Валерия Вербинина - Английский экспромт Амалии Страница 11

– Он очень воспитанный человек. Некоторые дают вам советы с таким видом, будто делают невесть какое одолжение, он же ведет себя так, будто это вы делаете одолжение ему.

Когда дверь распахнулась, Роберт несколько раз чихнул, и Арчи поспешно вошел, оставив собак снаружи. Молодой викарий был, в общем, недурен собой – с большими глазами, рыжеватыми волосами и тонким, с горбинкой носом. На лице его лежала печать меланхолии, – а может быть, это было просто следствие слабого здоровья или хронической анемии.

– Ваша светлость! – Моррис сделал попытку подняться с кресла.

– Сидите, сэр… Вы еще простужены?

– Увы, да. Что вы хотите – осень!

– А я так никогда не болею. – Арчи сел. – Мистер Моррис, я пришел к вам посоветоваться. Только умоляю вас: вы ведь не будете смеяться надо мной?

– Я, сэр? Но… Как прошло то дело?

– Дело?

– Да, знаменательное событие. Ваша свадьба.

– О, Моррис, не говорите мне о ней!

– Что-нибудь случилось? – На лице молодого священника читалось искреннее сочувствие.

– Случилось, да! Случилось так, что я женился, но не на той! Моррис, что мне делать?

И герцог, не скупясь на подробности, рассказал о том, что с ним произошло.

– Это кошмарная особа – старая, дурно воспитанная… Она… она… – Арчи шипел, как дракон, которому только что сообщили, что его чешуйчатая шкура пойдет на пошив дамских сумочек. – Это что-то чудовищное! А болван Гленвилл осмеливается утверждать, что она моя жена! Неужели он прав?

Выслушав его светлость, молодой викарий впал в глубокую задумчивость.

– Да, – признался он, – никогда не слышал ни о чем подобном!

– Но она мне жена? – настаивал герцог. – Жена или нет?

– С точки зрения церкви – несомненно, сэр. Да и закон о браке…

Словом, Моррис не мог сообщить юному герцогу ничего утешительного.

– Я намерен ехать к архиепископу, – признался Арчибальд. – Я не собираюсь жить под одной крышей с этой авантюристкой!

Пока Арчи в маленьком домике викария сотрясал воздух, выплескивал свои эмоции, Амалия зажигала в своих покоях свечи, досадуя на то, что в замок, в эту многовековую развалину, до сих пор не провели современное газовое освещение. В камине весело потрескивали поленья. Явилась горничная, получила ответ миледи, что ей ничего не надо, и тотчас же ушла. Амалия обошла свои покои, в которых спокойно могла разместиться рота солдат, и от нечего делать стала заглядывать в шкафы и сундуки. В одном сундуке хранились старинные платья, каких не носили уже лет сто, и подгрызенные молью меховые накидки. В другом обнаружились груды старого железного лома. Из-за скрипучей дверцы шкафа пахнуло лавандой, и Амалия, к своему удивлению, увидела висящее на плечиках белое подвенечное платье с трепещущими оборками.

Амалия не была суеверной, но вид платья молодой женщины, утонувшей и погребенной совсем недавно, вызвал у нее содрогание. Она резким движением закрыла шкаф и тут заметила чуть выдвинутый боковой ящик секретера. Внутри лежала связка писем без конвертов.

«Мы счастливы, как никогда. Кажется, проклятье больше не тяготеет над нами. После Венеции собираемся поехать в Милан…»

Амалия задвинула ящик, и тут постучали в дверь.

– Ваш повар прибыл, миледи!

Забыв обо всем на свете, Амалия побежала вниз, где посреди груды чемоданов ее ждал Франсуа – все тот же Франсуа с плутовскими глазами и открытой улыбкой. В руке он держал ведро, в котором плескалась вода.

– Франсуа! – завопила Амалия.

– О мадам! Как я намучился душой, пытаясь отыскать вас! С вами все хорошо?

– Хорошо, лучше не бывает, я тебе потом расскажу. Представляешь, Франсуа, произошло жуткое недоразумение, и я теперь замужем!

– Замужем? А как же наше дело? – оторопело спросил Франсуа.

– Дело? Дело в шляпе, месье Галлье! А что это у тебя в ведре?

– Живая рыба, – доложил Франсуа. – Я купил ее для вас, я же повар!

– О! Франсуа! – закричала Амалия. – Ты должен меня спасти. Делай что хочешь, но чтобы у меня был пристойный ужин, а то тут подают на золоте черт знает что!

– На золоте? – оживился бывший мошенник.

– Для тебя, Франсуа, – Амалия взяла его за пуговицу, – оно должно быть как олово!

В холл вошел Арчибальд со сворой собак. После разговора с Моррисом он несколько успокоился, но вид незнакомого человека заставил его застыть на месте.

– Как прогулка? – весело спросила Амалия.

– Это ваш любовник? – вместо ответа осведомился Арчи.

– Пока нет, а вы что, настаиваете?

