Николай Иванов - Чистильщики Страница 5

Что успел Штурмин перед отлетом — это забежать к «головастикам», друзьям в аналитическое управление. По последнему слову отделанный и оснащенный Главный информационный центр являл гордость и олицетворял будущее налоговой полиции: у других стульев в кабинетах не хватало, ксероксы останавливались из-за отсутствия картриджей, а последняя копейка шла на оснащение Центра. Информация и анализ — это будущее, а копии можно отстучать и на пишущей машинке.

Отыскал среди столов с компьютерами Диму Ярцева:

— Привет. Кто мне обещал помогать, выяснять и раскладывать все по полочкам?

Опережая Диму, отозвался самый главный и любимый аналитик налоговой полиции — попугай Кешка. Он припорхнул на плечо розыскника и дружески пр-рор-рычал в ухо:

— Пр-ривет!

Ярцев тоже кивнул, но не оторвался от экрана компьютера, лишь выставил вверх палец: минуту. С другой стороны к нему подошла корректорша, удивленно подала рукопись.

— Или я ничего не соображаю в русском языке, или этот обзор писала я сама — ни одной ошибки.

Дима и ей защитно выставил ладонь, но корректорша не стала ждать, оставила проштампованные листочки на столе, приняла на плечо Кешку и ушла.

— Розенталь ты наш, — Дима, оказывается, прекрасно успевал все видеть и слышать. Разобрался и в высвеченной схеме. И только после этого подтвердил свою значимость:

— Куда ты без нас?

— В Калининград.

— Конечно же, янтарь?

— Для этого не нужно быть аналитиком.

— Следы лучше всего искать в Прибалтике или Польше, — не обиделся Ярцев, еще, правда, ничего не зная. Попросил уточнений: — Поконкретнее что-нибудь есть? Или снова ветер по углам гоняете?

— Пока пришел послушать обо всем, что касается Калининграда.

— Есть такая музыка. — Дима вернулся к компьютеру, поискал в его памяти все, связанное с Калининградом. Высветилось почти то же самое, что имелось и у самого Штурмина.

Но не нужно было бы держать целое аналитическое управление, если бы они лишь дублировали розыскников. Частный сыск, как бы привлекательно он ни выглядел, в нынешнее компьютерное время из такого сектора, как экономика, ушел безвозвратно. Получить заказ от ревнивой жены на выслеживание собственного мужа или наоборот — тут еще можно покрутиться одиночке. А когда аферы вершатся на громадных расстояниях, в сотнях документов, когда в них гуляют миллиарды — спасение только в коллективном разуме и накопленной информации. И в умении всем этим воспользоваться.

Дима прошелся пальчиками по клавиатуре, и на экран пришла база данных из самого Калининграда: сначала по янтарю, потом отдельно по Богдановичу и его фирмам. Блеск! Вызываем вас на дуэль, Шерлок Холмс.

— Давай рисовать возможные аферы твоего Юрия Викторовича, — подвинул листок Дима. — Можно обозначить и кой-какой кровоток, но фигуру…

— Фигуру сделаем сами. На то он и наш фигурант. Итак…

Дима включил в помощь компьютеру собственный мозг и принялся размышлять, поглядывая на экран:

— У Богдановича просматривается четыре статьи доходов. Первая — лотерея со строительством жилых домов, в первую очередь, для увольняемых офицеров. Смотри, у него мощная строительная фирма. Деньги лились рекой, тем более что любой сомневающийся мог прийти на строительную площадку и убедиться, что котлованы роются. Но…

— Но эти котлованы были не более чем карьерами для добычи янтаря, — поторопил Олег. — Это — твой второй источник?

— Да. Хотя Богданович достаточно хитер: видишь, в договоре на строительство он вписывает фразу: «Попутная переработка янтаря». Юридически придраться очень трудно, он же не виноват, что янтаря оказалось больше, чем самой породы. Молодец, башка на месте, — Дима даже отстранился к спинке кресла, повертелся в нем.

— Как он угадал, что именно в этом месте лежит янтарный пласт?

— Когда узнаешь, скажешь и мне. Но идем дальше. Для сбыта янтаря он открывает сеть магазинов под маркой реализации изделий народных промыслов — это третий источник. Здесь, как я понимаю, его и подловили на неуплате налогов. И он пустился в бега.

— Но, по правилам Сбербанка, он же не мог получить на руки такую огромную наличку, и особенно по жилищной лотерее, просто так! И зачем нужно убегать от такого лакомого куска? Неуплаченных налогов-то по сравнению со всем — мизер.

