Светлана Бестужева - Одинокая волчица Страница 12

Шут с ним, пусть как хочет, так и называет. От меня не убудет.

- Да? Знаешь, я там... Хотя, нет, я все перепутал. Я был в Черноголовке, делал снимки...

- Извини, невежливо прервала я, - мне уже некогда. Пока.

О себе, любимом, Масик может рассказывать неопределенно долго, причем реакция собеседника для него как бы и необязательна. Так что мое невоспитанное поведение было почти оправданным в данной конкретной ситуации.

Надо отдать должное Андрею, он эту ситуацию воспринял адекватно. Только поинтересовался, чего на сей раз добивается мой эксцентричный поклонник. Ответ о том, что, как и раньше, заключения счастливого семейного союза, его вполне удовлетворил и единственный комментарий, который прозвучал, был:

- Правильно ты когда-то говорила: где бы какого психа ни носило, обязательно на тебя выведет.

Звонок в дверь лишил меня возможности достойно ответить на этот выпад. Хотя ничего, кроме банального "сам дурак" мне все равно ничего не пришло в голову. А на таком уровне я все-таки ещё не дискутирую.

Пятнадцать минут спустя наш кортеж из двух машин весело катил по шоссе мимо подмосковных лесов и полей и расплодившихся там в невероятных количествах краснокирпичных особняков "новых русских". Некоторые постройки были очень даже недурны, некоторые почти радовали глаз, но подавляющее большинство отличалось вопиющим дурным вкусом и отсутствием фантазии. Стандартные четырехугольные коробки с непременной башенкой, присобаченной где-нибудь, точнее, где для неё нашлось место. Но в некоторых творениях местных зодчих просматривались явные признаки мании величия: например, пятиэтажный дом с готическим шпилем. Умереть, уснуть и проснуться, рыдая.

Тем не менее, на фоне этого "новодела" обычный подмосковный дачный поселок выглядел, если честно, довольно убого. Когда-то Белые Столбы делились на две части железной дорогой: справа обычный поселок городского типа, где одноэтажные избы-развалюхи чередовались с двухэтажными, ещё пленными немцами строенными, бараками, а слева - чуть ли не элитный дачный поселок с гектарными участками и шикарными - по послевоенным меркам дачами. Но за полвека многое изменилось, причем не сказать, чтобы к лучшему: жилая часть поселка переползла в дачную и изрядно потеснила летние жилища горожан, а там, где дачи все-таки сохранились, участки давным-давно были поделены и переделены на несколько частей, дома перегорожены пополам, а то и на три части, и вместо вековых сосен за серым штакетником маячили огороды с "самопальными" парниками. В общем, "Вишневый сад" в постсоветском исполнении - без слез не взглянешь.

Дом тети Тани тоже представлял собой половину когда-то роскошной профессорской дачи, но все-таки выгодно отличался от соседних построек. Во-первых, крыша сверкала на солнце новеньким оцинкованным железом, а не мозолила глаза ржавчиной или просевшей черепицей. Во-вторых, недавно возведенный второй этаж тоже радовал взор медовым цветом натурального дерева и большими, чуть ли не во всю стену, окнами. А в-третьих, если на участке и были так называемые парники, то они удачно прятались за стеной дома и не оживляли пейзаж погнутой арматурой и рваным полиэтиленом заменителем стекла. Зато яблок действительно было много: ветви деревьев буквально гнулись под их тяжестью, а за желтыми и красными плодами практически не было видно листвы.

- Ничего себе! - присвистнул Андрей, остановив машину у калитки. Сюда надо было на самосвале приезжать. Эта твоя тетя Таня случайно не родственница Мичурина?

Вопрос ответа явно не требовал, посему я молча вылезла из машины и пошла открывать калитку. Хозяйки пока не было видно, но я помнила, что собак в доме нет, а калитка днем "запирается" на палочку. Так оно и оказалось: я беспрепятственно вошла в сад и, обогнув дом, оказалась перед невысоким крыльцом - тоже явно недавно сооруженным. И тут меня ждал сюрприз: входная дверь оказалась запертой. Н-да... Это, кажется, называется примерно так: "Приходите, приходите, нас все равно не будет дома".

- Ты уверена, что нас приглашали именно сегодня? - раздался сзади голос Андрея.

От неожиданности я слегка вздрогнула: никак не могу привыкнуть к тому, что мой друг ходит почти бесшумно даже по городской квартире, а уж на природе-то в нем и вовсе просыпаются все охотничьи инстинкты вместе взятые. Когда-нибудь по его милости у меня случится столбняк. Или - если крупно повезет - всего лишь родимчик.

- Нас приглашали не "именно сегодня", а в любой день. Тетя Таня живет здесь постоянно до морозов. То есть до середины ноября, как минимум, а сейчас только начало сентября, если я не ошибаюсь.

