Светлана Бестужева - Одинокая волчица Страница 13

Павел не успел оценить по достоинству ещё одну мою идею, как я поднялась на крыльцо и быстро нашла незакрепленую половицу. Но ключа под ней не оказалось. Я бы ещё долго бессмысленно таращилась на пустоту под доской, если бы меня не оторвали от этого увлекательного занятия.

- Так, - услышала я над собой голос Андрея, интонация которого не предвещала ничего хорошего. - Мне все это перестало нравиться. Хозяйки нет, хотя она должна быть дома, ключа тоже нет, хотя он должен лежать на условленном месте. Насколько я знаю Галку, она женщина серьезная и информацию выдает только проверенную. Остается предположить, что случилось нечто серьезное. Например, хозяйке стало плохо и соседи отправили её в больницу. Или что-то случилось в Москве, пришлось срочно туда ехать. Вариантов много, а веселого мало.

- А может быть, она дома? Заперлась на ночь изнутри, а потом ей стало плохо...

Павел молча оглядел участок, потом притащил от сарая какой-то чурбак, поставил его на попа и с этой импровизированной табуретки заглянул в незавешеные окна веранды. Потом спрыгнул и покачал головой:

- Все в абсолютном порядке.

Потом он проделал ту же процедуру и с окном в комнату. В доме действительно никого не было, так что вариант с дверью, запертой изнутри, сам собой отпал. Андрей обменялся с Павлом взглядом и вынес вердикт:

- Сворачиваем сельхозработы, тем более, что яблок уже набрали достаточно на три года вперед. По коням - и в Москву, звонить твоей приятельнице Анне. К тому же скоро начнет смеркаться, становится прохладно. Я прав, Павел?

Павел ограничился кивком и поспешил сообщить новости Милочке, которая давно уже сидела на голубом диванчике-качелях, установленном на полянке, и, похоже, одиночеством не тяготилась. Когда Павел подошел к ней, она не сразу это заметила, но внимательно выслушала то, что он ей сказал, и обменялась с ним поцелуем. Идиллия, блин! Павел пошел к машине и тут я увидела, как Милочка проводила его странным взглядом, в котором было что угодно - тоска, непонимание, загнанность какая-то, наконец, - только не нежность.

Интересно получается! Так можно смотреть на человека, с которым, например, собираешься расставаться, но не представляешь себе, как осуществить этот процесс, чтобы не было мучительно. Женщина, которая так смотрит вслед своему мужчине, не только любит, но и страдает. По определению. Этот взгляд невозможен там, где любовь безмятежная и взаимная. Тогда зачем она морочит Павлу голову, изображает из себя горлицу, воркующую со своим голубком? Разумеется, всегда кто-то любит, а кто-то лишь подставляет щеку, но подставляет же, черт побери, а не считает чувства партнера карой небесной. Нет, я решительно отказывалась понимать эту женщину.

Я обнаружила, что давным-давно курю не сигарету, а фильтр, и прекратила это занятие. Пора было собираться в обратный путь, и Павел, и Андрей уже пошли к своим лимузинам. А Милочка, похоже, опять замечталась и я решительно двинулась в сторону качелей. Что-то явно происходило с любимой женщиной Павла: до сегодняшнего дня я не замечала у неё тяги к уединению и грезам. Обычно она старалась держаться поближе к своему жениху, словно черпая силы в его поддержке. Впрочем - чужая душа, как известно, потемки.

- Что-нибудь случилось? - спросила меня Мила.

- Нам пора ехать. Мужчины ждут, пойдем.

- Уже? А я думала, мы тут побудем еще. Так хорошо!

Вокруг действительно было хорошо. Несколько сосен, сохранившихся на краю участка, наполняли воздух совершенно необыкновенным хвойным ароматом, от которого мы, городские жители, давным-давно отвыкли. Ярко-голубое небо чуть-чуть поблекло, готовясь к закату, но солнце ещё ярко освещало верхушки елей, на одной из которых блестела целая гроздь шишек - абсолютно неестественных в своей красоте. Где-то далеко прошумела электричка. Сейчас бы сидеть на террасе за самоваром, где горят шишки, уже отжившие свое на соснах и елках, вдыхать их изысканно-горьковатый дымок, любоваться на сад в осенних красках и вести неспешные беседы о смысле жизни. Или - просто молчать, вбирая в себя прелесть и покой природы, заряжаясь от неё жизненной энергией. В Москве такое времяпрепровождение никому из нас не грозило по определению. Нет, уехать от такой красоты можно было только в форс-мажорных обстоятельствах.