На последние вопросы Дима не стал даже тратить время, занялся первой частью восклицаний:

— Да, собранные деньги могли храниться на лицевом счету фирмы в банке. Чтобы их снять лично Богдановичу, нужна была какая-нибудь новая программа. Допустим, он перегоняет другу в Эстонию всю сумму по безналу — мол, тот станет поставлять мне экскаваторы, грейдеры и прочую технику. Тот гонит деньги дальше, на тот же Кипр или в любую другую офшорную зону, где нет налогов и не спрашивают, откуда деньга. Улавливаешь?

— Не дурак.

— И гонит он их под видом закупки того же самого оборудования. Эстонец при этом получает свои пять процентов. А из Кипра уже эти самые деньги идут обратно к Богдановичу как кредит на строительство, допустим, магазинов около его строящихся домов. Вот эти деньги он и снимает. Свои деньги. Наши деньги. Ищи здесь. — Дима опять прибег к помощи экрана. Отпечатал список всех прибалтийских банков. Подал ошалевшему от простоты схемы увода денег Штурмину. — Держи. Если я в чем-то не прав — поправишь. Привет.

— Пр-ривет! — услышав знакомое слово, заорал улетевший от слишком умной корректорши Кешка. Спланировал к экрану компьютера, где вычерчивалась контурная карта России. Клюнул самый ближний к себе угол — получился как раз Калининград. Что-то в нем попугаю не понравилось, и он полетел по залу дальше. Вот это жизнь! Полная свобода, хоть и в пределах одной комнаты.

— Но ты не сказал про четвертый канал, — напомнил уже от дверей Штурмин.

— Поищи на продаже автомобилей. Слишком доходное это дело в Калининграде. Не верю, чтобы такой пройдоха, как Богданович, не обратил на него внимания.

… Калининград встретил Штурмина огромным рекламным щитом «Свидание с Америкой», над которым, в свою очередь, воротами висела радуга. Сходя по трапу самолета, Олег неожиданно вспомнил мамину присказку, помогавшую школьникам запоминать очередность цветов в радуге: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Уже шагая к зданию приплюснутого аэровокзала и отвлекая себя от вновь запульсировавшей зубной боли, впервые проверил эту аксиому по первым буквам присказки: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.

Сошлось! Получилась радуга.

Но хорошо охотнику: он всего-навсего лишь желает знать тайник птицы. Штурмину же приказано откопать, куда, в какую нору заполз Богданович-Стайер. Разница, и существенная. Поэтому надеяться, что радуга — это златые врата для въезда в Калининград и дело оперативного розыска, по крайней мере преждевременно. Ворота на огромном замке, ключ от которого утерян то ли в Москве-реке, то ли в Преголе. Так, кажется, называется местная речушка. Остается молиться, чтобы не за границей, ибо в таком случае придется обращаться в Интерпол — а это все равно что к слепоглухонемому. Контора та еще. Даже не контора, а телеграфный столб, потому что за все годы розыскной деятельности лично он ни разу не смог добиться сколько-нибудь существенной помощи от зарубежных коллег. О-о, информацию они с благодарностью принимают, рассылают по странам и континентам, а вот там уже возникает главенствующий вопрос: а выгодно ли им ловить беглеца? В политике, так же, как в разведке, друзей не существует, и западные полицейские порой берут под шумок российских мошенников в собственные разработки.

Железно известно пока одно — над летним отпуском навис дамоклов меч. А ведь именно 31 августа, в полдень последнего летнего дня, они должны встретиться с Зоей около канала. Она наверняка забыла уговор, а если и вспомнит — что ей, замужней женщине, до детских клятв! То, что холостяку — прихоть, ей — проблемы. Вот Надя, наверное, могла бы приехать, в ней чувствуется желание иметь собственное мнение: сказала — сделала. А Зоя… Первая любовь его была сколь милой, столь и беспомощной во многих вопросах. Как там устроилась ее жизнь? Нет, встретиться — это в любом случае здорово. И чем черт не шутит — вдруг приедет…

— Вдруг приедет.

— Что?

Они мчались на машине к городу: впереди, в качестве встречающего «бронежилета», местный хозяйственник Сергей Череда, на заднем, правительственном месте — гость.

— Что-то спросили? — повторил вопрос Череда.

— Это я о своем, о девичьем, — шуткой отделался майор. И вырвал спину из удобного, убаюкивающего положения — впереди пахота, а не блаженство воспоминаний. Тем более, что трасса еле втискивалась в узкую аллею могучих дубов, по стволам которых, словно разметка, шли белые полосы. Через каждые десять — пятнадцать метров на деревьях или висели венки, или были прибиты небольшие крестики, напоминая о дорожных трагедиях, и хозяйственник пояснил, увидев взгляд майора: