Инна Балтийская - Призрак с горы Мертвецов Страница 12

— Полагаете, ее похитили? — недоверчиво спросила я.

— Не думаю. — теперь он растягивал слова, словно разговаривая сам с собой. — Возможен и другой вариант… Ладно, не будем об этом. — он оборвал фразу на половине. — Лариса, а от вас-то он что хотел? Вы были знакомы с его женой? Или с ним самим?

— Я его впервые увидела вчера. — честно ответила я. — И тогда же услышала про его жену.

— Но, если я правильно понял, он был однокурсником и хорошим знакомым вашей старшей сестры? А его жена была ее лучшей подругой?

Я задумалась. Как объяснить этому чужому мне человеку, в каком аду я жила всю юность? Что старшая сестра стала моим личным кошмаром? Что я перечитывала ее дневник, чтобы выбраться из депрессии, и лишь глубже в нее погружалась? Что никогда у меня не возникало желания найти кого-то, кто знал мою сестру, или выяснить, что стало с двумя выжившими тогда студентами? Я была не права, теперь я это понимаю. Вот только не поздно ли я это поняла?

— Так все же, что от вас хотел Юрий Алексеевич?

— Дневник сестры. — выдавила я.

— Но зачем? — искренне удивился следователь. — Чем он мог помочь в поисках его жены?

Я лишь пожала плечами.

— Вы читали этот дневник? — не унимался следователь.

— Да, много раз.

— Там есть что-то интересное? Может быть, она заметила за нашим… Чудиновым какие-то странности?

— Она его пару раз всего упоминает. — вздохнула я. — Сначала как своего поклонника, а потом — как поклонника Тамары, ее подруги. И посмеивается над ним.

— Значит, дневник нам не поможет. — подытожил следователь. — Тогда забудем о нем и вернемся к нашим баранам. Так все же, Лариса. Ну признайтесь, после визита безутешного супруга вы поехали в гости? К кому?

— Я была дома. — твердо заявила я. Похоже, звонок Чудинову был лишним. Теперь этот тип приедет, а оказывается, алиби мне нужно на более позднее время. Дожила — мне требуется алиби! Ну что же мне так не ведет! И в чем меня вообще подозревают?

— То есть вы никуда из дома не выходили? — уточнил следователь. — Даже выбросить мусор?

Н-но… — от изумления я начала заикаться. — Какая разница?

— Дело в том, что вас или похожую на вас девушку вчера вечером видели в подъезде того дома, где жила Маргарита Портнова. Мои ребята сейчас опрашивают жильцов, к кому в гости приходила эта девушка. Но что-то мне подсказывает, что никто ее не признает… Внутренний голос активизировался, знаете ли… — он виновато улыбнулся. — Возможно, вы вчера все же куда-то ездили? Ну, просто поглядеть, на кого променял вас бывший муж. Вы не хотели никого убивать, только поговорить. Я даже допускаю, что вы не стали звонить в дверь, просто немного подождали на площадке и уехали. Вы же видите, я на вашей стороне. Расскажете мне правду, Лариса?

— Я говорю правду. — устало ответила я. — Я не знаю, как это доказать, но это правда.

Наверное, допрос под видом сочувственной беседы продолжался бы бесконечно, но тут в дверь позвонили. Я бросилась открывать, с некоторым злорадством подумав, что вот сейчас зануде-следователю придется туго. Он встретится на поле боя с еще более жутким занудой.

Чудинов ворвался в коридор и бросился в комнату, буквально сметя меня с дороги. Увидев в комнате следователя, он на минуту оторопел, затем торжествующе выкрикнул:

— Вот, вы мне не верили! Никто мне не поверил. А ведь я говорил, что Тамара встретила одного из нашей экспедиции! Значит, не все погибли!

— Добрый вечер, Юрий Алексеевич. — вежливо ответил следователь. — Мы сегодня еще не виделись, только по телефону раз пять беседовали.

— Да, да, вечер добрый. — скороговоркой пробормотал Чудинов. — Так вот, вы мне не верили.

— Каюсь, было дело. — кивнул следователь.

— Так вот, он жив!

— Кто?

— Дмитрий Щеглов жив! Он мне сегодня звонил! И сказал, что знает, где Тамара!

Глава 7

Он родился недоношенным, вдобавок, задыхающийся от плотно обмотанной вокруг шеи пуповиной. Пуповину размотали, крошечного младенца откачали, но неонатолог только грустно качала головой — да, дышать он начал, но есть сам не сможет, и шанс выжить у него близится к нулю. Но к удивлению врачей, он выжил, став сначала хилым ребенком, потом тощим невысоким подростком, а потом — таким же хлипким, малорослым юношей. К тому же, зрение он начал терять довольно рано, и к окончанию школы носил очки с толстыми стеклами в тонкой металлической оправе.

Родители ласково звали его Юриком, в садик из-за постоянных простуд он не ходил, а в школе с первого класса он стал сначала очкариком, а потом Чудиком. И остался им до окончания школы. Только в институте мерзкое прозвище отклеилось от него. Однокурсники просто не замечали его в упор, и потому кличек не придумывали.

Юрик начал чувствовать себя человеком-невидимкой. Ему было так тоскливо от всеобщего игнора, что он начал жалеть о школе. Если бы услышать хоть разок знакомое:

— Эй, Чудик, а учуди-ка что-нибудь!

Да, в школе его дразнили, но хотя бы замечали. А тут ему иногда казалось, что его и вовсе нет на свете, что он привидение или чей-то сон. Он даже не сразу заметил, что на параллельном курсе училась красивая светловолосая девушка, на которую в длинны институтских коридорах оборачивались абсолютно все студенты и даже некоторые преподаватели. И имя у нее было под стать — Лилия. Прекрасный белоснежный цветок на тонкой ножке.

Вечера отныне он проводил в мечтах о ней. Вот если бы на него обратила внимание такая девушка! О, тут бы его заметили даже те, кто сейчас смотрит сквозь него, словно он прозрачный! Они злились бы на него, ревновали, может, снова стали бы дразнить — но это было бы куда лучше полного равнодушия! Вот только шансов у него не было. Чем он мог привлечь внимание красотки, когда куда более привлекательные студенты роями кружились вокруг нее, словно пчелы вокруг цветка? Но Юрик не сдавался, ведь теперь у него была мечта.

Он узнал, что белокурая красотка пошла в секцию альпинизма. Юрик с детства боялся высоты, но преодолел себя и записался в эту секцию тоже. В огромном зале с высокой стенкой, покрытой небольшими выступами, он чувствовал себя совсем неуютно. Правда, оказалось, что к альпинизму у него определенные способности. Его мелкая нога прекрасно входила даже в самые неудобные скобы, а хилые руки, неспособные к драке, отлично зацеплялись за крошечные выступы, почти незаметные здоровому глазу. Его стали замечать, сам Димка Щеглов одобрительно кивал головой, наблюдая за Юриком, словно муха, быстро ползущим по высокой стенке.

В зале альпинисткой секции было не так уж много народу, и Лилия, заметив его горящие сквозь толстые стекла глаза, неотступно следящие за ней, стала выделять его из толпы поклонников, и иногда даже улыбалась при встрече. После утомительных занятий они часто шли всей толпой в общежитие к Щеглову, и там, в небольшой комнатке, сидя на старых кроватях с торчащими из матраса пружинами, горланили песни под гитару. На вкус Юрика, играл и пел Щеглов отлично, но Лиля улыбалась не только их лидеру, но и ему, скромному очкарику, обычно зажатому крупными парнями в самом углу пружинной койки. Из чувства благодарности Юрик влюбился еще сильнее, но этими приветствиями и улыбками все и ограничивалось. И тут подвернулся уникальный шанс — Лиля записалась в группу Щеглова, чтобы совершить восхождение на Гору девяти мертвецов. Юрик тоже записался в группу, стараясь не думать о трудностях похода и о том, что уже на небольшой высоте ему становится плохо. Он должен был показать себя храбрецом, чего бы это ему ни стоило.

Но уже в в начале поездки стало очевидным, что жертва была напрасной. Они полностью выкупили три купе, но места парней постоянно пустовали, поскольку вся группа сутками тусовалась у девушек. И тут выяснилось, что Лиля, никак не реагирующая на пение разбитного Димки Щеглова, затаив дыхание, слушает негромкие романсы местного щеголя Эдика, а остальные парни словно перестали для нее существовать.

Юрик, сидя на верхней полке, тщетно пытался перехватить ее взгляд, но в поезде девушка буквально не видела его в упор. И тогда с досады он впервые решился на оттаянный шаг — стал ухаживать за другой девушкой. Его избранницей стала подруга Лили Тамара Корнеева.

Она была далеко не такой красоткой, как подруга, зато в ответ на придерживаемую дверь в купе ласково улыбалась, а после того, как Юрик, отчаянно краснея, предложил принести ей в купе чай, стала явно его выделять из группы. При ближайшем рассмотрении девушка оказалась вполне миловидной, с хорошей, хоть и слегка полноватой, фигурой и правильными чертами круглого лица. Тем не менее, Тома наверняка пользовалась бы куда большим успехом, если бы ее не затмевала броская лилина красота.

Скоро Лилия заметила измену преданного поклонника, Юрик это видел. Она гневно хмурила тонкие бровки и бросала косые взгляды на парочку, когда те рядышком сидели на верхней полке, почти касаясь друг друга плечами, или когда Юрик оказывал Тамаре мелкие знаки внимания. В душе он торжествовал: так тебе и надо, цветочек ты наш, соскочил твой поклонник! Еще больше он обрадовался, когда знаки внимания ему начала оказывать и третья девушка, Зина. Правда, она была настолько некрасива, что ответить ей взаимностью он бы при всем желании не мог. Лилю он не разлюбил, зато впервые в жизни он почувствовал себя Казановой, покорителем девичьих сердец.