Лин Гамильтон - Оркнейский свиток Страница 11

Во-вторых, Бьярни был язычником. Когда Эрл Сигурд Храбрый принял христианство, Бьярни отказался от новой веры. Более мудрые, нежели я, люди отмечают, что христианство не слишком подходило викингу. Их вероисповедания были разными. Они воевали вместе, совершали набеги и подчинялись тем, с кем сражались плечом к плечу, а еще тем, кто, по их мнению, этого заслуживал. Семья играла необычайно важную роль. Родственные связи для викингов были священными. Если вы убивали чьего-нибудь родственника, то вся семья жертвы должна была отомстить, убив вас. Глаз за глаз — вот кодекс викинга. Гордый викинг вряд ли стал бы подставлять другую щеку, а идея о кротких, наследующих землю, показалась бы викингам смешной. Все же во времена Бьярни христианство распространилось на все земли, где проживали викинги и, несмотря на некоторое неприятие, и на Оркнейские острова. Эрла Сигурда христианство заставил принять Олаф Трюггвасон, король Норвегии, под угрозой отрубить Сигурду голову. Сигурду пришлось пообещать, что все жители Оркнейских островов примут христианство. Мы не знаем, был Бьярни крещен или нет, но нам точно известно, что он упорно держался своей веры в старых богов северной Европы.

Полагаю, следует отметить, что Бьярни был чем-то вроде атавизма, реликтом из более ранних и жестоких времен, когда эрлы Оркнейских островов и их норвежские короли мечтали о норвежско-оркнейском владычестве, которое распространится на земли, теперь называющиеся Британскими островами. Но все эти надежды погибли вместе с Сигурдом в Ирландии в битве при Клонтарфе.

Бьярни терял связь со своим временем. Мир, которому была уже тысяча лет, резко менялся. Постепенно викинги остепенились. Например, те, что обитали на севере Франции, народы, которых теперь называют норманнами, довольно прочно обосновались на своих землях. Остальные также последовали их примеру. Мадьяры, всадники, совершавшие жестокие набеги и терроризировавшие большую часть Европы, теперь мирно обосновались на землях, которые теперь известны как Венгрия. А монахи, которым не нужно было больше охранять свои сокровища от языческих орд, постепенно проникали во власть как духовную, так и политическую. Только в Британии викинги еще продолжали насаждать страх, но даже там происходили перемены. Пока жизнь на Оркнейских островах на протяжении не одной сотни лет проходила в сменявших друг друга набегах и сражениях, даже деду Сигурда, по праву названному Торфинн Раскалыватель Черепов, удалось дожить до преклонных лет и умереть от старости, а не от ран. Дело было не в старых верованиях, которых придерживался Бьярни, а в старинном укладе жизни.

Но продолжим его историю: те, кто отправлялся в плавание с оркнейских берегов по весне, ждали хорошей погоды, но обстоятельства не позволяли Бьярни медлить. Он покинул Оркнейские острова в феврале, поцеловав на прощание жену Фракокк и двух сыновей и пообещав вернуться. Ни он сам, ни его семья даже не представляли, что уготовано нашему Бьярни.

В ночь после поминок в «Камне» в стремительной последовательности произошли три довольно важных события. Пока я грезила разрубленными головами, Блэр был официально обвинен в убийстве Тревора Уайли. Затем, в предрассветный час, видимо, когда полиция праздновала быстрое раскрытие убийства, в «Макклинток и Суэйн» влезли грабители и, как выяснилось, в «Скот Фри» тоже, магазин Тревора, что, должно быть, несказанно разозлило инспектора Синга.

А потом, часа в три ночи, на меня вдруг снизошло озарение. Сама того не желая, я снова и снова «проигрывала» в голове сделку с этим секретером, довольно неприятная привычка, должна вам заметить. Я решила, что это лучше, чем думать о размозженной голове Тревора, но размышления о секретере оказались не менее изнурительными. Я пыталась представить секретер, восстанавливая в памяти тот осмотр в магазине Тревора, который, по собственному убеждению, я провела тщательно: как я открывала дверцы секретера, осматривала свинцовое стекло и затем дерево, соединение в виде «ласточкиного хвоста», отделку и, наконец, замок. Уверена, замок подозрений не вызывал.

Затем я вспомнила весь разговор с неуловимым Перси, или Артуром, или как там его еще. В тот момент секретер был подделкой, и вся беседа сводилась к тому, что я твердила, что это — подделка, а он отказывался в это верить. Очевидно, Перси был убежден в подлинности секретера своей бабушки. Но фрагмент секретера, который мне пришлось протащить через живую изгородь, что было глупо и довольно болезненно, убеждал в обратном. Замок не соответствовал времени изготовления секретера, сомнений быть не могло.

