Гарольд Койл - Крещение огнем Страница 71

Как только выстрелы стихли, Козак, не посоветовавшись с Риверой, начала отдавать приказы:

—     Первое отделение — в дом. Второе отделение — отходите к реке и приготовьтесь прикрыть отступление первого.

Не дожидаясь повторного приказа, Маупин вскочил и крик­нул своим людям:

—     Рапп, Сэйлес — в дом, вместе с лейтенантом. Остальные — за мной. И пошевеливайтесь!

Поуэр тоже был на ногах. Крикнув своим солдатам: "Эй, ре­бята! Все слышали приказ? Тогда — руки в ноги, и вперед!", — он пригнулся и, держа винтовку наготове, бросился к реке.

Ривера несколько секунд оставался на месте, наблюдая, как , его люди выполняют приказ. Только убедившись, что все идет нормально, и лейтенант владеет ситуацией, он дернул ее за руку и выпалил:

—     Давайте, лейтенант, я с первым отделением останусь здесь и прикрою ваше отступление. Даю вам две минуты, чтобы добраться до реки, а потом двинусь следом.

Повернувшись к своему взводному сержанту, Козак положила руку ему на плечо;

—     Нет, с первым отделением останусь я, а вы ступайте.

Ривера хотел было возразить, но Нэнси его перебила:

—       Это мой долг, сержант Ривера: командир наступает пер­вым, отступает последним и все такое прочее. Да вы и сами знаете. А теперь — вперед.

Сержант взглянул ей в глаза и сдался. Спорить было некогда. К тому же, она права. Будь лейтенант мужчиной, он никогда не сделал бы такого предложения. Оно вырвалось у него непроиз­вольно, потому что он на миг забыл: лейтенант — не просто женщина, а пехотный офицер. Впредь надо следить за собой. Ривера молча повернулся и побежал за вторым отделением, на прощанье бросив Козак:

—      Только долго не возитесь и не лезьте в перестрелку. По­мните: у вас две минуты.

Снова повернувшись в сторону, откуда доносилась стрельба, Нэнси задумалась: как же быть с Коуди и Гаити? Может, добраться до угла и посмотреть, что там происходит? Но тут за поворотом послышался приближающийся топот. Мгновение спу­стя грянули винтовочные выстрелы, и в том месте, где улица изгибалась вправо, на мостовую полетели осколки бетона и шту­катурки. Поскольку ответных быстрелов из М-16 не последова­ло, а топот бегущих ног все Приближался, Козак решила, что это возвращаются Коуди и Ганти, а противник стреляет им вслед.

Выпрямившись, она опустила винтовку горизонтально и, ус­тановив переключатель на стрельбу короткими очередями, со­бралась идти на выручку. Но она успела сделать всего несколько шагов: из-за поворота выскочил Коуди, за ним — Гаити, а вдо­гонку им трещали выстрелы. Прижавшись к стене, Козак увиде­ла, как Гаити повернулся, опустил винтовку и дал очередь по невидимым преследователям. На миг стрельба стихла, и рядовой бросился бежать дальше.

Когда Коуди поравнялся с Козак, она окликнула его и пока­зала на открытую дверь:

— Скорее сюда!

Коуди, не мешкая, проскочил мимо нее и скрылся в доме. Теперь, когда он был в безопасности, лейтенант сосредоточила все внимание на рядовом Гаити. Забыв обо всем, она пристально следила за каждым его движением. Гаити, все еще находясь на углу, обернулся назад. Дальше все происходило будто в замед­ленном кино: рядовой стал поворачиваться, и вдруг Козак уви­дела, как глаза его широко раскрылись, будто он чему-то уди­вился. Вместо того, чтобы бежать дальше, он неуверенно затоп­тался на месте, а руки его взлетели вверх, будто он пытался сохранить равновесие. Но это ему не удалось, и он, выронив винтовку, стал валиться навзничь. Издали казалось, что он по­скользнулся на льду. Только лед туг был ни при чем: Гаити ранили.

Козак, не раздумывая, выскочила из укрытия стены и броси­лась туда, где упал Гаити. Единственная мысль — помочь това­рищу — толкала ее к раненому солдату. Что она будет делать, когда доберется до нею, Нэнси еще не знала. Она действовала машинально, повинуясь инстинкту.

Добежав до Гаити, она перехватила винтовку в левую руку, а правой ухватила его за плечевой ремень куртки. Не останавли­ваясь, она повернулась, чтобы бежать обратно, к открытой две­ри дома, но Гаити не двинулся с места. Тяжесть его почти двух­метрового тела, сопротивляющегося ее рывку, заставила Козак выпустить ремень. От неожиданности она потеряла равновесие и рухнула на спину, не подозревая, что это спасло ей жизнь: мексиканские солдаты только что выпустили по ней несколько очередей. С размаху ударившись копчиком об асфальт, она за­дохнулась от боли и растянулась на середине улицы, каким-то чудом не выпустив из рук винтовку.

