Марина Островская - Черная вдова Страница 10

— Постоянство — знак хорошего тона, — отшутился щеголеватый молодой человек, одетый так же, как и его спутница.

— Бабник ты, Санька, — смеясь, сказала девушка. — Вечно так: говоришь, будем только мы с тобой, а у тебя всегда толпа каких-то однокурсников… И однокурсниц, между прочим.

— Ты что, ревнуешь?

— Вот еще! Было бы из-за кого. Эта публика интересуются совсем другим.

— Чем же?

— Холодильником и баром твоего папика.

— Сессия закончилась, и они все уже разъехались.

— Не будет этих — притащатся другие. У тебя, между прочим, еще и одноклассников — толпа, — поддела девушка.

— К твоему сведению, Дарья, с большинством одноклассников я прекратил отношения. У меня своя судьба, у них — своя.

— Так уж и прекратил?

— А что, не веришь? Мы уже взрослые люди, у каждого собственные интересы. Ты лучше не увиливай, а скажи прямо: придешь?

Девушка хитро взглянула на него и со смехом выпалила:

— Догонишь — приду! — Резко взмахнув стеком, она вонзила шпоры в лоснящиеся бока кобылы и во весь опор помчалась по дорожке парка.

Немного замешкавшийся молодой человек весело крикнул ей вслед:

— Ну, держись! — И, пустив своего коня галопом, он устремился за нею.

Внезапно гнедая кобыла по кличке Изабелла свернула с дорожки и помчала свою хозяйку по траве среди деревьев.

— Дашка! Сумасшедшая! — воскликнул молодой человек, осаживая разогнавшегося жеребца. — Ты куда?

— Догоняй!

Юноше ничего не оставалось, как поддаться азартному порыву спутницы.

Вскоре она скрылась за густыми зарослями орешника. Потом он снова увидел гнедой круп кобылы и низко прижавшуюся к ее гриве всадницу. Они успели уйти вперед метров на пятьдесят.

— Я же тебя все равно догоню! — пришпорив жеребца, крикнул молодой человек. — Скачи, мой верный Росинант!

Минута-другая, и он стал настигать гнедую кобылу, но наездница и не думала сдаваться. Лошади мчались, не разбирая дороги, ветки хлестали их и наездников, но разгоряченные азартом скачки молодые люди не обращали на это внимания.

Промчавшись мимо одного из многочисленных прудов, они перемахнули через Городню — ручей, разрезавший парк почти пополам. Юноша уже почти нагнал свою соперницу-амазонку, когда гнедая кобыла вдруг захрапела и остановилась как вкопанная. Вслед за этим раздался сдавленный крик девушки.

— Что, сдаешься?! — победно произнес юноша, останавливая рядом своего жеребца.

— Дурак! — громким шепотом отозвалась девушка. — Смотри!..

Под широким, раскидистым кустом виднелось обнаженное тело. По его неестественной позе было видно, что человек отнюдь не принимает воздушные ванны.

— Что это?.. — запоздало проговорил юноша, уже не сомневаясь в достоверности своей страшной догадки.

— Не знаю… По-моему…

— Стой здесь, Дашка! — Он спрыгнул с лошади.

— Санька, не ходи туда! — взвился ее насмерть перепуганный голос.

— Надо посмотреть. — Он передал Дарье повод. — Подержи коня, а то еще испугается, рванет.

Он остановился, не доходя нескольких шагов до тела. Его взору открылась ужасная картина.

На траве, еще покрытой капельками утренней росы, лежал истерзанный труп женщины со множеством ножевых ранений. Вокруг трупа растеклось темное пятно наполовину впитавшейся в землю, наполовину запекшейся крови, над которым уже кружили мухи.

— О черт!.. — пробормотал юноша и отступил на шаг.

Почувствовав неодолимые позывы к рвоте, он отвернулся и прикрыл рот рукой. К счастью, желудок был пуст, все обошлось парой коротких конвульсий.

Придя в себя, он метнулся назад и обхватил руками шею коня. Жеребец захрапел и, прядая ушами, подался в сторону.

— Тихо-тихо… — успокаивал его наездник. Девушка уже все поняла.

— Что будем делать?

— Разворачивайся и скачи к Варшавке, позвони из гостиницы в милицию, — сказал, только теперь побледнев, молодой человек.

— А ты?

— Я побуду здесь.

— Поехали вместе, мне страшно.

— Не выдумывай, скачи.

Толпы изнуренных жарой москвичей переполнили вагоны ранних электричек.

Автодороги, ведущие за город, были забиты рядами машин. Темно-синий микроавтобус «Форд-Транзит» вынужден был тащиться со скоростью черепахи. Даже черный «шестисотый» «Мерседес» с правительственными номерами и мигалкой, возмущенно завывая сиреной, с трудом пробивал себе дорогу среди ощерившихся стройматериалами, саженцами и шанцевым инструментом скромных легковушек.

