Эльмира Нетесова - Выскочка из отморозков Страница 57

Ерунда! Пусть хоть кто-нибудь подтвердит, что принимаю героин, сижу на игле!

— Это не обязательно, хотя кровь на анализ еще возьмут. И все же кто был поставщиком?

— Понятия не имею, о чем вы говорите!

— Кому вы посылали пакеты со своим заправщиком? Этих людей вы, конечно, помните?

— Меня просили помочь с лекарствами и мазями, каких нет в аптеках нашего города. А я часто выезжал за пределы — в командировки, к поставщикам. По ходу покупал у них в аптеках нужные лекарства.

— Так для кого? Назовите адреса, имена.

— Может, еще ключи от квартир затребуете? — усмехнулся криво и ответил: — Никого не помню. Добрые дела делаются не для базара, а тихо, без звона! За них не ждут и не требуют благодарностей.

— Утверждаете, что помогали малознакомым людям? Да еще бесплатно? Этот анекдот не о вас! — рассмеялся следователь громко.

— Между прочим, жлобом меня никто никогда не называл! Платил своим работникам больше, чем они получили бы в других местах. И никто на меня не обижался. Наоборот, за работу на нашей колонке держались все.

— Но эти люди, все, как один, работали по две смены. Без выходных и праздников. Почему вы не приняли на работу вторую смену?

— Поначалу на первую еле наскреб. Никто не хотел работать за городом. Слишком много проблем возникало. Да и я брал не всех. Отказывал женщинам, девкам. Они болеют, беременеют, рожают, а у меня работа, Брал не обремененных детьми, семьями и хозяйством. Чтоб потом не мучиться. Когда набрал, поговорил со всеми, сказал, сколько будут получать в нынешнем составе и какая разница выйдет, коли наберем вторую смену. Люди подумали и отказались от сменщиков. Решили, что сами справятся. И все были довольны.

— А за что в таком случае вы били в своем кабинете Андрея и Бориса?

— Ну, это чисто семейные дела. Обоих гонял за грязь на рабочих местах. Не секрет, что, набирая людей, я спрашивал чуть ли не в первую очередь — курят ли они? Оба соврали, ответили — не курим. Я взял их, на деле оказались курящими. Хотел уволить. Но пообещали курить подальше от заправки. И все ж ловил, когда курили на рабочих местах. За это время от времени получали. Сами знаете, что может случиться, вот и приходится держать в руках, а иногда за горло брать. И вламывать, чтоб мозги не сеяли. Ведь нагрянь проверка, штраф был бы обеспечен. Платить пришлось бы мне. Да и предупреждений, предписаний куча. Если к тому же увидели б окурки, вообще дело труба. Вот и врезал меж ушей обоим. Конечно, не впервой.

— Все логично, но они назвали иную причину, далекую от вашей.

— Кому ж охота прослыть идиотом? Ведь вот повару и Борьке разрешил курить в подсобке, так им, видите ли, воздуха не хватает. Выходят и перед заправкой смолят. Операторы ругаются, эти не слышат.

— Скажите, а где у вас подсобка? Внизу?

— Рядом с кухней. Там умывальник, стол. Внизу, я уже говорил, нет наших площадей.

— Продукты где храните?

— В морозильных ларях. Даже в моем кабинете два таких стоят.

— А мусор, пищевые отходы куда сбрасываете?

— Ежедневно их забирает машина, увозит на свалку. Эту услугу оплачиваем городу.

— Ну а с арендаторами нижнего этажа какие отношения?

— Никаких.

— Как так? Газ, свет, воду как оплачиваете?

— По счетчикам. Они на все имеются. Но у каждого свои.

— Их посетители обедали у вас?

— Я не знаю. Ни к кому не присматривался. Может, кто и заходил. Я своим работникам запрещал сплетни, пересуды, лишние разговоры. Наказывал за грубость с посетителями. А за жалобы клиентов двоих сразу уволил. Они и недели не проработали. Кстати, Андрея и Бориса тоже хотел убрать. Надоело уговаривать, кулаки болели…

— Сколько ж сами имели в месяц? — спросил следователь.

— Две — две с половиной тысячи…

— В долларах?

— Ну не в рублях же!

— Неплохо! Я в рублях всего тысячу семьсот имею, — охрип голос следователя.

— Мы могли бы договориться, — глянул на него Беркут.

— Ты ж говорил, что в Думе кентов имеешь?

— Хочешь убедиться? Дай сотовый телефон. Мой твои опера забрали. Иначе давно на воле был бы.

