Керен Певзнер - Светильник фараона Страница 10

— Как вы выбрали эту фирму, Ципи?

— Нашла в газете объявление, позвонила, заказала машину… — в ее интонации ясно слышалась нервозность. — Да по какому праву вы меня допрашиваете? Я позвоню профессору!

— Звоните, — равнодушно ответила я.

Ждать пришлось недолго. По мере разговора с Розенталем, Ципи то бледнела, то хваталась за голову, а когда она нажала кнопку прекращения разговора, на ней лица не было.

— Почему вы мне сразу не сказали, что убит грузчик, а коробка со светильником пропала?

— Не успела. Увлеклась вашим рассказом об Осирисе. Так вы мне расскажете, как вы вышли на эту фирму?

Но тут зазвонил мой сотовый:

— Мама, тут водопроводчик пришел, — раздался голос дочери. — Пускать его? Ты странная такая: приглашаешь человека и ничего не говоришь.

— Какой водопроводчик? — удивилась я. — Я никого не звала. Никого не пускай, я сейчас еду.

— А ты где, далеко? — спросила Даша.

— Я у Ципи, ассистентки профессора Розенталя, это на набережной.

— Заканчивай с Ципи и возвращайся, мамуль. Мне уходить надо.

— Я буду дома через десять минут, — и, обратившись к Ципи, произнесла скороговоркой: — Ципи, мне нужно уйти.

— Это нельзя так оставлять! — попыталась было она удержать меня. — Я сейчас напишу профессору письмо. Он должен все знать!

Она села за компьютер, а я сломя голову выбежала сначала в коридор, а оттуда в просторный холл дома с окнами, выходящими на яхт-клуб «Марина».

К моему приходу водопроводчик уже ретировался. Я спросила у дочери, как он выглядел, и она ответила, что парень был высоким, рослым брюнетом и говорил по-русски. Наверное, он ошибся квартирой, но хорошо, что дочь сообразила и не открыла дверь. Мало ли что…

А через два часа за мной пришли.

— Откройте, полиция! — произнесли за дверью.

На пороге стояли два полицейских в голубых форменных рубашках с аксельбантами.

— Проходите, — пропустила я их.

— Вы госпожа Вишневская? — осведомился один из них.

— Да, — кивнула я, — а что произошло?

— Мы просим вас проехать с нами в полицию. Следователь хочет задать вам несколько вопросов.

— Это по поводу смерти Вадима Воловика?

— Нет.

Я заволновалась и всю дорогу в полицейской машине ломала себе голову.

В кабинете сидел следователь Михаэль Борнштейн.

— Садитесь, Валерия, — сказал он мне без улыбки.

— Что случилось, Михаэль?

— Это вас надо спрашивать, Валерия! Вы были сегодня утром у Ципоры Миллер?

— Да, была.

— Миллер найдена сегодня мертвой. Она упала вниз из окна, либо ее выбросили.

— Боже мой! — я прижала руку ко рту.

— Вас опознала консьержка. Вы выбежали из гостинице и умчались на машине «Сузуки». Время смерти Миллер примерно совпадает со временем вашего ухода, — Михаэль говорил холодно и сухо, словно мы не были знакомы несколько лет.

— Я побежала домой, так как мне позвонила дочь и сказала, что в дом ломится какой-то водопроводчик. Мы не вызывали никакого водопроводчика, поэтому я испугалась за дочь и выбежала от Ципи. Уверяю вас, Михаэль, она была к тому времени жива и здорова.

— Зачем вы к ней пошли?

— Меня попросил профессор Розенталь. Ципи заказывала для него грузовую машину для перевозки мебели. И он хотел выяснить, почему она обратилась именно в эту фирму.

— И как? Узнали, почему?

— Не успела. Позвонила дочка, и я побежала домой.

— По рассказу консьержки вы находились у Миллер около двух часов. Чем вы там занимались? Чтобы задать вопрос и получить ответ достаточно двух минут.

— Верно. Просто мы заговорились.

— О чем?

— Ципи мне рассказывала историю пропавшего светильника. Оказалось, что это не светильник, а фаллос Осириса.

— Какой фаллос? Какой Осирис?! Что вы мне морочите голову?

Пришлось рассказать ему историю из жизни богов, а также о том, как профессор Розенталь, будучи помощником бурильщика, наткнулся на ценную находку.

— Кстати, если вам интересно, я не убивала Ципи. Перед уходом я посоветовала ей позвонить профессору и самой выяснить, что он от нее хочет. Я видела, как она разговаривала с ним. И если телефонная станция зафиксировала звонок, то это доказательство того, что после моего ухода Ципи была жива. Не хотите проверить?

— Она могла позвонить и при вас, а потом бы осталось время на убийство, — возразил Михаэль. — Поймите, Валерия, пока вас никто не обвиняет, но вы почему-то оказываетесь в гуще событий и всячески препятствуете следствию. Уймитесь и сидите дома!

