Боги Севера - Дмитрий Анатолиевич Емельянов Страница 67

— Вот как! И о какой же опасности идет речь?

Сановник расслабился, посчитав, что молодой человек, скорее всего, наемник на службе Ибера, а значит, ему можно будет безболезненно пропеть ту же песню, что и сардийскому визирю. Давление султана сейчас Минди́ не пугало, позиция Халидада со стороны выглядит непредвзятой и разумной, а потому и обвинить их в не в чем. Он приготовился выслушать упреки и угрозы, но юноша начал неожиданно:

— Речь идет о недальновидности. Мне кажется, вы с царицей вступили в игру, не совсем верно просчитав все заинтересованные стороны. Ваша уловка с кочевниками может сойти для аль Бакара, потому что ему нечем ответить, может сойти даже для султана, поскольку тот все еще в нерешительности, но вот для него… — Ладонь юноши открылась и на ней блеснул перстень Великого магистра. — Для него вы сейчас нежелательная помеха в длинной и хорошо продуманной игре.

Вздох застрял в груди Фарса Минди́, вызвав приступ кашля. Такого он никак не ожидал, а незваный гость продолжил, все так же храня на лице доброжелательную улыбку:

— Мне неприятно это говорить, но ведь нам с вами понятно, что нежелательная помеха — не вольный город Халидад и даже не его Верховная палата, а лично вы, ее председатель, и царица Вирсания. Ведь идея принадлежит ей, согласны? Вы лишь претворяете ее план в жизнь?

Пытаясь остановить поток обвинений, Минди́, словно защищаясь, поднял ладонь.

— Постойте, постойте! С чего вы вообще все это взяли? У нас не было никакого иного умысла, кроме как защитить принцессу от дикарей.

Улыбка Алкмена стала еще шире, но глаза резанули безжалостным холодом.

— Я задам вам только один вопрос: вы хотите стать личным врагом Великого магистра братства Астарты?

В этот момент бегающий взгляд сановника встретился с ледяными глазами гостя, и в его сознании реальность вдруг исчезла, сменяясь знакомой обстановкой собственной спальни. За окном чернело ночное небо, желтые огоньки свечей наполняли комнату мерцающим светом и пряным ароматом. Ферсайская наложница, сбросив прозрачный шелк туники, забралась к нему на постель и, выгибаясь, как похотливая кошка, засветилась игривой улыбкой.

Все было так четко и обычно, что Минди́ даже успел подумать: 'Хорошо, что день уже закончился и пугающие вопросы можно отложить до завтра. Он расслабился, раскинувшись на атласной простыне, а невольница наползала на него сверху, подставляя под жадные ладони груди и бедра. Сладостное желание прокатилось по чреслам, и вдруг в глазах девушки вспыхнуло желтое кошачье пламя, а рот приоткрылся, показывая маленькие белые зубки. Что-то дикое и ужасное искривило красивое лицо, и наложница, склонившись к его шее, вонзилась в нее зубами, вырывая кадык и кромсая ее, как ножом. Крик ужаса заложил уши, а перед глазами выросло безумное, залитое кровью лицо…

Сановник затряс головой, прогоняя жуткое видение, и оно исчезло, возвращая его в реальность. Схватившись дрожащими руками за горло и ощутив его нетронутым, Минди́ вытер льющийся со лба пот. Он все еще не мог выговорить ни слова, а гость понимающе улыбнулся.

— Ох уж эти молоденькие наложницы — никогда не знаешь, чего от них ожидать! — Дав хозяину еще пару секунд, чтобы прийти в себя, он повторил свой вопрос:

— Итак, вы хотите стать личным врагом Великого магистра братства Астарты?

Глава 18

Короткие ножки Фарса Минди́ почти бежали по коридорам дворца. Сам он еще пытался себя контролировать, но тело плохо подчинялось разуму, затуманенному страхом. Горло болело так, словно его действительно рвали острыми зубами, и руки самопроизвольно хватались за шею, проверяя на месте ли кадык.

На его просьбу о аудиенции секретарь Вирсании ответил, что сегодня вечером царица не в настроении никого видеть, но он все же настоял на немедленной встрече. Сейчас, шурша мягкими туфлями по мрамору пола, Минди́ не желал себе признаваться, что спешит к Вирсании только с одной целью — разделить с ней свой страх и ответственность.

А если она не согласится? Этот вопрос терзал его мозг. Она же упертая! Если она откажется выпустить принцессу?

Он вспомнил, как задал такой же вопрос своему недавнему гостю, и тот, жестко глядя ему прямо в глаза, сказал: «Убедите ее. Это ваша проблема, но караван принцессы Ильсаны должен завтра же покинуть Халидад».

Фарс Минди́ не был отчаянным смельчаком, но и стопроцентным трусом себя тоже не считал. Все дело в том, что он никогда не чувствовал себя таким одиноким и беззащитным. Одно дело, когда ты в общем строю против превосходящего врага — там ты со всеми вместе, плечом к плечу, и за тобой стоит вся сила Халидада, придавая уверенности и твердости. Совсем другое дело — сейчас! Сейчас только он несет ответственность за всех, за чужие решения, чужую выгоду, и никому нет до этого дела. Город спит себе, и совершенно не собирается его защищать. Ему ясно дали понять: если посольство не двинется в путь, то он, Фарс Минди́, попросту исчезнет. Прирежет одна из собственных жен, задушит массажист или еще кто, а на его место придет другой человек, который все сделает правильно. Эта мысль бесила и ужасала. Почему он единственный должен за все расплачиваться⁈

Стража, раздвинув копья, пропустила его в покои царицы, старшая служанка, едва склонив голову в приветствии, молча повернулась спиной, предлагая следовать за ней. Беззвучно распахнулись двери, и Минди́ увидел сидящую перед зеркалом Вирсанию. Шелковый халат облегал стройную фигуру, подчеркивая формы царицы. Две девушки аккуратно расчесывали ее длинные черные волосы, а сама она, не оборачиваясь шаги входящих, по-прежнему продолжала изучать собственное отражение. Советник замер у входа, ожидая разрешения говорить.

Наконец Вирсания, оторвавшись от созерцания своего красивого ухоженного лица, соизволила заметить посетителя.

— Что случилось, мой дорогой Минди́? На вас больно смотреть!

Скосив взгляд на служанок, сановник недвусмысленно намекнул, что разговор сугубо конфиденциальный. Тяжело вздохнув — уж как вы не вовремя! — Вирсания жестом отпустила девушек и повернулась.

— Кто же вас так напугал, мой друг? — В ее тоне послышалась нескрываемая язвительность.

Дождавшись, пока створки дверей захлопнутся за последней служанкой, Минди́ начал говорить, приглушая голос почти до шепота:

— У меня только что был представитель братства Астарты, он потребовал…

Вирсания остановила его на полуслове.

— Можешь не продолжать. — Она довольно улыбнулась, произнеся словно для себя: — Значит, Эрторий Данациус.

Минди́ застыл с вопросительной маской на лице,