Людмила Павленко - Рок пророка. Второе пришествие Страница 11

Он остановился и принялся рыться в карманах. Достал из внутреннего кармана пиджака газетный лист и прочёл вслух:

«Российские писатели продолжат «Код да Винчи». «Удачной выдумке американского журналиста наш российский писатель Владимир Курбатов противопоставляет летописи и архивные источники, доказывающие, что новый исторический код можно расшифровать тут, на Иверской земле. По Курбатову, в 862 году во главе первого русского государства в Старой Ладоге становится прямой потомок Иисуса Христа — Меровинг Руэрг, переименованный в Рюрика. Потомки Рюрика — Александр Невский и Михаил Иверский. Потомок Михаила Иверского Иван Семёнович получает в народе прозвище Путята. От него начинается дворянский род Путятиных. Внука адмирала Путятина звали Спиридоном Путиным. Известно, что род Владимира Путина на протяжении трёх веков также жил в Иверской губернии. Говорят, что о своём благородном происхождении Президент узнал, ещё будучи агентурным работником в Германии. А в 1999 году он становится первым за последние 400 лет потомком Меровингов, восходящих к вершине государственной власти. Таким образом, прослеживается чёткая цепочка: Иисус — Меровинги — Рюрики — Владимир Красное Солнышко — Михаил Ярославич Иверский — Путятины — Путин. Еженедельник «Караван» был первым изданием, которое ещё до появления книги Курбатова предприняло попытку проследить эту историческую цепочку. Поэтому именно мы объявляем творческий конкурс на создание нового мирового бестселлера».

Григорий Семёнович вновь аккуратно сложил листок и бережно спрятал на прежнее место.

— Надо будет сказать главному редактору «Каравана», что бестселлер уже написан, — продолжал он бормотать вслух, — и написан, и сыгран. Моя пьеса «Князь Михаил Иверский» и есть этот бестселлер.

Гоша задумался на минутку, потом продолжил свои размышления вслух:

— Надо бы также поставить в известность Президента о вновь открывшихся обстоятельствах. О том, что я в курсе, что он — потомок Меровингов, а, значит, и Христа. Ну и, конечно, намекнуть на наше родство. Сегодня на моём спектакле обещал быть Владимир Вольфович. Скажу ему, чтобы организовал мне встречу с Путиным. Так…. А куда же Джулию девать? Я и её пригласил сегодня. А Жареноскин с Тамошенко — как кошка с собакой. Как же быть? И вот ещё. Не рано ли сообщать Путину о нашем родстве? Ведь генетической экспертизы ещё не было. Ах, ты, горе какое! — хлопнул он себя рукой по бедру, — ну почему же я послал на встречу с агентом этого дурака?!

— Гош, ты чего?

Рядом с Буранским остановилась его бывшая жена Таисия, также актриса иверского драмтеатра.

— А ты чего? — злобно ответил вопросом на вопрос Буранский, — чего следишь за мной? Мы развелись. Мы друг другу никто. И не подходи ко мне ближе, чем на сто метров!

Таисия ужасно его раздражала. Теперь, когда он обнаружил, что является воплощением святого благоверного князя Михаила на земле, эта простая безродная тётка даже стоять с ним рядом не имела права, не говоря уже о супружеских узах. Он искал теперь свою Анну Кашинскую. Как известно, супругой князя Михаила Иверского была Анна Кашинская, которую впоследствии также канонизировали. Таисия на эту роль ну никак не годилась. Какая из неё княгиня? Клуша обыкновенная. На уме только дети да внуки. Светского лоску ни на грош. Актриса, а в обществе держаться не умеет. На банкетах сидит в уголке и помалкивает. Простушка. Гоша вздохнул.

— Ну что ты ходишь за мной по пятам?

— Да не хожу, — возразила Таисия, — на репетицию бежала, а тут авария. Еле пробилась сквозь толпу. Люди, наверное, погибли. Ужас какой. От машины одни головешки остались. Что там случилось-то, не знаешь?

— Не знаю! — взвизгнул Гоша.

Напоминание о сгоревшем лимузине больно ударило его.

— Да что ты нервный-то такой?

Таисия вытерла слезу.

— В психушку бы тебе надо, Григорий, — продолжала она с сочувствием в голосе, — полежи, полечись. Ты ведь уже лежал. Помнишь, когда директором театра хотел стать, а тебя не назначили. Тогда ведь излечился. Вот и сейчас полежал бы хоть с месячишко, глядишь — и снова стал бы нормальным человеком. А то весь город над тобой смеётся, говорят, что ты как вошёл в роль Михаила Иверского, так и не вышел из неё…

— Ты!.. Дура! И как тебя в театре только держат?!

— Гоша, ты что? Я же от всей души, я же сочувствую…

— Ты себе посочувствуй, курица мокрая! Сочувствует она… Да я… Да ты… Не подходи ко мне!

