Евгений Сухов - Медвежатник Страница 47

— Это я мигом, Савелий Николаевич, — и, перемешивая между собой золото и платину, стал сбрасывать драгоценности в мешок.

— Тихо! — скомандовал шепотом Савелий. — Кажется, за дверью кто-то есть.

Антон Пешня и Васька Хруль мгновенно замерли. Действительно, в дверь что-то стукнуло, а потом в замочную скважину вставили ключ.

Глава 22

Целый день Матвея Егоровича Некрасова не покидало смутное предчувствие. Визит господина Аристова определенно достиг цели, и, даже когда он сидел в своем кабинете, ему мерещилось, что кто-то безбоязненно разгуливает по его хранилищу. Стараясь усыпить свои сомнения, Некрасов дважды осматривал комнату. Но сейфы стояли по углам, напоминая несгибаемых витязей, которым не страшен даже Змей Горыныч.

Охранники взирали на управляющего банка. Случалось, что он не спускался в хранилище на протяжении многих недель, и теперь оставалось только гадать, какая такая нелегкая мысль оторвала начальственную задницу от насиженного места и погнала в хранилище, где, по мнению сторожей, скучали даже домовые.

Некрасов заставлял отпирать все запоры, терпеливо осматривал хранилище и только после этого щурился на примолкших городовых.

— У вас все в порядке? — строго спрашивал он.

В голосе легко угадывалось недоверие, Матвей Егорович при этом смотрел так, как будто бы каждый из городовых не далее чем вчера вытащил на собственных плечах по тяжеленному сейфу, набитому золотом.

— Так точно, господин управляющий! — слаженно отвечали городовые, не переставая думать о причитающихся премиальных.

Дежурить в банке было приятно. Управляющий заботится о харчах, а там, глядишь, после смены распорядится и «Смирновки» выставить за счет заведения.

Досадно простаивать службу на многошумных перекрестках и громким ором одергивать извозчиков. После всякого такого дежурства многие городовые мучились горлом и смотрели на лихих извозчиков почти как на врагов отечества.

— Чтобы все в порядке было! — на всякий случай грозил пальцем директор банка и достойно удалялся.

Городовые грустили.

— Етит твою! Управляющий-то нынче не в настроении, «Смирновской» после дежурства не видать.

— Да что «Смирновка», — чертыхался другой, — теперь с него премиальных даже не выжмешь. А я своей бабе обещал к именинам платок красный купить, а детишкам пряников тульских.

— На прошлой неделе сразу три банка вскрыли, вот он и бесится. И в хранилище спускается по три раза в день.

— А его можно понять: ежели что случится, тогда самое большее, на что он может рассчитывать, так это сидеть за кассой где-нибудь в Нарыме.

Матвей Егорович и раньше засиживался в банке.

А в этот вечер он решил задержаться потому, что в министерстве финансов срочно требовали отчет, и управляющий, обложившись со всех сторон толстыми папками, принялся вникать в текущие дела.

Часам к девяти Некрасов заметно устал. Он растер крепкими пальцами бычью шею, повертел головой во все стороны, затем не спеша прошелся по комнате.

Тут он снова вспомнил о предупреждении Аристова, и сомнение — противное, липкое — застряло у него в самом горле, ну в точности простудная мокрота.

Некрасов почувствовал даже озноб. Он набросил на себя сюртук, тщательно застегнул пуговицы и, придав своему лицу достойный вид, распахнул кабинет. Секретарь мгновенно вспорхнул со своего стула и, не докучая вопросом, увязался за начальником преданным, послушным псом.

Городовые стояли у самых дверей. При виде управляющего их унылые физиономии мгновенно приняли бодренький вид. Каждый из них знал, что Некрасов имел обыкновение лично награждать городовых пятирублевыми ассигнациями, и сейчас они тешили себя надеждой, что в ладонях он сжимает хрустящие купюры. Но Матвей Егорович неожиданно произнес:

— Ничего такого не слышали?

— Тишина, господин управляющий. Если бы что и было бы, так в коридорах такой бы стоял свист, что не приведи господи.

Некрасов осмотрел городовых. С такими бравыми молодцами можно открутить голову не только грабителю, но и самому косолапому. В среднем отсеке бумажника лежала небольшая пачка по пять рублей. Преданность, запечатленная на лицах городовых, скорее всего, была обусловлена предстоящим вознаграждением. Однако подобное обстоятельство Матвея Егоровича не смущало ничуть. Пускай еще помучаются.

