Антон Кротков - Африканский штрафбат Страница 52

Но если ты не рядовой наёмник, а бизнесмен с претензиями на респектабельность, то должен заботится о собственном имидже. В мире зеркальных небоскрёбов и уютных семейных кондитерских некогда почётное ремесло наёмника стало считаться презренным. С газетных страниц западной публике предлагался вызывающий неприязнь и отвращение образ современных конкистадоров, зарабатывающих геноцидом туземцев. Журналисты часто изображали типичного наёмника в карикатурном виде, как увешанную гранатами тупую гориллу с мускулистыми лапами по локоть перепачканными кровью.

Этот журналистский штамп сильно затруднял Хану его бизнес в Европе и в США. Хотя на самом деле многое из того, чем он занимался, вполне соответствовало интересам цивилизованного общества. Ведь часто с горсткой профессиональных солдат он выполнял грязную работу, с которой не могли справиться регулярные воинские контингенты великих держав. Например, его фирму неоднократно привлекали для борьбы с колумбийскими наркодельцами, для охраны европейских дипломатов и военных баз – форпостов западного мира в неспокойных регионах планеты. Да и здесь, в «Демократической всеафриканской республике» лётчикам-наёмникам приходилось сражаться в том числе с крупными наркобаронами и красными партизанами, которых тайно поддерживала Москва и кастровская Куба. В этой «священной» борьбе наёмников активно поддерживало ЦРУ, хотя и тайно.

И всё-таки в общественное сознание упорно вбивался образ, что между наёмным солдатом и наёмным убийцей нет особой разницы. А кто пригласит к себе в офис для деловых переговоров профессионального киллера?! Этот миф очень осложнял Хану жизнь, когда он снимал камуфляж и облачался в деловой костюм. Потому-то он и придумывал красивые легенды для тех, с кем собирался иметь дело в Лондоне или Нью-Йорке. А обкатывал свои сказки на новых людях, проверяя, какой эффект производят его слова.

Впрочем, временами Макс и сам начинал верить в свою благородную миссию, считая себя современным Ливингстоном43Придуманный им образ последнего солдата цивилизации, воюющего на далёком континенте за демократию, вызывал симпатию у многих в Европе и в США. И это позволяло Хану нормально выстраивать свой бизнес.

В свою очередь Нефёдов поведал старому знакомому, что сюда его привели поиски пропавшего сына.

– Да я слышал про сбитый русский разведчик… – задумчиво проговорил Хан. – Но это работа не моих парней, поверь. Мои так высоко и быстро не летают…

– Ты меня не так понял, Макс. Я здесь не для того, чтобы искать виновных, – пояснил Борис.

– Может тогда тебя забросило КГБ? – напрямик грубовато поинтересовался Хан.

– Мне просто нужно найти своего парня и забрать его домой, – сурово пояснил Нефёдов. – И кроме тебя, мне здесь не к кому обратиться.

– Хорошо, я попробую выяснить по своим каналам: уцелел ли кто-нибудь из русского экипажа, и если да, то где содержат пленных. Но это займёт какое-то время. Боюсь, тебе действительно придётся стать одним из нас. Другой возможности находится здесь нет. Просто снять номер в отеле и жить туристом не получится.

– Я затем сюда и приехал. Могу подписать контракт хоть сейчас.

Хан небрежно щелкнул бармену пальцами. Тот понимающе кивнул и принёс бутылку. Как и все пираты, немец предпочитал ром. На вкус это была жуткая брага местного производства, чрезвычайно крепкая. Одним словом – пойло для лужёных глоток. Сделав несколько жадных глотков, командир наёмников критически оглядел пожилого лётчика.

– Надеюсь, ты в хорошей форме, и сможешь летать на задания? Прости, забыл, сколько тебе лет?

Терять Борису было нечего, и от весёлой злобы он залпом осушил свой стакан и ответил:

– Да уж побольше, чем твоим летающим сараям!

По сути всё, что он сейчас мог, это продемонстрировать кураж.

Хану такой ответ понравился. Рассмеявшись, он похлопал русского по плечу.

– Что ж, будем считать это твоим достоинством, тем более что я значительно старше тебя. Но как видишь, далёк оттого, чтобы доживать свой век в стариковском кресле-качалке. Никто не заставит меня надеть домашний халат и тапочки. Никто не свяжет по рукам и ногам мирными заботами. Мы молоды и неподвластны хандре и старческим болячкам только потому, что живём настоящей суровой мужской жизнью…

«Сейчас он чего доброго предложит мне помериться силами на руках или помыть голову бензином, как принято у „настоящих мужиков“ в условиях полевого аэродрома» – с сарказмом размышлял Борис, глядя на своего собеседника. Впрочем, для своих лет Хан и в самом деле выглядел прекрасно и держался молодцом. Правда, он слишком налегал на спиртное. Да и от аристократических манер почти ничего не осталось. Зато теперь у барона в большом ходу был грубоватый казарменный юмор.