- Не ошибаешься, хотя это и нехарактерно. Но хозяйки, как видишь, нет. Что будем делать?

- Собирать яблоки, - решительно ответила я. - В конце концов, нас за этим и звали - спасать фрукты. Пока будем работать, глядишь, и тетя Таня вернется. Может, она просто вышла куда-то, не может же она безвылазно сидеть на участке.

- А если она уехала в Москву?

- Наберем столько яблок, сколько успеем до сумерек и поедем домой. Пикник организуем у меня, вот и вся разница с предыдущей программой. Если все-таки замерзнем, то ключ должен лежать под половицей на крыльце: зайдем в дом, погреемся. В общем, там видно будет. Скорее всего, тетя Таня пошла в магазин или в гости к соседям и вернется с минуты на минуту...

- Смотри - смотри. Твоя подруга, твоя инициатива. Мы тут присутствуем только в качестве рабочей силы, - пожал плечами Андрей и пошел звать Павла и Людмилу, которые так и не выходили пока из своей машины: то ли целовались, то ли обсуждали подробности недалекой свадьбы.

Около четырех часов мы добросовестно собирали яблоки, и чем больше проходило времени, тем сильнее становилось во мне чувство смутного беспокойства. Что могло случиться с тетей Таней? Плохо себя почувствовала и срочно уехала в Москву? Возможно. В любом случае, это было единственной мало-мальски подходящей версией событий. Настойчиво приглашать к себе в любой день и при любой погоде - и исчезнуть в неизвестном направлении в субботу, да ещё тогда, когда осень решила напоследок побаловать теплом и солнечным светом? Странно это как-то...

По-видимому, не одну меня мучили сомнения. Павел оторвался, наконец, от своей Милочки, которая, если верить моим наблюдениям, не столько работала, сколько мечтала о своем, потаенном, и подошел ко мне. Я не без удовольствия прекратила битву за урожай и сладко потянулась:

- Перерыв на перекур?

Павел кивнул и протянул мне зажигалку. Эталон настоящего мужчины сильный и молчаливый. Рядом с ним я всегда чувствовала себя просто трещоткой и поэтому старалась говорить меньше, чем обычно. Но ведь как-то общаться надо! Понимать с полувзгляда можно только очень близкого человека, а я даже с Андреем ещё не дошла до такой стадии. Тем более, что от Павла и полувзгляда-то не всегда можно добиться. Больше всего он мне напоминает остро отточенный нож: сплошные вертикали и серо-стальные тона глаз и прически. Делайте со мной, что хотите, на работа в компетентных органах накладывает на человека неизгладимый отпечаток. Просто надо уметь этот отпечаток видеть. Я - умею. И прощения за нескромность просить не собираюсь.

- Куда все-таки подевалась хозяйка? - нарушил наконец молчание Павел. - Может, позвонить твоей подруге?

Мысль, конечно, интересная. Только откуда прикажете звонить? Идти полчаса пешком до станции, где телефон-автомат хоть и есть, но как бы не факт, что в действующем состоянии? Или ходить по домам и спрашивать, нет ли там случайно телефонного аппарата?

К счастью, я не успела озвучить эти вопросы, потому что Павел достал из нагрудного кармана мобильный телефон. И об этой детали его экипировки я исхитрилась забыть. Действительно, все гениальное просто, особенно в наш век стремительного технического прогресса.

Просто-то просто, но... Но номер телефона Анны наизусть я не помнила, он остался в записной книжке, а книжка, естественно, дома. Звонить Галке бессмысленно, её нет в Москве. Нет, ничего не выйдет.

- Приедем в Москву, позвоним, - как можно непринужденнее сказала я. Ты же знаешь, у меня отвратительная память на цифры.

- Может быть, ты хотя бы фамилию Елены помнишь? - спросил Павел.

Интонация не оставляла сомнения в том, насколько глубоко он в этом сомневается.

- Не помню. Имена, фамилии - это для меня вообще беда. Знакомлюсь с человеком и через две минуты забываю, как его звать-величать. Помню только, что у Елены очень простая фамилия: то ли Муратова, то ли Мурашова, то ли Муравьева. Нет, бесполезно. А знаешь, можно войти в дом и поискать там может, телефон записан...

- На стене? Наташа, эта идея никуда не годится. И как ты собираешься войти в дом, интересно?

- А здесь ключ обычно лежит под половицей. Раньше, во всяком случае, его туда клали, если отлучались ненадолго.

Павел не успел оценить по достоинству ещё одну мою идею, как я поднялась на крыльцо и быстро нашла незакрепленую половицу. Но ключа под ней не оказалось. Я бы ещё долго бессмысленно таращилась на пустоту под доской, если бы меня не оторвали от этого увлекательного занятия.