Боги Севера - Дмитрий Анатолиевич Емельянов Страница 66

— Собрал, если бы не считал, что дает Муслиму и так слишком много. — Она замолчала, продумывая до конца вспыхнувшее озарение, а затем горько усмехнулась: — Боюсь, эта девочка везет султану подарок куда дороже табуна элитных коней, подарок о котором он мог только мечтать, и беда в том, мой друг, что именно мы с тобой его основная часть.

Непонимание отразилось на лице советника, и царица жестко, чеканя каждое слово, добавила:

— Думаю, что вместе с дочерью Хозрой отдает Муслиму наш город.

Вот теперь благодушное настроение покинуло сановника и в душе заскреблись коготки страха. Маленький дородный человек с аккуратно подстриженной и ухоженной бородкой вдруг осознал — мирной жизни Халидада пришел конец. Его вопросительный взгляд устремился к Вирсании.

— Что будем делать?

Не готовая ответить на этот вопрос, царица задумалась: мгновенно такую задачу не решить, нужно время все взвесить. Она посмотрела вниз на въезжающую в ворота Ильсану и сама ответила на пришедшую в голову мысль: «Возможно, и для тебя, девочка, это будет наилучший выход». Затем ее тонкий изящный пальчик вырос перед носом советника, как указка строгого учителя.

— Посольство должно оставаться в городе как можно дольше. Придумай что хочешь: орда кочевников прорвалась на границе или что-нибудь в таком роде, не важно. Для убедительности пошли отряд на разведку, и пока он не вернется, принцесса, ради ее же безопасности, не должна покидать пределов городских стен.

Отбросив минутную слабость, Фарс Минди́ кивнул, проникаясь замыслом Вирсании, и она подтвердила его догадку:

— Мы не должны допустить этого союза любой ценой, и время работает на нас. Пусть принцесса отдыхает после трудной дороги и ни в чем себе не отказывает, а я пока поищу тех, кто мог бы нам помочь.

Глава 17

Здание верховной палаты Халидада по своей роскоши не уступало царскому дворцу. Отцы города не поскупились, демонстрируя всем и каждому, что они здесь не просто декорация, а такая же власть, как и царица. С того дня, как, превозмогая страх, они встали на сторону восставшего народа и вступились за юную наследницу престола, они не уставали напоминать ей об этом, а у той хватала ума не обращать внимания и не доводить разногласия до конфликта, решая вопросы с помощью подарков, мелких уступок, а то и просто лести. Почти четверть века такого правления и умелого лавирования между гигантами, способными раздавить город, как яичную скорлупу, привели Халидад к наивысшей точке расцвета. Город стал средоточием торговли и ремесел, накапливая богатства на посредничестве между Востоком и Западом. Мошна городской верхушки росла, и мысль о возможной потере всего нажитого приводила в ужас.

С того момента, как Фарс Минди́ озвучил на заседании палаты возникшую угрозу, отцы города настолько перепугались, что, не сговариваясь, почти единогласно проголосовали за предоставление Вирсании неограниченных полномочий и финансов для решения этой задачи. Царица благосклонно приняла возложенное на нее бремя и, удовлетворенно улыбнувшись про себя, заверила почтенных горожан, что сделает все возможное, чтобы Халидад не пострадал в критической ситуации.

Сейчас, удобно расположившись на подушках и вспоминая лицо Вирсании в тот момент, Минди́ уже начинал подумывать, а не поторопились ли они и не аукнется ли им поспешное решение в будущем. Налив в серебряный кубок вина и подцепив пухлыми пальцами спелый персик, он стал прикидывать. Что собственно произошло? Главу посольства, аль Бакара, он убедил в опасности прорвавшейся банды кочевников, и тот, кажется, поверил. Во всяком случае, возражать против задержки не стал. Три сотни всадников показательно ушли на разгром несуществующей банды. Принцессу разместили в царском дворце, она вроде довольна и уж точно никуда не торопится. Так мы можем протянуть несколько месяцев, а там, глядишь, и Хозроя уже не будет — тогда Сардийская Роза может стать хорошей разменной монетой в торговле с Константином.

Он откусил персик и зачмокал губами. «Определенно, пока здесь только мои заслуги. Вирсания никуда не вмешивается. Поторопились мы! Ой, поторопились!»

Поправив полу шелкового халата, Минди́ сделал глоток вина, и в этот момент отворилась дверь и в проеме появилось сморщенное лицо старого слуги.

— К вам просится молодой человек из свиты сардийской принцессы.

«Кто это еще? — В душе зашевелилось раздражение. Он уже расслабился и надеялся провести остаток дня в спокойных размышлениях, а вечер — в менее пристойных удовольствиях. В голове лихорадочно зароились мысли: — Сказать, что не принимаю, пусть приходит завтра? А если что-то важное? Если хитрая лиса аль Бакар согласился только для вида, а на самом деле готовит какую-то пакость?»

Минди́ поставил кубок на низенький столик и бросил недовольный взгляд на слугу.

— Зови!

«Посмотрим, что это за птица? — Сановник устроился поудобней, совершенно не собираясь вставать и встречать гостя. — Послушаю, что скажет. Если начнет что-нибудь клянчить, то выпровожу немедленно».

Молодой человек, одетый на сардийский манер в широкие шаровары и короткую приталенную безрукавку, вошел слишком уверенно для просителя и, поприветствовав поклоном хозяина, прошел прямо к столу. Не спрашивая разрешения, опустился на подушки напротив и, прикрываясь бесхитростной улыбкой, нацелил пронизывающий взгляд в лицо главы городской палаты.

— Достопочтимый Фарс Минди́, — голос наглого юнца звучал мягко и почтительно, — позвольте мне сразу перейти к делу.

Сановник мгновенно напрягся. Несмотря на внешнюю вежливость гостя, ему, поднаторевшему в подковерных интригах, сразу стало понятно: этот юноша пришел не просить — он пришел требовать. Если за спиной человека стоит мощная сила, то ее не спрятать за учтивыми словами, она проступает во всем: в движениях, в интонации, в блеске глаз, — уж в этом-то Минди́ разбирался как никто. Он прошелся взглядом по незнакомцу еще раз — не сардиец, больше похож на туринца. Но в свите принцессы? Занятно! Неужели империя заинтересована в этом браке или это представитель султана?

Председатель городской палаты изобразил добродушную улыбку старого человека, прощающего поспешность юности.

— Конечно, вы можете начать с чего пожелаете, но будет уместнее, если вы прежде всего представитесь.

Маленькая колкость не выбила гостя из колеи, он широко улыбнулся и произнес:

— Алкмен. Так называла меня моя мать.

— Так чего же вы хотите, Алкмен?

Поза и интонация хозяина, несмотря на радушную маску, недвусмысленно намекали гостю: я очень рад нашей встрече, но у меня совершенно нет времени.

Юноша продолжал излучать открытость и участие.

— Всего лишь предупредить вас об опасности.

«Вот и угроза, — подумал Минди́.