Он достал из кармана ключи, вложил их в замочную скважину. Сначала открыл один замок, потом другой. Третий был с секретом и открывался с помощью щупа. Достаточно было вставить его в скважину и умело надавить, как замок послушно щелкнул.

— Отвернитесь, господа, — сдержанно попросил Некрасов.

И когда городовые смущенно поворотили головы, как если бы заметили среди кустов сирени присевшую по нужде барышню, вставил ключ вновь.

Негромкий щелчок — и замок послушно открылся.

— Ну чего застыли болванами? — обругал городовых Некрасов. — Вам что сказано по инструкции? Следить за каждым, кто подходит к хранилищу!

— Так как быть-то, господин управляющий… Кому же верить, как не вам?

— Инструкциям нужно верить, — буркнул Некрасов, — а вдруг я банк захотел ограбить?

В глазах городовых промелькнула грустинка — наверняка теперь не дождаться обещанных премиальных и, как следствие, придется перекроить планы на ближайшее воскресенье.

Внешняя дверь распахнулась неслышно и очень легко, как если бы отворилась форточка. Трудно было поверить, но если бы дверь неожиданно сорвалась с петель, то расплющила бы двух дюжих городовых.

Внутренняя дверь выглядела размерами поскромнее, но по крепости превосходила значительно. Некрасов победно встряхнул связкой ключей и отделил еще три. Каждый из них представлял собой венец замочного искусства. Два запора отворились без особых усилий, но третий поддаваться не желал.

— Что за черт, — шевелил ключом из стороны в сторону Некрасов. — Они не должны заедать. На установку таких замков мы потратили целое состояние. Попробуй ты! — посмотрел он на стоявшего рядом секретаря.

Неторопливыми и слегка плавными движениями он напоминал добродушного сенбернара. Наклонившись к замочной скважине, он ухватился за ключ — создавалось впечатление, что он принюхивался к незнакомому предмету. Секретарь пыхтел, обливался от усердия потом, но замок открываться не желал. Не далее как вчера он без особого усилия открыл все замки внутренней двери и теперь на чем стоит свет ругал себя за нерасторопность.

Подобный неприятный нюанс мог серьезно подпортить его карьеру — Некрасов не прощал мелочей, и если ему не удастся справиться с замком в ближайшие две минуты, то следующие пять лет ему придется провести в должности референта. Очень незавидная карьера для выпускника финансового института. Еще год назад он мечтал о том, что будет заниматься международными операциями, а финансовых акул станет удивлять своей прозорливостью, но вся его деятельность упиралась в то, что он подклеивает обветшавшие бумаги и складывает папки в аккуратные стопки.

— Не могу открыть, — наконец признался секретарь, отходя в сторону.

— Вот как! — Глаза Некрасова нехорошо сузились. — Ломайте дверь, — неожиданно распорядился он. — Ну что вы стоите, как два болвана?! — неожиданно прикрикнул он на застывших городовых. — Кому сказано, ломайте дверь!

— Как же, господин управляющий, неужто так сразу, — робко запротестовал один из городовых.

Но Некрасов, уже предчувствуя самое худшее, командовал через стиснутые зубы:

— Ломайте дверь, кому сказал!

— Ну, взялись! — Городовые надавили плечами на дверь, но она стойко выдерживала натиск. — Еще давай! Еще!

Под ударами дверь слегка пошатнулась, но не сдалась.

— Господин управляющий, так не взять, надо бы чем-то запор поддеть.

— Ну чего стоишь?! Беги за ломом! — распорядился управляющий.

Лицо его сделалось совсем серым. Очень похоже, что оправдывались самые худшие опасения.

— Это я мигом, — устремился по коридору городовой.

Через минуту он вернулся с небольшим ломиком, вставив его немного повыше замка, с усилием надавил. Получалось плохо, запор не поддавался, дверь как будто бы вросла в пол.

— Давай вдвоем, — сказал стоявший рядом городовой, надавливая на ломик.

Дверь протестующе заскрипела, а потом, сдавшись окончательно, с треском отворилась, выворачивая с корнем глубоко запрятанный запор.

Их взору предстала страшная картина.

В самой середине комнаты зияло огромное отверстие. На полу валялась штукатурка, растоптанная в самых неожиданных местах, а три сейфа стояли распахнутыми, из которых, как требуха из вспоротой рыбы, осколками торчал развороченный металл, коробилась дорогая обшивка. Рядом валялся сломанный стул.