шел по пандусу неторопливо, виток за витком, ступая точно на стык плит ровно посередине проезда.

«Как в детстве, – подумал Полуянов. – Загадаешь желание и идешь по тропинке. Думаешь, если ступлю на траву, оно не сбудется».

Только подойдя к вагончику, он вспомнил, что не брал с собой на крышу телефон. Сунул руку в карман пиджака, удобная трубка легла в ладонь. Экранчик показывал, что Полуянов не ответил на звонок.

– Да это же Марина!

Лихорадочно, торопясь, Антон набрал номер.

– Да, – раздался в наушнике потусторонний голос.

Антон, слышавший Марину по телефону сотни раз, даже засомневался, – она ли ему ответила.

– Ты звонила.

– Да. Почему не отвечал?

Антон понял, что не сможет сходу объяснить:

– Об этом потом. Я хочу тебя увидеть.

– За этим и звоню. Приезжай ко мне прямо сейчас, – и трубка отключилась.

Антон лишь перебросил через руку пиджак, выбежал из вагончика, защелкнул замок.

«Почему дома? – думал он, запуская двигатель. – Еще завешены зеркала, еще пересекает портрет Сергея траурная лента, еще не выветрился из квартиры запах смерти. Но если она так хочет, то пусть будет так».

Антон ехал по проспекту, разделенному широким газоном. Остановился у светофора, нервно барабаня пальцами по рулю. Ему казалось, что красный свет светофора горит дольше, чем положено. Он нетерпеливо придавливал педаль газа, готовый сорваться с места, лишь вспыхнет зеленый свет. И тут он увидел среди машин на противоположной стороне проспекта автомобиль Сергея Краснова, тот самый, на котором они ездили в Погост на стройку вместе с Мариной. Это было так неожиданно, что Антону сперва даже показалось, будто сам Сергей сидит за рулем.

И он вжал голову в плечи.

Сзади нетерпеливо посигналили. Зеленый уже горел. Полуянов машинально двинул вперед, не отрывая взгляда от машины Краснова.

За рулем сидела Марина в черных очках.

«Куда же она? Сказала, чтоб я приехал…»

Свернуть он не мог, плотный поток машин перекрывал поворот. До следующего светофора Полуянов домчался первым. Наплевав на светофор, на знаки, развернулся. Ему повезло: милиции на перекрестке не оказалось. Он потерял Марину из виду, плотное движение не давало обгонять. Антон чертыхался, махал рукой, показывая, чтобы его пропустили. Но кто же уступит дорогу? Все спешат.

"А может, показалось? – мелькнула мысль. – Когда о ком-то думаешь, так иногда случается. Увидишь знакомого на улице, а потом, приглядевшись, соображаешь, обманулся.

Но нет, это была она".

Взвизгнули тормоза, и серая «девятка» остановилась, не доехав до машины Антона нескольких сантиметров. Антон лишь отметил это в сознании.

«Куда же она? Где ее теперь искать?» – недобрые предчувствия парализовывали волю.

Одной рукой Полуянов вел машину, второй сжимал «мобильник». Телефон Марины не отвечал.

И тут у Антона вырвалось:

– Конечно же, она там! Теперь я точно знаю, куда она едет.

Громада недостроенного «Паркинга» возникла за поворотом. По пустынной улице ветер гнал раздутые полиэтиленовые пакеты, газеты, пыль.

Полуянов увидел серый бетонный забор, сетку ограждения и ярко-синий строительный вагончик. Марина с десятилитровой канистрой в руках обливала вагончик бензином. Вытряхнула на дверь последние капли.

Он выбежал из машины, когда Марина уже подносила зажигалку к скомканной газете.

– Остановись! – закричал Полуянов.

Женщина даже не обернулась. Хрустнуло колесико, и бензин мгновенно вспыхнул. Антон успел, схватив за плечи, отбросить Марину от вагончика. Тот занялся мгновенно. Волна горячего обжигающего воздуха ударила Полуянову в лицо. Он прикрылся рукой. Марина сидела на асфальте, и в черных очках на ее лице отражался бушующий огонь.

– Что с тобой? – Полуянов присел на корточки и взял женщину за плечи. Марина молчала. – Что ты сделала? Зачем?

– Разве ты ничего не понял? – тихо произнесла вдова Краснова.

– Идем отсюда, идем быстрее!

Полуянов услышал, как где-то за домами взвыла сирена. Представил, что сейчас появится милиция, пожарные, придется объясняться. Ударом ноги он забросил пустую канистру к вагончику и силой поднял Марину на ноги.

– Идем. Скорее!

Сирена звучала уже ближе. Улучив момент, Антон погрузил лицо в густые распущенные волосы женщины, вдохнул ее запах.

– Бежим! Некогда!

Машина Марины стояла посередине проезжей части, дверца открыта. Полуянов втолкнул женщину в салон на сиденье рядом с водительским местом. Марина пристегнулась, сидела, положив руки на колени. Антон вскочил за руль.

Он разминулся с милицейскими «Жигулями» буквально на несколько минут. Лишь только машина Краснова скрылась за поворотом, сирена огласила переулок ревом.