Виталий Гладкий - Невидимая угроза Страница 62

Меня обуревали нехорошие предчувствия…

Глава 33

Вопреки моим ожиданиям, лифт доставил нас не в гараж, а в отдельный подземный блок. Мы очутились в небольшом коридоре, по бокам которого находились прочные металлические двери.

Мина открыл одну из них своим ключом, и я увидел просторную комнату освещенную люминесцентными лампами. Она напоминала гостиную в хорошем доме: на полу толстый ковер, диваны, кресла, буфет, стол, стулья с высокими спинками, две люстры под потолком и даже телевизор.

Дверь, в которую мы вошли, не была в комнате единственной; я насчитал еще две, но уже не металлические, а обычные – как будто деревянные. Почему как будто? Да потому, что сейчас их штампуют из разной дряни, нанося напылением и прочими ухищрениями древесную фактуру.

– Подождите здесь, – сказал Мина и исчез за деревянной дверью.

Я сел на диван, стараясь держаться спокойно и с достоинством – не исключено, что я был под прицелом миниатюрной видеокамеры, объектив которой замаскировали, например, в модерновой объемной картине из бронзовых полосок и разноцветных стекляшек. Было очень похоже на то, что Мина завел меня в западню.

Но зачем? Что это ему дает?

Ответ напрашивался сам собой: для Чухлаева главным жизненным вопросом было найти в своем мафиозном объединении "крота". И он, по идее, нашел. С моей помощью.

Дальнейшее представлялось ему делом техники. Или химии. Современные средства заставят разговаривать даже немого с рождения. И не только разговаривать, но и петь. Так что Санычу не позавидуешь.

Ну, а что касается меня… Для Мины я, по идее, уже отработанный материал. Помочь ему я уже ничем не могу, дальше он и сам справится со своими проблемами – отыщет благодаря моей информации Хозяина и объяснит ему, кто есть кто в городе.

Мало того – я для Мины опасен. Потому что чересчур много знаю…

Додумать я не успел. Отворилась деревянная дверь и в комнату вошли двое – Мина и невзрачный, серый мужичок с ноготок, лицо которого показалось мне знакомым.

– Знакомьтесь, – сказал Мина, хитро ухмыляясь. – Валентин Иванович…

Он сделал реверанс в сторону мужичка, который приязненно улыбнулся и протянул мне руку. Выждав эффектную паузу, Чухлаев продолжил представление:

– Иво Арсеньев. Прошу любить и жаловать.

Мужичок отдернул руку с такой прытью, будто он коснулся не меня, а раскаленной болванки.

– Что!? – воскликнул он. – Как… как ты сказал!?

– Валюха, не дрейфь… – Продолжая скалиться, Мина по-дружески похлопал его по костлявому плечу. – Ты же знаешь, что чужих сюда я не вожу. Это свой человек.

– Павел, ты, наверное, шутишь…

На удивление, голос у мужичка был сильным и звучным. Он смотрел на меня широко открытыми круглыми глазками, в которых мерцали желтоватые искры.

И я его узнал! Это был следователь, который допрашивал Дейза. Вот те раз…

– Мне не до шуток, – нахмурился Мина – наверное, вспомнил о Саныче. – Чересчур много событий произошло сегодня… Он ни в чем не виноват, Валюха.

– Э-э… – Следователь не нашелся, что сказать и умолк.

– Вы тут поговорите, – сказал Мина, – а я вас оставлю… на некоторое время. – Чухлаев и следователь с пониманием переглянулись; затем он продолжил, обращаясь ко мне: – Расскажите ему все то, что мне рассказывали. Валентин Иванович вам поможет.

Мина подошел к буфету, открыл его и показал на ряд бутылок и бокалов.

– Думаю, вам не помешает немного расслабиться… для завязки разговора.

И с этими словами он вышел в коридор.

Мы переглянулись и дружно направились к буфету. Следователь налил себе коньяк, а я виски.

– Я вас искал, – сказал следователь, выпив свою дозу.

– Знаю, – ответил я кратко.

– Почему вы ударились в бега?

– В бега – это не то слово. Я просто лег на дно. Меня подставили, уж не знаю по какой причине. Притом, по крупному. Что мне оставалось делать? Сидеть в каталажке и ждать приговора?

– Ну зачем вы так… Мы бы разобрались.

Я невесело и с вызовом рассмеялся.

– Валентин Иванович, я уже далеко не мальчик, а потому глупым иллюзиям не подвержен. Никто не стал бы разбираться. И торчал бы я в зоне до нового пришествия, матеря на все заставки свою гражданскую сознательность.

– Почему все так не любят правоохранительные органы…

– Это вопрос или плач славянки?

– Констатация факта.

