Андрей Таманцев - Чужая игра Страница 6

Для конца мая погода была не слишком теплой. По ночам все еще холодило, и только к полудню становилось тепло, и можно было скинуть с себя наши походные бушлаты. Так что в первую же ночь мы убедились в том, что не зря взяли с собой вместительную армейскую палатку и отличные спецназовские спальники на гагачьем пуху — такие мы брали в горные рейды в Чечне, когда уходили на несколько суток в свободный маршрут.

Первый день ушел у нас на обустройство и разговоры. На второй проверили, на что мы еще способны после зимней спячки. Оказалось, что, несмотря на все наши обычные заботы, боевую форму всем нам удалось поддержать на вполне приличном уровне. И только после того, как мы в этом убедились, решили, что пора и порыбачить.

Клев был сказочный: после ледохода оголодавшая за зиму рыба клюет буквально на все. Время было подходящее: весенний паводок давно сошел, берега успели подсохнуть и можно было не волноваться, что мы останемся с пустыми руками. В первое же утро Боцман ухитрился поймать громадного леща килограмма на три. Мы с Доком тоже не подкачали, за час выловив с десяток отличных подлещиков, каждый из которых был под пол кил о весом. Артист вяло наблюдал за происходящим: как выяснилось, к рыбалке он был равнодушен и поехал с нами просто за компанию. А Муха возился со своей «шестеркой»: за время дороги что-то там у него все же барахлило.

— Я еще наверстаю, — говорил он нам, — а пока я лучше тачкой займусь. А для удовлетворения наших низменных запросов о пропитании и вас троих хватит...

На уху хватило. Даже с избытком. Часов в десять мы остановились, вовремя сообразив, что пойманную рыбу негде хранить и мы не успеем ее обработать. У меня в багажнике лежала коптильня, в которой мы собирались доводить рыбу до нужной кондиции. Но коптильная камера по нашему улову была небольшой, за один раз в нее помещалось от силы четыре-пять рыбешек — тем более если речь шла о таких внушительных, как наши нынешние, трофеях. Скажем, лещ-рекордсмен Боцмана еле-еле вместился туда. Жаль было его резать — ведь какой это кайф потом продемонстрировать такую солидную копчушку, выловленную некогда собственными руками!

Поэтому Док с Боцманом занялись разделкой рыбы, Артист отправился в деревню за топливом для костра, я возился с коптильней, а Муха был у всех на подхвате и скорее мешал, чем помогал нашей работе.

Часам к трем, когда от большого котла с готовящейся на костре ухой повалил такой вкусный запах, что мы не успевали сглатывать слюну, Боцман начал накрывать на стол. Мы ребята простые, так что все у нас было по-походному, без затей: раскинули брезент неподалеку от костра и вывалили на него все, что взяли с собой. И тут неожиданно выяснилось, что на нашем роскошном столе не хватает самого важного — хлеба. Вообще-то мы в дорогу конечно же брали кое-какой запас. Но, видать, чего-то с непривычки (или с отвычки) до конца не додумали — хлеба у нас оставалось всего ничего, и надо было срочно кому-то отправляться на его добывание. Что, впрочем, в здешних хлебных краях да при наличии двух машин проблем не должно было составить.

— Ну, ребята, кто у нас самый быстрый? — Ответа мне не требовалось, я его и так знал. — Олежек, ты помнишь то место, где мы к деревне с трассы съехали? Там вроде магазинчик стоял. Ты все равно без дела слоняешься, сгоняешь?

— Нет проблем! — кивнул Муха.

— Боцман, тебе присматривать за ухой, — сказал Док, — я с Олегом прокачусь за компанию.

Он незаметно подмигнул мне: дескать, поеду контролировать ситуацию, а то Муха затормозится возле какой-нибудь местной красотки лет двадцати — жди его тогда до второго пришествия... Я согласно кивнул:

— Давайте, только мигом. Через двадцать минут уже все готово будет.

Они сели в Мухин «жигуль» и укатили.

Прошло пятнадцать — двадцать минут. Затем еще полчаса, час... Мы втроем сидели у раскинутого на земле брезента, заменяющего собой стол, и с нетерпением ждали появления наших гонцов. Уха вкусно парила над остывающим костром, вынутая из реки водка успела согреться, а их все не было и не было. Боцман уже места себе не находил, да и мне с Артистом как-то не по себе было, с ребятами явно что-то случилось.

— Так, — сказал я, — вы оставайтесь тут, а я поеду за ними. Может, у них что с машиной. Ждите. Я мигом!

Я вскочил в свой «патрол» и уже через пять минут был у придорожного магазинчика. Рядом с палаткой стоял «жигуленок» Олега, но ни его самого, ни Дока поблизости не наблюдалось. Я подошел к палатке, постучал в обитую жестью дверь.

— Чего надо? — спросил из палатки недовольный мужской голос.

— Выйдите, поговорить надо.

— Ходят тут всякие... Иди к окошку, там и поговорим!