Ей казалось, что она пролежала так целую вечность — глядя в небо и стараясь отдышаться. В первый раз с тех пор, как она покинула укрытие, лейтенант Козак задумалась о своем поступ­ке и его последствиях. Положение складывалось скверное: она беспомощно лежит под огнем рядом с раненым солдатом, не в силах двинуться с места, и тем более — сдвинуть Гаити. Поспе­шив на помощь раненому, она не оставила' Маупину никаких указаний и даже не попросила прикрыть ее. Они с Ганти оста­лись одни. И, что совсем плохо, послышались приближающиеся голоса. Говорили по-испански. Да, положение — хуже некуда. В этом сомневаться не приходилось. Прикусив губу, Козак перека­тилась на бок. Потом просунула голову и левую руку под ремень винтовки и перекинула ее за спину. Вцепившись обеими руками в куртку Ганти, она села, уперлась ногами в землю и изо всех сил потянула его на себя. Результат обескуражил: ей удалось сдвинуть тело всего на несколько сантиметров. Протащив его полметра, Нэнси отползла назад и приготовилась к следующей попытке. Но и она дала не лучший результат — еще полметра. До двери же оставалось метра три, которые казались ей десятью километрами. Но другого выхода не было. Козак повернулась и приготовилась сделать следующий рывок.

Вдруг какая-то тень закрыла от нее небо и дома. Лейтенант подняла голову: перед ней, возникнув словно из-под земли, сто­ял мексиканец с винтовкой в руках и рассматривал их с Ганти. Поскольку Нэнси смотрела на него снизу, он показался ей на­стоящим великаном.

Несколько секунд они глядели друг на друга. Раскрыв рот от удивления, Нэнси сидела, вцепившись в куртку Ганти, готовая тащить его дальше. Мексиканец, прижав винтовку к груди, смот­рел на нее с неменьшим удивлением: он никак не ожидал встре­тить здесь женщину. Оба они столкнулись с непредвиденной ситуацией. Винтовка болталась у Козак за спиной, поэтому она не могла защитить ни себя, ни раненого Ганти.

Мексиканский солдат, пылая праведным гневом, был готов прикончить любого наглого гринго, посмевшего ступить на его землю. Однако то, что он увидел, застало его врасплох: он не знал, как поступить с раненым и женщиной, которая находилась с ним рядом. Они совсем не походили на дюжих североамери­канских солдат, несущих угрозу его дому и семье. Это были обычные люди. Нет, он не мог хладнокровно расправиться с ними. Недолго думая, мексиканец перекинул ремень винтовки через плечо, нагнулся и, схватив Ганти за руки, взвалил его себе на спину. Не оглядываясь на Козак, он бросился к открытой двери, к которой были устремлены все помыслы лейтенанта.

Еще не оправившись от неожиданного столкновения с мекси­канцем, Нэнси изумленно смотрела, как он поднимает Ганти и уносит его в дом. А как только пришла в себя, вскочила и бро­силась к двери, за которой исчез противник со своей ношей. Решив не возиться с винтовкой, она вынула из кобуры пистолет и вслед за мексиканцем ринулась в дом, полная решимости спа­сти Ганти.

Вбежав в темное помещение, она на миг ослепла, и не разгля­дела лежащего сразу за порогом тела Ганти. Запнувшись за его ноги, Козак растянулась лицом вниз, расквасив нос и подборо­док о каменный пол. Опираясь на руки, она подняла голову и огляделась. От боли из глаз сыпались искры, к тому же, в темно­те она не сразу заметила мексиканского солдата. Он стоял ря­дом и смотрел на нее. Так и не решив, как поступить, он, сжи­мая в левой руке винтовку, махнул ей правой, прошептал: "Сту­пайте с Богом" — и скрылся в темном коридоре.

Нэнси все еще лежала на полу, глядя вслед исчезнувшему мек­сиканцу, когда в дверь кто-то вбежал. Как и она, неизвестный не заметил лежащего у порога тела Ганти и, споткнувшись, головой вперед влетел в темную комнату. Правда, ему повезло больше, потому что лейтенант смягчила его падение. Чертыхаясь, она попыталась подняться, но невидимый пришелец навалился на нее.

—       Господи, никак это вы, лейтенант? Прошу прощения, не разглядел.

Она узнала голос сержанта Маупина.

—     Принимаю ваши извинения. А теперь, черт возьми, может вы, наконец, слезете с меня?

Маупин мгновенно вскочил на ноги и, помогая лейтенанту подняться, оглядел комнату:

—      А где же мексиканец, тот, который притащил сюда Ганти?

Все еще сжимая в правой руке пистолет, она махнула в сторо­ну коридора, а левой тем временем осторожно ощупывала нос.