Что, в самом деле, могло приключиться с тетей Таней? Инфаркт? Инсульт? Перелом ноги или руки? Сильная простуда, при которой необходим строгий постельный режим? Загадка. Как бы то ни было, а чувство тревоги, доселе смутное, стало почти осязаемым. Я уже забыла все "прелести" подобных ощущений за полгода нормальной, можно даже сказать, безмятежной жизни. К Андрею, к Андрею, он уже справляется с моими глюками вполне профессионально. Если это, конечно, глюки, а не проза жизни, которая в нашей многострадальной стране все больше и больше напоминает сводки с полей битв, а не нормальное существование законопослушных граждан.

Я дождалась, пока Людмила, наконец, выйдет на улицу и тщательно закрыла за нами калитку все на ту же палочку, которая тут обозначала засов. Странно все-таки: калитка настежь, а дверь на замке. Нестыковочка получается. Да, кстати, сарайчик с инструментами тоже открыт. А часть инвентаря, между прочим, разбросана по участку, хотя в наше время любая лопата - материальная ценность, не говоря о почти новой тачке, которая притулилась недалеко от калитки. А качели эти новомодные - по нынешним ценам просто сокровище, как минимум, три среднестатистические пенсии. И тетя Таня бросила все это на произвол судьбы? Н-да...

Павел стоял возле своей машины и не спускал глаз с калитки. Увидев Людмилу, он явственно просветлел и двинулся ей навстречу. Андрей, наоборот, с рассеянным видом любовался окрестностями и на меня практически не отреагировал. Меня кольнуло легкое чувство зависти: бывают же женщины, которых действительно любят. Прямо-таки до самозабвения. А мой ненаглядный ухом не ведет при появлении как бы любимой женщины. Вот именно: как бы. О любви у нас разговора до сих пор не заходило: Андрей помалкивал, а я не хотела рисковать.

Но вообще женщины и любовь - это что-то с чем-то. Женщина без любви это абсурд. Это даже не ночь без луны ( бывает сплошь и рядом!), и не рояль без струны (одной струной больше, одной меньше, - какая разница!), и даже не банька без тазика. Это - черная дыра в Космосе, куда вполне может затянуть кого угодно и даже что угодно, лишь бы заполнить зияющий вакуум.

Возможно, дело в том, что у женщин слишком много духовности, и если её не поделить с кем-нибудь, а ещё лучше - отдать без остатка, то можно умереть от удушья. Чистым кислородом можно дышать только считанные минуты, потом желательно перейти на обычный воздух. Вот и с эмоциями так же: в их пронзительно-разряженной (или заряженной?) атмосфере головокружение обеспечено. Поэтому необходимо их регулярно сплескивать на кого-нибудь хоть на домашнюю черепаху, если нет более подходящего объекта.

Мужчинам этого не понять. Хотя большинство классических любовных историй принадлежат именно их перьям и фантазии. Правда, чем больше у мужчины словарный запас, тем меньше... скажем так, физических сил. И наоборот. Говорят, что лучший сексопатолог всех времен и народов ни разу в жизни близко не подошел к женщине. Мужчинами, правда, тоже не интересовался. Потому и стал классиком при жизни.

Я обнаружила, что давно стою рядом со своим другом. Ну, возможно, всего лишь несколько минут, но явно с абсолютно отсутствующим выражением лица. Лицо же Андрея, напротив, выражало насмешливое внимание - и это вполне объяснимо.

- Так, девочка, - подытожил он ситуацию. - По машинам и поедем к нам... то есть к тебе. Лично я проголодался, а на голодный желудок может такое померещиться, что никакой психиатр не справится. Такой вариант меня не устраивает, хотя бы потому, что мы это уже проходили...

Текст как текст, но мне он не понравился по двум пунктам. Во-первых, из-за оговорки: "к нам, то есть к тебе". Возможно, я капризничаю, но мне бы хотелось, чтобы была выбрана какая-то одна линия поведения, хотя бы в плане совместимости. Практически, Андрей жил у меня, а к себе домой попадал лишь тогда, когда по каким-то делам - чаще всего служебным - не мог или не хотел находиться в моем обществе. Вопрос о том, чтобы объединить наши апартаменты, даже не поднимался: моя однокомнатная квартира в сугубо спальном районе и комната Андрея в коммуналке и тоже отнюдь не в центре в сумме давали нечто убого двухкомнатное, опять же в стороне от цивилизации. К тому же вновь переезжать и терпеть связанные с этим процессом неудобства мне хотелось меньше всего на свете.

Да если бы даже и хотела, то перед этим было бы необходимо оформить наши отношения как полагается. А до этого дело ещё явно не дошло. Андрей был женат первый и последний раз ровно неделю, причем тогда ему только-только исполнилось восемнадцать лет. Могу себе представить, что это был за брак, если почти четверть века спустя мой друг нервно дергался при одном только слове "свадьба". А меня формальности просто не волновали: два брака, один из которых кончился разводом, а второй - скоропостижной смертью мужа, надежно застраховали меня от матримониальных иллюзий.