Я обошел ларек и нагнулся к узкой прорези в металлической решетке. Продавца можно было понять: на дороге лихих проезжих предостаточно, а в своем железном ларьке он как в крепости...

— Вы не видели, куда делись мои друзья? — спросил я у продавца.

— Какие друзья? Откуда я знаю! — Глаза у продавца тревожно забегали; и дураку было ясно, что он врет.

— Но вот же их машина стоит. Они к вам поехали за хлебом, куда они делись?

— Не знаю, я ничего не видел...

Лицо ларечника исчезло внутри палатки. Я понял, что по-хорошему от него ничего не добьюсь. Что ж, он сам виноват... Я обошел палатку, примерился к двери и без особого труда одним ударом вышиб дверь. Зайдя в ларек, я взял испуганного продавца за шиворот и вытащил его на воздух.

— Рассказывай, сволочь, что случилось с моими друзьями! Или я сейчас вышибу тебе мозги, как эту дверь!

Для пущей острастки я как следует тряхнул его. Зубы у мужика клацнули, он сглотнул слюну и быстро-быстро заговорил:

— Их чечены замели. Ваши и вправду тут хлеб у меня брали. А тут как раз грузовик остановился, оттуда один черный вылез — сигареты купить... Как у них началось, я не видел. Только уже когда один из ваших кому-то, видать, здорово врезал и тот заблажил, — ну я и выглянул. А там...

Он замолчал. Его кадык бегал вверх-вниз по худой шее, как будто он взахлеб пьет воздух.

— Что — там? — Я снова встряхнул его.

— Чеченцы, с автоматами... Били этих ваших друзей прикладами, ногами... Я думал, их убьют сейчас, испугался: они же звери, кавказцы эти, всем известно...

— Много их было?

— Человек десять, не меньше...

— И что потом?

— Потом... потом они их связали и бросили в грузовик. Один чеченец к ларьку подошел, сунул мне дуло в окно и сказал, чтобы я молчал, если живым хочу остаться... Потом они уехали.

Что-то в рассказе продавца не стыковалось, я это чувствовал, но пока никак не мог определить, что именно. Ну, допустим, Док с Мухой по каким-то причинам сцепились с проезжающими мимо чеченцами... Хотя и Док и Муха вряд ли стали бы нарываться на случайный дорожный конфликт, значит, их к тому вынудили... Возможно, чтобы не лечь под пулями здесь же, в пыли, ребятам пришлось позволить избить себя. Но зачем чеченцы взяли их с собой? Они же могли их запросто пристрелить — и все, конец... Банальная разборка на дороге, разбирайся потом, кто, чего и как. А тут ребят сперва избивают, потом связывают, похищают... Нет, это не похищение: если бы эти чеченцы промышляли похищением людей, они бы и Мухину машину заодно взяли. Ну а если эти чеченцы не банальные похитители, то подавно не стали бы оставлять за собой следов: угнали бы «жигуль» от этого места, а потом где-нибудь бросили или сожгли... Вот, нашел! Машина! В машине нестыковка!

— А почему они моих друзей забрали, а машину их оставили? — спросил я продавца.

— Тот чеченец сказал, чтобы я машину не трогал, они за ней скоро вернутся.

«Это уже что-то... — подумал я, — хоть какая-то зацепка... Хорошо бы предупредить Боцмана с Артистом... Но уедешь сейчас — а чеченцы как раз за мухинской машиной и заявятся! Оставаться здесь и действовать самому — ребята на берегу будут беспокоиться... Остается только один выход: надо сделать так, чтобы чеченцы сами к нам на берег заявились».

— Так, слушай внимательно... — сказал я продавцу. — Когда чеченцы появятся, скажешь им, что я приезжал и искал своих друзей. Скажи, что я был на крутой тачке и что поехал за двумя своими корешами, которые остались в Успении. Если у тебя спросят, кто мы такие, ответишь, что мы рыбаки из Москвы. И еще скажи, что ребята крутые и своих друзей в беде не оставим, найдем этих чеченцев даже под землей... Ты все понял?

— Да... Может, вам лучше в милицию обратиться? Они же с оружием...

— Это успеется. А пока сделай так, как я прошу, очень выручишь...

Для верности я сунул в потный кулак продавца пятьдесят долларов. Он немедленно спрятал купюру в карман.

— А что, если они со мной и говорить не захотят? — спросил продавец.

— А ты постарайся... Если чеченцы к нам в Успение приедут, получишь еще столько же.

Я направился к своей машине, а продавец немедленно начал приводить в порядок покореженную дверь.

Вернувшись на берег, я рассказал Боцману и Артисту обо всем, что мне удалось выжать из хозяина палатки. Реакция ребят была точно такая, как я и ожидал, обдумывая по дороге складывающуюся ситуацию: оба немедленно захотели поехать к магазину и встретить чеченцев прямо там, у мухинского «жигуленка». Я их понимал, но идея выйти на прямой контакт с десятком вооруженных «духов» не казалась мне плодотворной.