— Не могу. Этот служебный. Ты по нему никуда, кроме милиции, не позвонишь.

— А твой личный?

— Мы слишком далеко заходим.

— Пойми, я все равно выскочу. Неделей раньше или позже. Но тогда уже не ты поимеешь. Не упускай шанс. Он тоже обламывается не каждый день.

— А сколько дашь?

— Если выпустишь, пять штук, ну а за телефон — пятьсот баксов, если мой вернут…

Следователь вытащил из ящика стола телефон, вернул Беркуту. Тот достал из потайного кармана брюк пятьсот долларов. Оба спешно спрятали каждый свое.

Беркута тут же увели в камеру. И следователь громко предупредил охрану:

— У этого типа не без пунктика в башке. Он сам с собой ночами говорит. Не обращайте внимания. Я его давно знаю.

Беркута незадолго до ужина повели помыться в душ. Тот долго ждал своей очереди, а потом увидел через окно, как спешно покидают двор дежурные машины.

«Опять на задание. Может, моих кентов ловить?» — подумал и приметил приоткрытое окно. Никто ничего не успел сообразить. Ведь вот только стоял мужик здесь, лохматый, корявый, и вдруг его не стало. Как и куда он делся, никто не увидел. Лишь чуть приоткрывшаяся створка окна хрипела старушечьим голосом — ругалась или смеялась над растерявшимися сотрудниками милиции, попробуй пойми…

Вова пробежал полгорода, прежде чем решил передохнуть. А оглядевшись, понял, где находится. Выдохнул страх и, спокойно пройдя квартал, свернул к дому.

— Вова! Это ты? Вспомнил! Какое счастье! — обвила шею руками женщина.

Из этого дома Беркут мог не выходить годами. Здесь его ждали и любили всегда. Тут он был самым желанным человеком, за которого без раздумий отдали бы жизнь. Он это знал и решил залечь на дно, именно в этом доме переждать бурю, которая могла унести его отсюда надолго, а может, и погубить.

О побеге Беркута Борис и Андрей узнали лишь утром. Следователь спросил у обоих, есть ли у беглеца родня — к кому он мог сбежать, где скрыться?

— Да нету никого у него. Сюда никто к нему не приезжал, — ответил Борис.

— Вся его родня по зонам. Кому такой на воле нужен? — сморщился Андрей и добавил, выматерившись: — Я б такого родственника через колено проучил, пока б не задохнулся!

— Не, ну не сволочь! Сам смылся, нас оставил, гад! — возмущался- Борис.

— А ты чего ждал? Что он нас за пазуху запихнет и вместе с нами смоется? Как бы не так! Теперь, браток, держись!

— Чего зашелся?

— Того! Сейчас стрелочника искать станут, на кого дело это взвалить. Ну, кого глупее сыщут, — трясло Андрея.

— А разве Беркута не найдут?

— Кишка тонка! Этому есть куда смыться. Коль смог слинять, спрятаться ему вовсе просто. Он калач тертый, поверь мне.

— Может, и нас отпустят? — мечтал парень.

— Меня — конечно! Ко мне даже серьезных вопросов не было. А тебя подержат. Может, попытаются слепить стрелочника. Ну, отправят куда-нибудь в Сибирь года на четыре.

— Что, я один во всем виноват? — возмутился Борька.

— А тебе было бы легче, если б я и Беркут рядом с тобой мучились?

— Если вы на воле будете, за что меня должны посадить, неужели моя вина больше вашей?

— Дело не в вине, а в судьбе. Она разная. Вот ты дурак, жадный, потому судьба проучит. Мои ребята небось всякую копейку потом зарабатывают, а ты — валяя дурака. Да еще прикипался ко всем на колонке. С каждым грызся. А за что? Угождал Беркуту! Как же, хозяин! Он пошел срать — забыл, как тебя звать! Вместо него возьмут за помидоры. Все верно!

— Заткнись! Если посадят, то обоих.

— Беркут тебя своим помощником звал!

— Трепался он, как последний козел! — чуть не плакал Борька. Ему до боли было обидно, что никто его не понимает и не жалеет. Но как бы то ни было, после обеда его снова вызвали к следователю.

— Ну как, вспомнили адреса, куда носили пакеты? Теперь уж скрысать нечего! Вся вина по делу на вас ложится. Если Беркута не поймаем, я вам не позавидую. Обвинение будет тяжким. И не отвертеться. Уже знаем, что с детства баловал наркотиками, участковый подтвердил.