– Итак, договорились: отныне я ведущий, а ты мой ведомый, – удовлетворённо подытожил Хан, откинувшись на спинку стула. – Я не педераст, но в бою мне обязательно нужен надёжный мужик возле задницы.

Немец хохотнул и вновь похлопал завербованного рекрута по плечу и даже пододвинул новобранцу вазочку с закуской, напоминающей вяленых тараканов. Сам он горстями забрасывал себе в рот эту гадость и запивал пивом. Засушенные насекомые омерзительно потрескивали у него на зубах.

Хан самодовольно и даже покровительственно подмигнул бывшему курсанту.

– Видишь, а ты когда-то не верил, что из нас двоих выйдет прекрасная пара воздушных бандитов! Мы с тобой…

– Устроим местным партизанам Садом и Гоммору, – с понимающей улыбкой подбросил собеседнику красивый образ Борис. – Что ж, я не против.

Тут немец заметил направляющегося в их сторону мужчину европейской внешности лет сорока пяти. Подтянутый и прямой, он выглядел, как бизнесмен, но явно в недавнем прошлом носил форму. Макс по-приятельски помахал гостю издали. Ничто при этом не изменилось в вальяжной позе Хана, но Борис почувствовал, как его собеседник внутренне как-то сразу весь подобрался, словно готовясь к встрече с настоящей опасностью. Продолжая улыбаться в сторону подходящего человека, немец в полголоса пояснил сидящему рядом собутыльнику:

– Вот, кто наверняка знает о твоём парне всё. Рекомендую: самый ядовитый паук Африки; постоянно плетёт вокруг меня ловчую паутину. Это его выводка мне пришлось полчаса назад так негигиенично полоснуть заточкой по горлу…

Когда мужчина занял своё место за столом, Хан познакомил их:

– Это господин Хенк Ван Дер Вольф, личный консультант президента по авиационным вопросам.

После этого Хан представил южноафриканцу Бориса, как своего нового лётчика.

Тот с симпатией смотрел на Нефёдова, и когда пожимал ему руку, и когда вкрадчивым голосом объяснял, что новичку придётся пройти испытательный срок:

– Ничего не поделаешь, такова стандартная процедура, – он словно извинялся за доставляемые неудобства, одновременно давая понять, что с превеликим удовольствием сразу бы взял в штат такого прекрасного лётчика, но, увы…

– Если вы пройдёте испытание…

Южноафриканец запнулся, даже поставил чашку с заказанным кофе на стол.

– Нет, это неверное слово… Как только вы его пройдёте, – поправился он и радостно улыбнулся. – Мы сразу же подпишем с вами контракт. Очень надеюсь, что вам у нас понравится. А нам профессионалы вашего класса просто необходимы!

Благородная проседь на висках южноафриканца, приветливый, чуть ироничный взгляд серых глаз, волевые черты загорелого лица лишь усиливали доверие к его словам.

Обсудив ещё кое-какие вопросы с командующим ВВС в лице Хана, и рассказав на прощание анекдот про двух блондинок, юаровец легко поднялся из-за стола, и снова крепко пожал Нефёдову руку.

– Приятно было с вами познакомиться и желаю удачи!

Он отправился дальше по своим делам, а Хан, кивнув вслед удаляющемуся буру, не без злорадства сообщил Нефёдову:

– Поздравляю: только что ты подписал себе смертный приговор. Теперь Хенк-«Бомбардировщик» знает, что ты мой человек. И этого он тебе никогда не простит, будь ты хоть трижды первоклассный лётчик… Я – его главный противник здесь. Хенк давно точит на меня нож, но пока я ему не по зубам. Трижды его киллеры пытались подкараулить меня, чтобы завалить по-тихому. Я ведь всегда хожу один, без охраны. Но до сих пор мне удавалось отбиваться…

Хан не без юмора рассказал, как однажды ночью в окно его коттеджа влетело сразу несколько зажигательных гранат. Его спасла молниеносная реакция и сноровка профессионального истребителя: спрыгнув с кровати, он перекатом ворвался в ванную, намочил полотенце, накрылся им с головой и бросился к выходу. Чёртова дверная ручка уже раскалилась до красна, а пластмассовые детали замка расплавились. Но ему удалось выбить дверь и выскочить наружу из превратившейся в печь комнаты. Макс даже показал след от сильного ожога на руке. Правда, от делившей с ним в ту ночь постель девушки осталась лишь горсть золы с золотыми кусочками расплавившихся серёжек и цепочки.