Татьяна Устинова - Саквояж со светлым будущим Страница 11

Из Маши Вепренцевой и Дмитрия Родионова получилась.

Поначалу Маша радовалась и недоумевала, почему великий так ей доверяет, а потом поняла — доверяет, потому что ему так удобно. Он выбрал ее совершенно рационально и расчетливо, и нет в его доверии ничего личного. Ничего… угрожающего, как это называл Лазарь.

Они делились друг с другом сомнениями, придумывали стратегии, обсуждали дела издательства и предложения журналистов — вдвоем. Потом принималось решение, которого придерживались оба — и он, и она, хотя это величины несравнимые, разнокалиберные — великий писатель и какая-то там секретарша!

Обсудить — означало переговорить без свидетелей и выстроить какую-то линию поведения, как всегда, одну на двоих.

В стенах издательства так поговорить было нельзя.

В нагрудном кармане его просторной летней рубахи зазвонил мобильный телефон, и Маша помедлила возле Родионова — если звонок неизвестно от кого, отвечать он не станет, сунет трубку ей.

Он посмотрел на номер и нажал кнопку:

— Да. Привет.

Маша все медлила. Он покосился на нее и махнул ей рукой, чтобы шла по своим делам.

Все ясно. Звонок личный, ее вмешательство не требуется.

У нее моментально испортилось настроение. Как будто столбик термометра упал сразу на несколько десятков градусов.

Было жаркое лето, грянула холодная зима. Ромашки спрятались, поникли лютики.

— Да, сейчас занят. Нет, я сам тебе перезвоню.

Он никогда не разговаривал о личном при ней — не из деликатности чрезмерной, а все потому же, почему и служебных романов не признавал. На работе только работа, все, что не работа, — только после и не имеет отношения «к персоналу».

«Персоналом» была Маша Вепренцева.

«Я должна его разлюбить, — подумала она мрачно. — Вот просто взять и разлюбить. Сегодня же. Сегодня я его разлюблю. Я не хочу терзаться и мучиться и все время мучаюсь и терзаюсь!…»

— Маша, что ты застыла?! Давай, давай, шевелись, тебя Марков ждет, нам надо к Веснику и еще поговорить!

Она сосредоточенно кивнула и повернула за угол. Родионов вызвал лифт.

Конечно, он ничего не понял. Машино лицо, моментально ставшее расстроенным, он заметил и решил, что у нее живот болит. Или из-за того полоумного переживает. Немного вроде успокоилась, а теперь вот опять начала.

Если бы кто-нибудь сказал ему, что Маша переживает из-за того, что вот сейчас по телефону ему позвонила любимая и она поняла, что это его любимая, и из-за этого расстроилась, он бы с чувством покрутил пальцем у виска.

Быть такого не может. Маша Вепренцева здравомыслящая и… нормальная. Уж он-то, Дмитрий Родионов, знает это точно!…

Он заглянул в пиар-отдел, где в данный момент все были заняты обычными делами и параллельным развлечением Сильвестра, сидящего за компьютером. Сильвестр что-то длинно и путано рассказывал из жизни компьютерных монстров. Родионов прислушался, но на «ламерах, юзерах и крякерах» понял, что ему ничего этого все равно не постичь, и тут Сильвестр заметил его.

— Здрасти, — внезапно поздоровался он с Дмитрием Андреевичем.

— Привет, — поздоровался и Дмитрий Андреевич.

— А у меня тут «Квейк-3».

— Что?

— Игра такая, «Квейк-3»! Вы что, не играете?!

Родионов вздохнул. Не мог же он на весь пиар-отдел признаться, что бывает с ним такое, играет он, особенно когда работа не идет!

— Правда не играете?! — Сильвестр сделал большие глаза, как если бы неожиданно узнал, что Дмитрий Родионов не умеет ходить на ногах и передвигается исключительно на руках. — Хотите, я вас научу?!

— Сейчас не хочу, — сказал Родионов. — Сейчас мне к Веснику нужно. А где ты взял этот Квейк? В Сети, что ли?

— Ну да, — кивнул Сильвестр и повернулся к компьютеру. Глаза у него блестели. — Это очень просто. Они нелицензионные и без диска идут. Так просто берешь, качаешь, а потом ставишь, и все дела. И коды я нашел.

— Да чего их искать-то, — проявил осведомленность Родионов, — они все на «гейм ру» и так есть.

— Так вы играете?! — вскрикнул Сильвестр радостно. — Играете, да?

Родионов понял, что попался, и затосковал. Хорош знаменитый детективщик, которого на мякине не проведешь! Да еще и репутация у него была, старательно лелеемая, человека, который в компьютерах вовсе не разбирается и без посторонней помощи ни один нужный файл отыскать не может! А тут — на тебе!…

Пропадающего ни за грош Родионова спас кто-то из ребят, работавших в отделе.