Наталья сидела у открытого окошка среди десятка других претенденток на главную роль, которые были так похожи друг на дружку, что казалось, будто целый выводок однояйцевых близнецов выезжал на прогулку за город. Различались они разве что по масти, но это, как говорится, вопрос не природы, а химии. Высокие длинноногие блондинки и брюнетки, не пожалевшие времени и денег на макияж, вели себя, пожалуй, слишком беззаботно для предстоящих им ответственных испытаний.

Лишь одна-две из них упорно помалкивали, бросая ревнивые взгляды на конкуренток.

Наталья листала детектив Полины Дашковой, купленный с лотка в метро.

Главная героиня книги чем-то напоминала ей ее саму: одинокая, самостоятельная, решительная женщина, привыкшая полагаться во всем только на себя, не рассчитывая на помощь окружающих.

Правда, мрачноватая атмосфера романа слегка угнетала. Слишком много вокруг героини было подонков, ублюдков, похотливых жеребцов, слюнявых селадонов, тупых, самоуверенных нуворишей и злодеев самого разного пошиба.

Не без помощи следовавшего сначала за ним почти впритирку, а потом вырвавшегося вперед громадного джипа, который расталкивал нерасторопных частников своим «кенгурятником», черному «Мерседесу» удалось прорваться по средней полосе трассы. Наталья с иронической усмешкой проводила взглядом «членовоз» новорусского образца и мысленно дала происходящему собственное определение, которое звучало примерно так: брюхатый чиновник транспортирует свое семейство на дачу, конечно, с уверенностью в том, что совершает действо государственной важности.

«Где ты сейчас, незабвенный Рэм Степанович Сердюков? — по ассоциации подумала она. — Наверное, паришься в какой-нибудь пробке на заднем сиденье своей скромненькой „Волги“. До джипа сопровождения ты еще не дослужился».

— Что читаем? — вторгся в ее мысли голос соседки.

Наталья слегка поморщилась. Оставаясь наедине с героиней книги, она чувствовала себя вполне комфортно, а теперь, похоже, будет этого лишена.

— Читаю то же, что и все. — Она показала обложку. В пустом взгляде блондинки не отразилось ровным счетом ничего: ни удивления, ни понимания, ни иронии.

— И как, нравится?

Наталья пожала плечами:

— Какая разница? Иногда приходится играть и не такие роли.

— Да-да-да… — защебетала блондинка и тут же бесцеремонно перешла на «ты»:

— Это ты точно заметила. Иногда приходится изображать такое дерево!

«Тебе и изображать особо не надо», — критично оценила ее Наталья.

— Но ведь секрет профессионализма как раз в том и состоит, чтобы изображать кого угодно и где угодно. Ой, я в детстве смотрела передачу «Вокруг смеха», так хохотала, так хохотала, когда Ярмольник показывал цыпленка табака или лампочку. А особенно мне нравилось, когда он изображал воздушный шарик. — Девушка принялась неумело пародировать известного артиста, надувая щеки и размахивая руками у Натальи перед лицом. Та улыбнулась.

— Мужчины это очень любят, — объяснила блондинка. — Особенно когда выпьют.

Следователь Московского уголовного розыска Владимир Старостин проснулся от необычайно громкого гомона птиц.

— Чертово воронье, — простонал он, не открывая глаз. — Вот уж не повезло с квартирой. Мало того, что вид на кладбище, так еще эта жара…

Чем дольше он жил на Госпитальном валу, тем больше не нравился ему этот район возле Введенского кладбища с его несметными стаями крикливых птиц. А ведь семь лет назад, получив заветный ордер после нескольких лет работы в МУРе, он радовался, как ребенок. Еще бы: сменить комнатку в Бескудникове, где они ютились с двумя маленькими детьми, на квартиру почти в центре города, да еще вдвое большей площади!

Если бы не жара, можно было бы хоть окна закрыть. Но прочно державшееся на протяжении последнего месяца «ясно» не позволяло этого сделать. Вороны продолжали орать, и Старостин волей-неволей открыл глаза. Первым делом он посмотрел на будильник. Было начало восьмого.

«Поспать еще бы хоть часок», — подумал он, переворачиваясь на другой бок.

День предстоял не из легких. После напряженной трудовой недели он решил выходные полностью посвятить семье. Ему повезло: накануне вечером удалось забрать наконец из ремонта старенькие «Жигули», и теперь Старостин мог, не обращаясь к друзьям, отвезти супругу к теще на дачу, прихватить там детей — двенадцатилетнюю Олю и семилетнего Игоря, — свозить их на аттракционы в парк Горького, а вечером, вернувшись, помочь тестю в строительстве баньки.