Гоша сорвался с места и почти бегом понёсся в театр, поднялся на второй этаж и заперся в своей гримёрке. Здесь он достал мобильный телефон и стал названивать кому-то.

Григорий Семёнович Буранский постоянно находился на связи с нужными людьми. В его записной книжке были номера прямых телефонов многих руководителей городских и областных администраций, депутатов Государственной Думы и даже олигархов из списка богатейших людей планеты журнала «Форбс». Был у Буранского этот талант — заводить нужные связи. Он умел выйти на ближайшее окружение важной персоны, стать в короткое время своим в этих кругах, умел поймать момент и появиться в поле зрения самого фигуранта или проникнуть на закрытую корпоративную вечеринку и подать важному лицу на правах старого знакомого бокал шампанского. Умел завязать непринуждённый разговор, вникнуть в проблему и предложить свои услуги по её разрешению. В труппе Иверского драмтеатра над Гошей если и посмеивались, то втихаря, но, в основном, всё же завидовали такому необыкновенному таланту быть в нужном месте в нужный час. Ах, если бы только они знали, куда на самом деле удалось проникнуть Гоше — многие просто лопнули бы от зависти! А дело было так.

Где-то он прочитал, что богатейшими людьми планеты разработана так называемая концепция «Золотого миллиарда», по которой ресурсов хватало лишь на один миллиард населения. Зато уж этот миллиард мог жить, по-прежнему купаясь в роскоши. Ещё один миллиард мог также оставаться, чтобы обслуживать господ. От остальных всеми правдами и неправдами следовало избавиться. Гошу объял душевный трепет. Он не имел статуса олигарха и не годился на роль обслуги. Стало быть, места на планете земля для Григория Семёновича Буранского не имелось?! Что делать? Надо было срочно куда-то влиться. Но не в лакеи же идти Заслуженному артисту. Для олигарха же кишка тонка. Буранский принялся зондировать почву и развил бурную деятельность в поисках своей ниши. На одном из банкетов в дворянском собрании он подслушал интереснейший разговор.

— Сформируем «золотую десятку»? — спрашивал мягкий баритон за Гошиной спиной.

— Думаю, Иверь потянет на «золотую сотню».

— Что вы, Кирилл Степаныч, город с населением всего в полмиллиона не может никак претендовать на сотню.

— Ну, тогда хотя бы человек двадцать пять…

— Никак невозможно. Можно только десятки и сотни.

— Но почему?!

— Поймите, претендентов много. Все богатейшие кланы Европы рассчитывают влиться в «золотой миллиард». Нашей Ивери и за десять-то мест нужно в ножки им поклониться. Вот Москва даёт сотню. И это нормально.

— Всего лишь сотня от Москвы?!

— А вы как думали? «Золотой миллиард» — это не так уж много, как хотелось бы.

Гоша слушал, боясь шелохнуться. Он узнал мягкий баритон, принадлежавший самому Михал Михалычу, бывшему премьеру! Как его занесло сюда, в Иверь?! И что это за сотни золотые, о которых толкуют вполголоса две столь значительные фигуры, ибо Кирилл Степаныч был не кто иной, как один из депутатов Государственной Думы! Гоша медленно обернулся, но никого не увидел. Куда говорившие делись? Он бросился в одну сторону, в другую — ни Кирилла Степановича, ни Михаила Михайловича нигде не было. Что за нелепость? Почудилось ему, что ли?

— Юноша, принесите мне шампанского! — обратилась к нему пожилая дама в длинном бархатном платье и с бриллиантовым ожерельем на морщинистой шее. Дама была слегка навеселе, но на корпоративных вечеринках такое случается.

Гоша бросился к барной стойке, взял шампанское и принёс его жаждущей.

— А я не знаю вас, — пропела она кокетливо, — вы москвич?

— Нет, я — Заслуженный артист иверского академического театра драмы Григорий Семёнович Буранский.

Гоша прищёлкнул каблуками и поцеловал даме ручку.

— Да? Это интересно.

Пожилая кокетка еле стояла на ногах.

Буранский взял её под локоток и усадил на оттоманку в углу зала.

— Как вы любезны, — дама благосклонно улыбнулась, — я, знаете ли, впервые в Ивери. Но города так и не увидела. Меня сразу же привезли сюда, в дворянское собрание. Вы дворянин? Не отвечайте. С такими манерами — безусловно. Вы граф? Нет, князь. Барон. Барон Мюнхгаузен.

Дама явно заигрывала с Гошей, что ему было, безусловно, на руку, ибо некоторые пожилые дамы в бриллиантах бывают иногда очень полезны для ведения дел. Они, как правило, влиятельны и очень осведомлены обо всех тайных перипетиях и подковёрных играх в так называемых высших кругах.