– Я могу вас утешить – к полиции не испытывают нежных чувств практически во всем мире. Как можно любить дубинку, которая может ударить тебя по голове в самый неподходящий момент и нередко без веской причины?

– Считайте, что вы меня утешили…

Следователь смешно наморщил свой длинный нос, похожий на прямой птичий клюв. Видимо, так он улыбался.

– Но я бы хотел вас выслушать, – сказал он, закуривая. – Мне, например, многое не ясно.

– А что вам ясно? То, что я единолично замочил пятерых человек?

– Шестерых, – ответил следователь.

– Вам виднее. А кто шестой?

– Некий гражданин Чичерин.

– Ни фига себе… – У меня глаза полезли на лоб. – Вы что, и наркома иностранных дел на меня повесили!?

Так ведь он умер в тридцать шестом году… если я не ошибаюсь. Самую малость не дождался, сердешный, пока его расстреляют.

– Того Чичерина звали Георгием, а нашего – Климом.

– Клим… – Я уже понял о ком идет; это имя мне было хорошо известно.

Клим… Подручный Григора. Выходит и его отправили вперед ногами вместе с Карантином. Не хило.

Хозяин все делает, чтобы обрубить концы; ведь я знал и Клима. И что сие значит?

А это могло значить только одно – события назревают. И Хозяин готов пойти на любые меры, чтобы попрежнему оставаться в тени. Естественно, до поры, до времени.

– И как я его убил?

– Ножом… в живот.

– Кухонным? – догадался я.

– Точно… – Похоже, своим "признанием" я несколько озадачил следователя.

– Я так понимаю, вы определили, что я убил Клима, по отпечаткам моих пальцев на рукоятке ножа.

– Само собой…

Какая предусмотрительная сволочь, этот Хозяин! Это же надо: не только угрохал в моей квартире Шиманского и похитил жену, так еще прихватил и кухонный нож, чтобы использовать его в качестве последнего камня на мою могилу. Ну урод, ну урод…

– Что ж, думаю в вашей практике не так часто встречаются маньяки, – сказал я со злой иронией. – Думаю, что за меня вам орден дадут. И повышение по службе.

– Дадут… – Следователь зло оскалился. – Как же… Чины и ордена получает не тот, кто пашет сутками, бегая, как пес, кругами по городу, а тот, у кого язык длинный… которым можно вылизать задницу начальства до блеска. – Он опять потянулся за сигаретами. – А почему вы не спрашиваете, где нашли Клима?

– Какая разница? Я забыл.

– Кстати, маньяки таких вещей не забывают, – с иронией сказал следователь.

– К старости вспомню.

– Ну-ну… – Следователь затянулся сигаретным дымом и закашлялся. – Какая гадость… – Он с отвращением смял сигарету в пепельнице – будто раздавил клопа. – Американцы нас если не атомными бомбами, так сигаретами точно добьют.

– Просто нужно курить меньше.

– Пытался. Не получается.

– Чересчур нервная работа?

– Я от нее просто устал. Как начался бардак после развала Союза, так он до сих пор и продолжается.

Настоящие профессионалы ушли из органов, а у пацанов, которые заняли их места, лишь одно в голове – где бы сорвать куш, да пожирней.

Мне тут же захотелось спросить, сколько ему платит Мина за услуги, оказываемые "фирме", но я благоразумно сдержался. Такие засушенные коротышки очень злопамятные и мстительные люди.

– Понимаю, – сказал я сочувствующе.

– Но про то ладно, – сказал следователь и остро посмотрел на меня своими живыми круглыми глазками. – Мне бы хотелось послушать, что вы расскажете.

Я колебался недолго. А что мне терять? По версии следствия я маньяк-убийца, мою жену похитили, по моему следу идут и менты, и бандиты – подручные Хозяина…

Короче говоря – полный балдеж. Для тех, кто любит острые ощущения. Но только не для меня. Перцу в моей жизни и до этого хватало.

Я рассказал…

После того, как я умолк, следователь вскочил и начал быстро ходить по комнате, углубившись в свои мысли. Чтобы смочить пересохшее горло, я налил себе виски и выпил за раз.

– Интересно, интересно… – бормотал себе под нос следователь.

Да уж, подумал я. Интересно – это не то слово. Сногсшибательно – вот наиболее подходящее определение ситуации, в которую втащил меня Хозяин с помощью Ланы.

– Концы, конечно, ловко спрятаны… – наконец высказался следователь. – Но нет такого тайного, которое не стало бы явным.

Он сказал это глядя не на меня, а куда-то в пространство – как бы разговаривая сам с собой.

– Спасибо.

– За что? – удивился следователь, все еще пребывающий в плену собственных мыслей.

– За то, что вы просветили меня насчет тайного. Люблю перлы народной мудрости.