Леонид Влодавец - Гастроль без антракта Страница 72

— Благодаря которым вы вчера и проскочили через эту станцию… — заметил Стержнев.

— Именно так. Еще одно различие — есть выход к подводному туннелю. Через этот туннель они протащили тех, кого захватили на потопленной яхте.

— Можно вопрос? — поинтересовался я. — Вы решили устроить налет на «Зеро», заранее зная, что мы живы, или у вас были другие планы? Ведь то, что мы попали в воздушный пузырь, — чистая случайность.

— Нет, — ответил за Брауна Сорокин. — Ничего мы о вас не знали…

«Врешь! — подумал я. — Наверняка врешь! Просто не хочешь засветить перед публикой мою микросхему. Больше тебе, гражданин начальник, никто ничего сообщить не мог. Только она, эта хреновина, не иначе как тобой и поставленная, сработала на обратную связь».

Все это я проговорил мысленно, не разевая рта. По-моему, при этом я смотрел куда-то на крышку стола, и вряд ли мое лицо могло выражать что-нибудь такое, что чисто по-человечески показалось неприятным Сорокину. Но отчего же его-то лицо так изменилось? На нем даже испуг отразился… Неужели сейчас, когда я мысленно уличил его во лжи, чертова микросхема доложила ему мои мысли? Мне даже хотелось произнести все вслух, но тут заговорила Эухения.

— Начиная наши переговоры, мы намеревались быть откровенными, не так ли?

— ехидно осведомилась супергадалка. — Однако сеньор Рикардо отчего-то умолчал о наличии у него своего информатора среди персонала «G & К». Ведь был такой, верно?

— Позвольте мне пока не опровергать и не подтверждать ваши соображения, — попросил Браун.

— Что ж, пожалуйста, — смилостивилась Эухения, — но только я лично убеждена в этом абсолютно. И более того, могу вам сообщить, что ваш агент теперь информирует меня.

— Вот как? — иронически улыбнулся Браун. — Что же он вас вовремя не проинформировал о готовящемся налете на «Горное шале»? И мне тоже ничего не сообщил, как ни странно. Назовите хотя бы его имя, если можно. А то я его позабыл, как на грех…

Ерничать он любил не меньше меня. Наверно, манеру кривляться я приобрелот него. У Короткова был характер посерьезнее.

— Хорошо, я назову это имя… — Эухения сделала эффектную паузу, и все впились в нее глазами. В прошлый раз, когда сеньора Дорадо собиралась сообщить мне, кто же там в «G & К» является ее «засланным казачком», то есть после завтрака в «Горном шале», я был сам виноват. Наверняка если бы я тогда не поинтересовался, где Ленка, а повнимательнее отнесся к запросам супергадалки, то сегодня не сидел бы дурак дураком.

— Ее зовут Бетти Мэллори…

После того как Эухения произнесла эту фразу, все как по команде уставились на Брауна. Он очень помрачнел, и всем стало ясно, что супергадалка недалека от истины.

— Это надо бы объяснить, компаньеро, — нехорошо прищурившись, сказал Феликс Феррера. — Почему-то мы с Умберто ничего не знали…

«И опять врут! — подумал я. — Неужели Сорокин, то есть „Главный камуфляжник“, отсаживая Брауна из моей головы, не поставил в мозг-носитель такую же микросхемку, как у меня или Тани? Ведь пришла же мне информация о том, как себя чувствует совладелец фирмы Куперов, отец шестерых детей, и прочая, прочая, прочая! И о том, что он выяснял причины исчезновения „Боинга“ с Киской, и о том, как профессор из НАСА влетел в автокатастрофу, и о том, что товарищ Браун в церковь похаживать стал… Все это мне прямо в мозг передалось. Через тот канал, который я привык именовать РНС. Нехорошо врать, товарищи коммунисты!»

И опять я увидел, как физиономия Сорокина резко изменилась, словно бы подтверждая еще раз: да, он читает мои мысли! Ну так что же ты, сеньор Умберто, мозги людям полощешь?! Раз ты меня читаешь, то и Брауна должен насквозь видеть и знать все, что он творит. На таком расстоянии небось и усилителей никаких не нужно…

— Не надо ничего объяснять, Феликс, — произнес Сорокин с каким-то усталым, точнее — утомленным видом. — Просто ты не совсем в курсе дела. Мы это обговаривали без тебя.

Вот в это я поверил. В конце концов, у товарища Ленина тоже могли быть свои маленькие секреты от «железного Феликса» и товарищ Сталин не во всем доверял товарищу Ежову.

— Ну, это ваши дела, — сердито сказал Косой, — кому говорить, а кому нет. А вот насчет того, что Бетти Мэллори здесь, на Хайди, я, извините, как-то не знал. Хотя наслышан немало. И слыхивал, между прочим, что она наследница О'Брайенов, без которой никаких денежек не получишь.