Затем я восстановила в памяти документацию, которую просматривала для Анны Чан. В одном из счетов был заявлен полированный буфет красного дерева стоимостью в пятнадцать тысяч долларов. Он числился в большой партии груза из Шотландии, и был приобретен у антиквара на площади Георга в Глазго в магазине под названием «Джон А. Макдональд и сыновья». Была и другая партия груза, в которой значился только один предмет, черный секретер стоимостью десять тысяч долларов из местечка под названием Сент-Маргаретс-Хуп. Такое название не забывается. Итак, есть два предмета, подходящих под описание секретера, и мне было непросто решить, какой именно я видела в магазине Тревора. Что если секретер, который Тревор показал Блеру и мне в тот роковой день, был подлинным изделием работы Макинтоша? Что если существовал второй, поддельный секретер? Что если Блэр заплатил за настоящий, а получил подделку? Я понимала, что это маловероятно. Подделывать мебель очень сложно. Я продолжила размышления.

Я позвонила в полицейский участок, чтобы оставить голосовое сообщение для Синга, но мне ответил сам инспектор. У него был усталый, но торжествующий тон. Он сообщил мне, что Блэру предъявлено обвинение и что он благодарен мне за помощь. В ответ я заявила, что было два секретера.

— Разве такое возможно? — спросил он. — Я много прочитал об этом вашем Чарльзе Ренни Макинтоше. Прежде никогда о нем не слышал, но понимаю, что он был знаменит. Но чтобы сделать второй поддельный секретер, пришлось бы здорово постараться.

— Это оправданно, если есть возможность продать его дважды, — сказала я.

— Интересно, — произнес инспектор. — Заманить и подменить. Но это ничего не меняет, не так ли? Уайли мог показать вам с Болдуином настоящий секретер, а доставить Блэру поддельный. Все равно это остается мотивом. Это говорит лишь о профессиональной этике Тревора, но факт остается фактом, Болдуин взял топор и размозжил Тревору голову. Для дела это значения не имеет.

— Это имеет значение для меня, — сказала я.

— Понимаю. На карте ваша репутация, поэтому для вас будет лучше, если тот секретер, который вы видели, оказался бы настоящим.

— Конечно, это доказывает, что здесь что-то не так, — сказала я.

— Я расскажу вам, что именно произошло, поскольку утром об этом и так узнают все. Тревор Уайли был слишком азартным игроком, он не смог остановиться и задолжал кое-кому почти восемьсот тысяч, а тот человек, когда Тревор не смог отдать ему деньги, продал его долг за пятьдесят центов с каждого доллара суммы парню, который любит запугивать свою жертву, появляясь перед ней с доберманом. Поэтому, как вы теперь понимаете, меня и заинтересовало ваше замечание по поводу того человека с собакой. Нам предстоит небольшая беседа с тем парнем по имени Дуглас Сайкс, больше известного под кличкой «Пес», как только мы его найдем. Готов поспорить, что Тревор незадолго до гибели заплатил ему наличными, поскольку это единственное, что он берет. Понимаете, к чему я? Человек с доберманом выплачивает кредитору Тревора половину, другими словами, четыреста штук баксов, и затем отправляется за полной суммой, поскольку именно так он зарабатывает деньги. Уайли пригрозили, что ему придется очень и очень плохо, если он не принесет деньги, поэтому Уайли и решил продать Болдуину фальшивый Макинтош за наличные, таким образом быстро решив эту проблему.

— Может, человек с доберманом и убил Тревора?

— Это повредило бы его бизнесу. Можно избить жертву, чтобы напугать, но не убивать, иначе она не сможет выплатить деньги, а потом наделать еще больше долгов.

— Думаю, вы правы, — сказала я. — Но фактов у вас нет.

— И думать нечего. Деньги в сейфе доказывают, что все так и было. Но все равно спасибо за звонок. Подождите секунду.

Я подождала. Он прикрыл трубку рукой, так что я услышала лишь приглушенный разговор.

— «Макклинток и Суэйн» на Йорквилль, — наконец произнес он. — Это же ваш магазин, да?

— Да.

— Сожалею, что приходится сообщать вам об этом, но к вам кто-то влез, — сказал он. — Вы не хотите сейчас туда приехать? — Затем он замолчал. — Шутишь? — произнес он. — Черт!

— Что?

— Простите, — сказал он. — Похоже, снова начались налеты на антикварные магазины. В магазин Уайли тоже кто-то влез. Ладно, я еду.