— Дим, Илья ждет, надо идти.

И Родионов позорно бежал, так и не признавшись, что в «Квейк-3» он очень даже играет!

У Весника в кабинете было прохладно и как-то гораздо более свободно, чем у Маркова. Свободно не в смысле мебели, а для души вольготнее.

Родионов вошел без стука, швырнул портфель в одно кресло и плюхнулся в другое.

Весник даже из-за стола не встал.

— Здорово, гений ты наш. Ну, как там, на шестом?

— Как всегда, — пробурчал Родионов, придвинул к себе пепельницу и закурил. У Весника в кабинете курили все.

— Чай, кофе?

— Кофе у вас тут гадкий. Давай чай, что ли! Зеленый.

Этот зеленый чай — сено сеном! — нынче пили все и везде. Никто не знал, для чего он нужен, потому что на вкус он был нехорош, а цветом и вовсе подозрителен, но считалось, что нужно пить именно зеленый.

О, великая сила общественного мнения, правильно сформированного в правильном направлении!

Здоровый образ жизни — тренажерный зал, кефир со злаками, отварное мясо, зеленый чай и никакого сахара. Салат с рукколой, фетуччини с крабовым мясом и никакой котлеты с макаронами.

А что делать?…

Весник захохотал — он все время хохотал, такой уж у него был нрав, — вызвал секретаршу и попросил сварганить на троих зеленого чаю.

Тут только Родионов заметил, что в кабинете они не одни, а в отдалении на диване расположился кто-то еще.

— Знакомьтесь, — весело предложил Весник таким тоном, словно они могли отказаться знакомиться. — Или вы знакомы?

Человек приподнялся с дивана, но не до конца, и протянул руку, нисколько не озабоченный своим не слишком удобным полусогнутым положением. Конечно, Родионов откуда-то его знал, но откуда?… У него было приятное лицо, длинные пшеничные волосы с выгоревшими светлыми прядями, ровный загар, щетина и впадины на щеках, которые особенно уважал писатель Джек Лондон и искренне почитал их за признак решительности и мужества, свойственных белой расе.

Постулаты писателя Джека Лондона писателю Дмитрию Родионову казались сомнительными, но пришлось признать, что диванному молодому человеку впадины на щеках и впрямь придавали исключительно мужественный вид.

— Аркадий Воздвиженский, — представился Родионов по привычке.

— Игорь Веселовский, — в тон ему ответил молодой человек.

Весник опять захохотал.

— Дим, ты что, не узнаешь? Он ведет все ток-шоу! Вот если есть ток-шоу, которое все смотрят, значит, его Веселовский ведет!

— А почему вы Дима, если вы Аркадий?

— Я по паспорту Дима, а по работе Аркадий.

Конечно, в конце концов они друг друга узнали, сто раз встречались в Останкине и на различных светских мероприятиях, и если в первую минуту еще осторожничали, то сейчас стало ясно, что здесь, в кабинете Ильи Весника, собрались все свои — звезды и великие люди.

Игорь Веселовский и впрямь вел многочисленные передачи, хотя Родионову всегда было не слишком понятно, как это так. С его точки зрения, один человек может вести только одну программу, а на остальные можно понабрать других людей, но, видимо, на телевидении все было не так уж просто.

Должно быть, кадров там не хватало.

Должно быть, руководство и не знало, где их взять, кадры-то. Нелегкое это дело — программу вести. Нелегкое и неблагодарное.

Игорь плюхнулся обратно на диван и закурил невиданную сигарету. Она была длинная, коричневая и странно пахла.

— Может, виски кому налить? — спросил Весник и опять захохотал. — Или рому ямайского?

Присутствующие от рома и от виски отказались — еще одна черта современного делового человека, который просто так среди дня ни за что пить не станет, ибо голова должна быть трезвой, сердце спокойным, а руки… впрочем, руки значения не имеют. Феликс Эдмундович Дзержинский, придумавший эти самые сердца, руки и головы, может спать спокойно. Между прочим, Родионова всегда поражала некоторая «анатомичность» афоризма великого революционного деятеля и пламенного борца, чрезмерное количество в нем членов и частей человеческого тела!…

— Мы с Игорьком когда-то работали вместе, — поделился Весник, — в незапамятные времена, еще когда Верховный Совет был и Хасбулатов незабвенный. А потом он в звезды вышел, а я… в чиновники угодил.

— Хасбулатов вышел? — спросил Родионов, во всем любивший точность.

— Да ладно тебе! — сказал Веселовский с укором. — Какой ты чиновник! Все же знают, что ты гений, а не чиновник.

— Да ладно, что я за гений! Вот ты — другое дело!