— Честное слово, Михаэль, я не виновата. Это как-то само получается.

— Ладно, идите, — вздохнул он. — Вот вам пропуск и подпишитесь тут, на подписке о невыезде, что вы предупреждены. Вы можете мне понадобиться в любую минуту.

Оказавшись на улице, я стала раздумывать, что же делать? Извечный интеллигентский вопрос. И решила поехать к Розенталям. Конечно, вестника, приносящего дурные вести, следует, по обычаю, казнить, но мне захотелось порасспросить профессора о светильнике.

Они ничего не знали. Профессор сидел за компьютером, Сара и Мириам возились на кухне.

— Алон, я только что из полиции. Ципи погибла, — сказала я с порога.

Он снял очки:

— Как? Что вы говорите?

— Либо выпала из окна, либо ее оттуда сбросили. Полиция меня уже допрашивала.

Женщины вышли из кухни.

— Боже мой! Надо срочно ехать к Миллерам! — воскликнула Сара.

— Да, верно… Собирайся, Сара.

Профессор прошел в комнату собираться, а я осталась с Мириам.

— Бедная девочка, — сказала она с резким восточным акцентом. — Такая тихая, так любила книжки читать. Совсем еще и не пожила. Говорила я ей, не лезь в проклятое место. Алон — он что? Мужчина. А девушке не пристало.

Меня заинтересовали слова старой женщины.

— О каком проклятом месте вы говорите? — спросила я.

— О Долине Царей. После того, как Ципи вернулась оттуда, она сама не своя стала.

— Расскажите, Мириам, что с ней случилось?

— Да я толком не знаю. Уехала она не просто туристкой, а от университета — это профессор помог. Вернулась подавленная и грустная, а уж загоревшая, как щепка обгорелая — работала там на раскопках. Однажды они заперлись с профессором в кабинете, и спустя некоторое время я услышала, как они спорят. Громко спорят, Ципи даже кричала. А потом она вышла, хлопнула дверью и ушла. Долго не приходила. Потом они помирились, но Ципи с тех пор изменилась. Нервная стала, дерганная. От родителей ушла, сняла квартиру. Мы думали, что у нее друг появился, что она с ним придет в гости — так нет, никого у нее не было. Она день и ночь работала над докторатом. И худела. Я для нее варила кус-кус[5] ее любимый, а она не притрагивалась, клевала как птичка. Ее что-то изнутри сжигало, и это что-то она привезла оттуда, из Долины Царей. Я знаю, сама египтянка.

— Как это? — изумилась я.

— Очень просто. Родители привезли меня из Каира совсем девочкой. И легенды о Долине Царей я знаю с детства. Да и не легенды это, а самая настоящая правда. Кто осквернит покой фараонов, тому не поздоровится, и он умрет в мучениях.

— Мириям, скажите, — спросила я осторожно, чтобы не обидеть пожилую женщину, — Ципи убило проклятье фараонов?

— А что же еще? — удивилась она. — Конечно, мумия сама не пришла и не сбросила нашу бедную девочку с балкона. Этот грех совершили люди, находящиеся под властью темных сил.

Мне подумалось, что под это определение можно подвести что угодно, не только мумий и потусторонний мир, но и алчность, ревность и еще кучу определений.

Из комнаты вышли супруги Розенталь, одетые в темные одежды.

— Алон, когда я уходила от Ципи, она писала вам письмо. Может быть, оно дошло. Посмотрите почту.

— Некогда, Валерия. Я прошу вас, зайдите ко мне в Outlook и, если письмо пришло, распечатайте. Я пока на новом месте почту не смотрел. Потом прочитаете по телефону, если в нем что-то важное. А мы к Миллерам. Их надо поддержать.

Они сели в машину и уехали, а я подошла к компьютеру.

Подавив в себе некомфортное чувство, я нажала на значок с изображением конверта в нижнем углу экрана.

Непрочитанных писем было около пятнадцати. Последним пришло письмо от Ципи. Я поколебалась немного и нажала на него курсором мышки.

На экране высветился текст:

«Милый Алон! Я пишу это письмо, потому что мне очень стыдно! Стыдно за то, что я являюсь причиной неприятностей, произошедших в вашем доме.

Все началось с Египта. Там я познакомилась с неким молодым человеком по имени Сэм. Его английский был плох, он говорил с сильным акцентом и сказал, что приехал из Сербии. Однажды он помог мне подняться, когда я оступилась и упала в яму. Мы разговорились, и он проводил меня до гостиницы.

После этого мы стали видеться после работы, в те часы, когда наступали сумерки. Мы разговаривали обо всем, что интересовало нас обоих, и однажды я, забыв о вашем предупреждении, рассказала ему о светильнике Осириса. Сэм очень заинтересовался, расспрашивал меня, а потом пропал.