Владимир Колычев - Удавка для опера Страница 56

Рита услышала шорох. Красная точка соскользнула со лба Ныркова. Несколько бесшумных выстрелов — и чей-то женский крик. Рита знала, что у Ныркова есть женщина-телохранитель. Она раньше охраняла его жену. Только никогда не будет охранять ее саму…

А Матвей Данилович слетел с Риты, метнулся к камину. Без штанов, перепуганный, он представлял собой жалкое и смешное зрелище

— Эй, куда вы, любезный? — остановила его женщина. — Повернитесь ко мне лицом…

Нырков развернулся на сто восемьдесят градусов. Красный луч впился в его пах.

— Ой, а что это там у нас такое? — издевалась над ним женщина — Нарост какой-то… Будем оперировать?

— Не надо! — проскулил Матвей Данилович, закрываясь руками.

— Тогда лишь пару вопросиков…

Рита осторожно поднялась, закрылась руками и волосами, повернулась к женщине. Она узнала ее. Это Вероника. Девушка, с которой Рома ехал из Москвы в Семиречье Она видела их вместе. И жутко ревновала. Хотя вроде повода не было. А может, и был… Тогда Вероника была женственной и безобидной красавицей А сейчас она производила совершенно иное впечатление. В каком-то смешном балахоне, волосы грязные, спутанные. Но смеяться не хотелось. Она хищно улыбалась, глаза ее как льдинки, лицо жесткое. От нее исходила смертельная опасность. Не для Риты — для Ныркова. Но страшно стало и Рите.

Кто она такая, эта Вероника?

— Чего смотришь? — не глядя на Риту, сказала та. — Одевайся… Только без глупостей…

Какие глупости она имела в виду, Рита не поняла. Но начала одеваться. Подобрала с полу одежду. Накрылась разорванным платьем.

И тут ситуация изменилась. За спиной Вероники мелькнули чьи-то тени. Она среагировала мгновенно. Вильнула в сторону, развернулась и выпустила в пустоту короткую очередь. Только к трупу, который лежал в проходе, никто не присоединился.

Из темноты ударила автоматная очередь. Рита и сама не поняла, как оказалась на полу, — инстинкт самосохранения сработал. Пули просвистели у нее над головой.

А Нырков подбежал к камину, нажал на какую-то кнопку. И стена отъехала в сторону.

— Он уходит! — крикнула Рита.

Она бросилась к Ныркову, схватила его за рубаху. Потянула его на себя. Но куда ей против него. Матвей Данилович повернулся к ней и наотмашь ударил ее по лицу. Очередное проявление большой любви…

Рита отлетела в сторону. А Нырков потерял драгоценные мгновения. Он уже собирался скрыться за стеной, когда со стороны Вероники в него полетела хрустальная ваза. Она угодила ему точно в темечко.

— Ну, придурки, мать вашу! — послышался возмущенный голос Вероники. — И ты придурок!

Она ругалась на ходу. Подошла к Ныркову, нагнулась над ним. Пощупала пульс.

— Жив, — облегченно вздохнула — Идиоты, надо же видеть, в кого стреляете…

— Так кто ж знал, что это ты, — услышала Рита знакомый голос. — Думали, ты нырковский палач. А я, между прочим, уже имел с ним дело…

— А он имел дело со мной…

Рита смотрела на Рому. Красивый, мужественный, благородный. В больничной пижаме, с автоматом в руках. Для кого-то он, возможно, выглядел смешно, но только не для нее. И совсем он не похож на преступника… Это не он, это Нырков преступник… Как же она была слепа.

Рядом с ним были Артем, его брат, и два незнакомца. Но Рита не обращала на них никакого внимания.

— Рома! — потянулась она к нему. Но тот сделал вид, будто не замечает ее. Обиделся, значит…

— Рома, ты обиделся на меня? — Рита чувствовала себя виноватой перед ним.

Она поверила Ныркову, этому негодяю. И отказалась от Ромы. Почти отказалась. И почти отдалась Ныркову.

— Я! Обиделся?!. Какие глупости, — холодно усмехнулся он.

— У нас с ним ничего не было, — всхлипнула Рита.

— А мне-то что?.. Короче, сырость здесь разводить не надо. И без того сыро от крови… Ты мне скажи, с какой Жанной ты обо мне разговаривала?

— Она жена твоего начальника.

— Майора Кручи?

— Да.

— Где ты встречалась с ней?

— В Москве. В гостинице.

— В Москву ты с Нырковым ездила?

— Да…

— Ну о чем еще тогда с тобой говорить, — небрежно посмотрел на нее Рома. — Меня как зверя травят, а она с ублюдком по столицам разъезжает… О чем вы говорили с Жанной?

— Я сказала ей, что тебя обвиняют в убийстве… Рита чувствовала, как по щекам стекают горячие слезы.