Лицо у герцога сделалось клюквенного цвета, он молча развернулся и ушел. Одна собака – помесь гончей и черного лабрадора – подбежала к Франсуа, обнюхала его, затем сунула морду в ведро. И завиляла хвостом, когда Амалия ее погладила.

– Я чуть не отравился в гостинице, – со слезами на глазах говорил Франсуа. – Там подают овсянку, которую они называют поридж. Но я-то, черт возьми, не лошадь, чтобы есть овес!

– Роджерс! – крикнула Амалия. – Добрый Роджерс, это мой повар. Устройте его как-нибудь поприличнее.

– Будет сделано, миледи, – отвечал дворецкий, кланяясь. – Пожалуйте за мной.

Вечером этого суматошного дня Амалия была совершенно счастлива.

Во-первых, Франсуа и впрямь не ударил в грязь лицом и приготовил на ужин изумительную рыбу, запеченную в тесте. Во-вторых, Амалия сообразила наконец, каким образом она должна поступить, чтобы не допустить войны, и ее распирало от гордости при мысли о том, какая она умная, хитрая и вообще не чета простым смертным. План был до смешного прост, но сработает ли он, зависело от множества обстоятельств. Тем не менее Амалия решила рискнуть и попробовать претворить его в жизнь.

Напевая какую-то арию, Амалия развесила свои платья в шкафу, и в то мгновение, когда она затворяла дверцу, ее словно кольнуло холодком. Амалия хорошо знала, что это такое. У всех нас есть шестое чувство, но у секретных агентов, живущих в обстановке повышенной напряженности, оно дает о себе знать гораздо чаще. Прежде чем взгляд Амалии упал на большое трюмо в глубине, она уже точно знала, что в комнате, помимо нее, кто-то есть.

На пороге спальни, едва не задевая головой о притолоку, стоял Арчи Невилл и в изумлении таращился на свою законную половину. В изумлении – потому что на Амалии сейчас был лишь полупрозрачный пеньюар, а так как наша героиня обладала всем, чем должна обладать красивая женщина, то герцогу Олдкаслу определенно было на что поглядеть.

– Вы заблудились? – вежливо осведомилась Амалия.

Герцог тщательно затворил дверь и сделал шаг вперед. По опыту Амалия знала, что бывают мгновения, когда самые утонченные аристократы перестают быть таковыми, и сосредоточенный вид Арчи ей не понравился.

Дворецкий Роджерс, совершенно случайно протиравший поблизости перила, услышал звук чего-то разбившегося, а затем приглушенную возню. Отметим, что хотя дворецкий был чрезвычайно добросовестен, протирание перил все же отнюдь не входило в его обязанности, так что налицо был редчайший случай служебного рвения.

– А-га, – сказал себе старый слуга многозначительно и стал надраивать балясины с удвоенной энергией.

Из комнаты, расположенной через одну дверь от желтой спальни, с лампой в руке вышла горничная Мэри-Энн, а в глубине коридора показался, с лампой же, лакей Скрэмблз. Все они, разумеется, оказались здесь по долгу службы. И тут…

Дверь желтой спальни распахнулась, и на пороге показалась белокурая герцогиня Олдкасл. Увидев ее, Роджерс уронил тряпку и закоченел. Мэри-Энн тихо вскрикнула, а Скрэмблз открыл рот, да так и не закрыл его.

На лице у герцогини было такое выражение, которое напомнило старому дворецкому картинку с Жанной д’Арк, которую помог сжечь на костре один из Олдкаслов. И слуги, оказавшиеся возле спальни, и вандейковские портреты на стенах наблюдали удивительную картину – раскрасневшаяся, с рассыпавшимися по плечам волосами герцогиня волокла за собой герцога, который упирался изо всех сил, но ничего не мог поделать, ибо, будь вы даже семи футов росту и силы геркулесовой, вы подчинитесь, если вас тащат за ухо, как нашкодившего школьника. Никогда еще стены Старого замка не видели такого позора!

Амалия доволокла герцога до верхней ступеньки лестницы, где наконец отпустила его, и Арчи Невилл рухнул на пол бесформенной кучей.

– Сэр, – вскричала разъяренная герцогиня хорошо поставленным голосом, отбрасывая назад волосы, – я настоятельно рекомендую вам принять холодный душ!

После чего развернулась и в вихре развевающихся юбок проследовала обратно в спальню, наградив по пути беднягу Роджерса таким взглядом, что он потом полночи не мог уснуть.

Глава 7,

в которой речь пойдет о лягушках и архиепископе Кентерберийском

Следующая встреча после того, как была успешно отбита английская атака на русскую крепость, состоялась наутро, за завтраком.

У слуг были настолько невозмутимые лица, что даже самый толстокожий наблюдатель непременно догадался бы, что накануне в замке произошло что-то неладное. Особенно величественно выглядел дворецкий Роджерс: он руководил раздачей блюд с таким видом, что у любого возникло бы при взгляде на него впечатление, что он так и появился на свет седым, в ливрее и с благоговейно нахмуренным челом.