Сергей Зверев - Гастроли Жигана Страница 9

С Макеевым на этот раз они встретились на автозаправочной станции, рядом с развязкой, в которую упирается Можайское шоссе и от которой начинается шоссе Минское. Панфилов на этот раз прибыл первым и пережил неприятные десять минут, прежде чем заметил, как с Кольцевой выруливает к автозаправке машина Макеева.

Константин облегченно вздохнул. Все в порядке и на этот раз.

Им все удалось как нельзя лучше. Неизвестно, правда, сколько кунцевских удалось уничтожить, но это не беда, в первом же выпуске московских теленовостей их проинформируют о количестве обнаруженных милицией в спортзале трупов.

Сообщат им и о судьбе Большого – остался он в живых или нет. Нужно только набраться терпения.

В целях конспирации Макеев с Панфиловым не общались на автозаправочной станции. Они только обменялись взглядами, в которых каждый из них прочитал больше, чем можно было высказать словами, и разъехались в разные стороны, чтобы через пару часов встретиться на квартире, которую снимал Панфилов на южной окраине Москвы.

– Вот теперь мы можем заявить о себе громко, – сказал Панфилов, когда они посмотрели выпуск криминальных новостей по московскому городскому каналу и узнали, что в перестрелке в Кунцеве во время разборки двух криминальных группировок погибло восемь человек. Был убит и лидер кунцевских бандитов Виктор Протасов по кличке Большой. Его разорвало гранатой, влетевшей в окно спортзала, возле которого произошла стычка. Следственными органами ведется расследование и так далее и тому подобное. Словом, дальше шла обычная журналистская чушь…

– Лично меня эта их версия о разборке между двумя криминальными группировками не устраивает, – хмыкнул Макеев. – Какая мы с тобой группировка! Так, два кустаря-одиночки. Я думаю, нужно объяснить заинтересованным лицам, чьих это рук дело.

– Вот и я про то же, – ответил Панфилов. – Ты умеешь обращаться с видеокамерой?

– Наука вроде бы не хитрая, – усмехнулся Макеев. – Ты как, репетировать будешь, или сразу снимать начнем?

– Черт его знает… – растерялся Панфилов, но тут же опомнился. – Да пошел ты! На хрен мне репетировать? Что мы с тобой, кино, что ли, снимать собрались? Тащи камеру…

Через четыре часа после того, как прозвучал последний взрыв в Кунцеве, на проходной телецентра в Останкине была обнаружена видеокассета с пометкой «Срочно в эфир!». Поскольку репортеры иногда передавали с посыльными кассеты, те оставляли их на проходной, обнаруженную кассету отправили в службу новостей.

Дежурный редактор не особенно торопился ее просмотреть, потому что до очередного эфира оставалось еще полтора часа, выпуск новостей только что закончился. Он успел покурить, выпить кофе, потрепаться с выпускающим о вчерашнем футбольном матче и только после всего этого поставил доставленную ему кассету на просмотр.

Буквально через несколько секунд после того, как на экране телевизора появилась картинка, он лихорадочно стучал пальцем по кнопкам телефона и кричал срывающимся голосом в трубку:

– Срочно найдите главного редактора! Я не могу взять на себя ответственность и выпустить это в эфир. Мне моя работа еще не надоела!

Через пятнадцать минут в студию новостей влетел главный редактор новостного канала и бросился к монитору. Он просмотрел запись до самого конца, потом перемотал на начало, включил еще раз, внимательно всмотрелся в маску на лице говорящего и принялся названивать по телефону руководству телеканала.

Еще через полчаса в телецентр прибыл один из учредителей телеканала, владеющий пятьюдесятью девятью с половиной процента акций, и прошел прямо в кабинет директора телеканала. Директор сразу же вызвал к себе главного редактора новостей.

Они совещались весь оставшийся час до выхода в эфир очередного выпуска новостей. Из кабинета порой доносились крики, но в конце концов все успокоилось, и за пять минут до эфира главный редактор побежал в студию, зажав в руках обнаруженную на проходной кассету.

В девятнадцатичасовом выпуске новостей на экранах москвичей после короткого объяснения о том, как попала в студию кассета с записью, которая сейчас будет показана, появился человек в черной маске на лице. Для глаз была оставлена прорезь, но их закрывали темные очки. Вряд ли кто мог узнать Константина Панфилова под этим маскарадом. Во всяком случае, Макеев придирчиво осмотрел его, прежде чем начать запись, и остался удовлетворен.