— Да, — мне тоже захотелось вставить словечко, — полгода назад они с дочерью исчезли бесследно, а теперь обе оказались здесь.

— Обе? — выпучился Доминго. — Ну и дела! Выходит, Дэрк мне только мозги пудрил? Может, он уже и денежки давно прибрал?

— Это не так, — сказал Сорокин. — Все проще. Маму похитил Дэрк, а дочку — я. И Бетти я отдал ему специально, чтобы она информировала о том, что делается в «G & К».

— Интересно, — хмыкнул Косой. — Что ж они, идиоты, похищенной бабе сообщать свои секреты будут? И как она их вам передавать могла?

— Ничего удивительного, сеньор Доминго, — очень обворожительно улыбнулась Эухения. — Ведь Бетти и Вик три года назад побывали у меня. Они приезжали на Хайди отдыхать и навещали сеньора Тимоти О'Брайена, который тогда еще пребывал в добром здравии. С Вик мне толком не удалось познакомиться, потому что она оказалась абсолютно невосприимчивой к гипнозу. А вот Бетти мне удалось проанализировать, и от нее я впервые услышала имя Умберто Сарториуса, американца итальянского происхождения, который сыграл в ее жизни какую-то весьма важную роль. Их познакомила Вик, которая в детстве страдала какой-то душевной болезнью и лечилась сперва у небезызвестного многим из присутствующих доктора Брайта, ассистентом которого был доктор Сарториус. Позже Джон Брайт таинственно и бесследно исчез одновременно с Грэгом Чалмерсом, а Сарториус основал свою психиатрическую клинику. Бетти Мэллори после того, как ее дядя был найден мертвым в багажнике своего лимузина, пребывала в неуравновешенном состоянии, у нее развивалось нечто похожее на манию преследования, и по настоянию дочери она решила обследоваться у Сарториуса… Может быть, я в чем-то ошибаюсь, сеньор Умберто?

— В общем пока я не вижу неточностей, — кивнул Сорокин-Сарториус.

— Прекрасно. Так вот, после обследования и прохождения курса лечения в вашей клинике Бетти стала чувствовать себя прекрасно. Однако иногда она видела довольно странные сны. В этих снах, представьте себе, ее душа как бы отделялась от тела. Прекрасно сознавая, что тело спит, душа путешествовала по вполне реальному миру. Например, задремав в кресле у камина, Бетти, понимая, что спит, как бы следовала за своей дочерью, которая действительно выходила из дома и шла на занятия музыкой, на дискотеку или на свидание. Потом, уже наяву, она расспрашивала дочь о том, как та провела вечер, и, как правило, все увиденное ею во сне оказывалось явью. Вик не подтверждала лишь то, что хотела бы утаить от матери…

Тут я отчетливо вспомнил, что видел подобный сон месяц с небольшим назад на ферме Толяна. Точно так же, оставаясь спящим на топчане в кладовке, я видел все, что творилось в ванной и спальне, где занимались любовью Толян и Таня. Именно тогда я и придумал аббревиатуру РНС для обозначения той странной и жутковатой силы, которая мною управляла. И тогда же, во сне, я увидел в приоткрывшейся тумбочке один из четырех перстней Аль-Мохадов — тот, что с вогнутым плюсом. А потом, уже наяву, вырубив Кармелу и пристегнув ее к лестнице наручниками, я взбежал на второй этаж и нашел этот перстень именно там. Нет, супергадалка определенно не врала!

— О том, что это такое, — продолжала Эухения, — я, если быть откровенной, не имела представления. То, что это не подходило под категорию вещих снов, которые являются предметом изучения сферы оккультных наук, — несомненно. Вещие сны, как правило, представляют собой некую шифрограмму зрительных образов, которая для непосвященного кажется диким абсурдом. А в случае с Бетти мы имели дело с передачей реальной картины происходивших событий. Сперва я подумала, что речь идет о гипертрофии реликтовой телепатической связи между матерью и дочерью. Той, что устанавливается еще в период внутриутробного развития, а затем сохраняется на какое-то время после рождения. Но Бетти рассказала мне и о других случаях, когда речь шла уже не о Вик, а о других людях, на которых фокусировалось ее внимание. Например, она стала регулярно «посещать» дом мистера Дэрка и становилась свидетелем происходивших там событий. Сначала это касалось только любовных похождений, а затем совещаний Дэрка с его ближайшими соратниками. Причем у Бетти было немало случаев убедиться, что последующие события реально развивались именно так, как решалось на этих совещаниях…

— Скажите, — припомнил я то, что прочел еще в Лондоне, — а скандал, который произошел после публикации статьи о Дэрке, не мог быть следствием такой осведомленности Бетти?