— А Жанна не поверила…

— Понятное дело, не поверила. Она же знает меня… Мы с Жанной почти незнакомы. А она уже знает, что я не могу убить своего друга.

— Рома, прости!

— А чего прощать? Может, я и в самом деле убил Пашу. Из-за Юли, из-за его жены…

— Рома! — послышался голос Вероники. Маргарита увидела, как на лбу у него появилась красная метка.

— Рома, ты не убивал своего друга. И если ты не перестанешь сейчас донимать девушку, я тебя пристрелю.

Это было сказано в шутку — не всерьез. Но Рита поверила ей и метнулась к Роме, закрыла его.

Рома прижал ее к себе. Погладил по спине. Похоже, он готов был простить ее. Может, у них еще будет все, как прежде? Он все сильней прижимал Риту к себе.

— Дурочка, ты не должна была сомневаться во мне…

Он языком смахнул с ее щеки горючую слезу.

— Рома, прости!

— Прощаю… Значит, говоришь, ты рассказала Жанне про мою беду?

— Да.

— Ну вот, Вероника, значит, со дня на день мои друзья будут здесь.

За окнами где-то далеко что-то громыхнуло. Как будто вагон со снарядами рванул.

— А может, они уже здесь…

Глава 4

1

— Ничтяк! Лафа! — потянулся и громко зевнул здоровяк с мутным взглядом и пудовыми кулаками. Спортивный костюм, затасканная кожаная куртка.

— Эй, сюда, — небрежным жестом поманил к себе официантку второй бугай.

Лицо как будто пьяным мастером из дубового полена вытесано, глаза протухшей рыбы, за центнер весом. Про таких говорят, что быка одним ударом убивает.

Девушка знала, с кем имеет дело. Пять мордоворотов явно бандитской ориентации не внушали ей доверия. Но она их смертельно боялась. Поэтому безропотно подошла к ним, замерла

— Водки! — сказал один

— И еще водки! — заказал второй.

— И еще, еще водки! — загоготал третий.

— И один маленький огурчик. В виде… — четвертый взял меню и начал водить пальцем сверху вниз.

Официантка едва успевала записывать.

— Гуляем, братва! — сказал один, когда официантка исчезла.

Принесли заказ. Водка, много водки, очень много… И маленький огурчик, который за ночь всей толпой не осилить. Трюфеля и омары в этих местах не водились — поэтому шеф-повар ресторана не включал в меню сии экзотические блюда. Икорка, балычок — пожалуйста. Котлеты по-киевски? Извините, здесь вам не Киев. Так что обойдетесь…

Братки омаров не заказывали, крабов тоже, креветками все брезговали со времен голодного детства. Стейки, антрекоты, филе… Бред какой-то… Икра, красная рыба, молочный поросенок, зажаренный целиком, гусь с яблоками… Вот это самое то… Словом, здоровая деревенская пища. И водка. Много водки.

Братки презирали всякие там рюмочки. Двухсотграммовые стаканы — это самое то. После первой и второй промежуток — пять секунд. Между второй и третьей — четыре… И так по нисходящей…

Минут через десять братки дошли до кондиции. Хорошо, пьяно, круто…

— Телку хочу! — Первый бандит обвел взглядом зал.

— Какие тут, на хрен, телки? — тыкнул второй. — Голяк, в натуре…

— Да помнишь, была тут кобыла конкретная…

— А-а, это когда ты, Стикс, по роже схлопотал…

— Да тебя самого замесили, бляха!.. Урою козла!!!

— Меня, что ли! — вскочил браток

— Да пошел ты!. На хрен бы ты мне сдался… Козла того урою, который нас тогда… Ну это, типа…

— Трендюлей навешал…

— Да ладно, трендюлей… Прямо уж… Зато какая телка была. Наша телка…

— В смысле наша…

— Жена Ныркова. Я ведь это потом просек…

— Ныркова?.. Жена?.. Здесь?..

— Ну да, в Лесокаменске… На хоря приехала, тварь…

— Надо бы ее выцепить…

— Да может появиться…

— Чо, блин, дебилы, совсем крыша съехала! — презрительно отозвался о своей братии «бригадир». — Нажрались, бляха. Туфту несете несусветную, в натуре, блин… Нырков похоронил свою жену, на хрен… Дятлы, короче… На Ныркова наезжать думаете, а про жену его, в натуре, ни фига не знаете…

— Да на кой хрен нам его жена! — обиделись братки.

— Ну, конечно, покойницу на хрен-то не натянешь… Гы-гы!. Э-э, а это чо за бычье?!

Все повернулись к столу, за который садились какие-то мужики. Широкие джинсы, бритые затылки, массивные золотые цепи на воловьих шеях, тяжелые золотые «гайки» на пальцах. Все четверо крепкие как на подбор. А один вообще здоровый, как гора. Были бы братки трезвыми, они держались бы куда повежливей с этими здоровяками. Но пьяному горы по плечу