– Прошу простить меня за этот маскарад, – сказал Панфилов, обращаясь к миллионам москвичей, которые в это время смотрели на экраны своих телевизоров, привлеченные его столь неожиданным видом. – Но свое лицо я не могу показать. За такую беспечность мне пришлось бы заплатить жизнью.

Он слегка откашлялся и продолжал, испытывая легкое волнение при мысли, что его смотрит сейчас вся Москва. Ну, если и не вся, то большая ее часть. А остальные узнают обо всем, что он сейчас скажет, из рассказов тех, кто сейчас у телевизора.

– Сегодня моя группа провела ликвидацию кунцевской бандитской группировки, – продолжал Константин. – К сожалению, не всех бандитов удалось уничтожить, а только восьмерых. Но среди них и лидер группировки Виктор Протасов по кличке Большой…

Константин сделал паузу, не зная, что говорить дальше. Все слова, которые он приготовил для этого выступления, вдруг куда-то напрочь вылетели. Почувствовав глупость ситуации, Константин перестал думать о том, сколько народу сейчас на него смотрит, и тут же вспомнил о целях, которых они с Макеевым добивались операцией в Кунцеве.

– Я и мои люди не работаем в правоохранительных органах, – сказал Константин. – Но мы – не бандиты. Наоборот, мы против бандитов и будем убивать их каждый день и каждый час в любом месте, где только сможем обнаружить… Они это заслужили. Найдется в Москве хоть один человек, который сможет мне возразить?

Константин вновь сделал паузу, словно ожидал от телезрителей ответа.

– Я видел в жизни много крови и смерти, – продолжал Панфилов. – Я не верю в то, что милиция, прокуратура, ФСБ и прочие силовые структуры могут справиться с бандитизмом в нашем городе. Поэтому я и мои люди обещаем москвичам и всем гражданам России: мы очистим от бандитов сначала Москву, а потом и всю Россию. И сделаем это очень скоро. Те, кто мне не верит, пусть вспомнят судьбу ублюдков, застреленных мною лично сегодня в Кунцеве… Это ждет каждого, кто надеется продолжать жиреть на теле Москвы и сосать кровь из России. Предупреждаем совершенно серьезно, будем убивать каждого, о ком нам станут известны факты его принадлежности к бандитской группировке. Мы не станем дожидаться, когда вина бандита будет доказана судом. Мы не верим, что бандитов может наказать государство, которое не может защитить от них своих честных граждан.

Предлагаю хорошо запомнить каждому, на чьей совести хоть одна жизнь, кто хоть раз нажал на курок, убивая из-за денег, кто хоть раз поднимал руку с ножом на беззащитного человека, – вы все умрете! И умрете очень скоро!

Мне надоело жить в гуманном обществе и ждать от него обещанной Конституцией защиты, словно подачки. Отныне я сам объявляю войну преступности и буду уничтожать насилие средствами насилия до тех пор, пока не искореню его окончательно.

Я все сказал и ничего не хочу больше добавить.

Макеев очень придирчиво смотрел выпуск новостей в девятнадцать часов, не столько слушая знакомый ему текст, который произносил Панфилов, сколько пытаясь оценить качество своей операторской работы.

– А ничего получилось! – объявил он, когда Панфилов исчез с экрана телевизора. – Я-то думал, будет похуже.

Константин насторожился, ожидая подвоха – Макеев выразился весьма двусмысленно, не уточнив, что он имеет в виду, – то, как он снимал впервые в жизни, или то, как Панфилов говорил? С такой язвой, как Макеев, надо ухо постоянно держать востро.

– Даже последнюю фразу оставили, – продолжал Макеев. – Хотя, на мой взгляд, в ней нет никакого смысла…

– Посмотрел бы я на тебя… – начал Панфилов, но махнул рукой и замолчал.

Макеев специально его дразнит и заводит, чтобы слегка порезвиться над его телевизионным дебютом. Панфилов и сам был отнюдь не всем доволен в своем выступлении, но что же делать – так у него получилось. А получилось, если оценивать в целом, не так плохо – вполне доходчиво и убедительно.

– Да, я хотел у тебя спросить, – продолжал Макеев. – Когда это ты успел придумать пассаж о всей России? Ну, знаешь, у тебя, Костя, и размах! Сразу видно масштаб солидного человека.

– Хватит паясничать, Сашка! – огрызнулся Панфилов. – Как будто в первый раз все это услышал. Сам же снимал! Что же молчал, пока мы кассету не отправили на телевидение?

– Я вот о чем, Костя, думаю, – сказал вдруг Макеев совершенно серьезно, словно и не он сейчас пытался задирать Константина. – Мы с тобой надавали только что… – Он показал рукой на телевизор, -…весьма серьезных обещаний.