Robert van Gulik - Поэты и убийство Страница 12

Оказавшись в толпе на широкой городской улице, проходящей мимо Ямыня, судья Ди удовлетворенно вздохнул. Он был оторван от энергичного ритма жизни города, которого фактически не знал, заключен в пышной резиденции своего коллеги, и именно это и было главной причиной его раздражения. Теперь, когда он приступил к делу, его настроение сразу же поднялось. Он дал увлечь себя уличной толчее, разглядывая кричаще украшенные витрины лавок. Заметив вывеску торговца музыкальными инструментами, локтями проложил себе дорогу к двери.

Его встретил оглушающий шум, ибо с дюжину покупателей одновременно пробовали барабаны, дудки и двухструнные цитры. Накануне праздника Середины Осени каждый музыкант-любитель готовился к веселому сборищу. Судья сразу прошел в контору, где владелец торопливо опустошал стоявшую на столе миску лапши, одним внимательным глазом приглядывая за приказчиками, обслуживающими покупателей. Ученый вид судьи Ди заставил его сразу же встать и спросить, чем он может быть полезен.

Судья протянул ему ноты.

– Все эти мелодии предназначены для прямой флейты, – сказал он. – Хотел бы знать, не сможете ли вы прочитать партитуру.

Бросив взгляд на записи, музыкальный торговец протянул тетрадь судье, говоря с извиняющейся улыбкой:

– Нам знакома только десятизначная система нотной записи, сударь. Это же какая-то старая система. Вам надо обратиться к эксперту. Сударь, вам нужен Ляо-лю. Он лучший флейтист города и исполняет любую мелодию с листа, в любой системе нотной записи, как старой, так и новой. Он и живет здесь неподалеку.

Торговец вытер жирный подбородок.

– Одна беда, сударь. Ляо-лю выпивает. Он начинает в полдень, после уроков музыки, которые дает, и к этому времени обычно уже пьян. К вечеру, когда ему нужно играть на вечеринках, он трезвеет. Зарабатывает хорошие деньги, но все просаживает на женщин и вино.

Судья Ди положил на стол горсть медяков.

– Пусть все-таки кто-то из ваших людей меня к нему проводит.

– Конечно, сударь. Благодарю вас, сударь. Эй, Ван, подойди сюда. Проводи этого господина к дому Ляо-лю. И сразу же возвращайся!

По дороге молоденький приказчик дернул судью Ди за рукав. Показывая на винную лавку на противоположной стороне улицы, он сказал с застенчивой улыбкой:

– Сударь, если у вас действительно дело к Ляо-лю, купите ему небольшой подарок. Как бы он ни был пьян, он сразу же придет в себя, увидев под носом кувшинчик с вином!

Судья купил среднего размера кувшин крепкого вина, которое пьется холодным. Юноша вывел, его узким переулком на темную, вонючую заднюю улицу, застроенную ветхими деревянными домами и освещенную светом, пробивавшимся кое-где через грязную бумагу окон.

– Четвертый дом с левой стороны, сударь!

Судья дал ему медяк, и мальчишка убежал.

Дверь дома флейтиста болталась на петлях. Из-за нее донеслись крепкие ругательства, затем пронзительный женский смех. Судья толкнул рукой панель, и дверь распахнулась.

В небольшой пустой комнате, освещенной коптящей масленкой, стояла удушающая вонь дешевой выпивки. Полный мужчина с круглым раскрасневшимся лицом сидел на бамбуковой скамье. На нем были мешковатые коричневые штаны и короткая, открытая спереди куртка, оставлявшая обнаженным толстое лоснящееся брюхо. На его колене сидела девица. Это была Маленькая Феникс. Затуманенным взором Ляо-лю уставился на судью. Танцовщица быстро натянула юбку на мускулистые, неожиданно белые бедра и со вспыхнувшим, похожим на застывшую маску лицом бросилась в дальний угол комнаты.

– Кто вы такой, черт побери? – спросил пьяным голосом флейтист.

Не обращая внимания на девушку, судья Ди присел на низкий бамбуковый столик и поставил рядом кувшин с вином.

Покрасневшие глаза Ляо-лю расширились.

– Святые небеса, кувшин настоящей «Розовой Росы»! Он подошел, покачиваясь.

– Добро пожаловать, хотя вы и похожи на царя ада со своей большой бородой! Откупорьте кувшин, мой друг! Но судья прикрыл кувшин ладонью.

– Вы должны еще заработать вашу выпивку, Ляо-лю. Он бросил на стол тетрадь партитур.

– Хочу, чтобы вы мне сказали, что за мелодии здесь записаны. Стоя у стола, толстяк открыл тетрадь крупными, но неожиданно гибкими пальцами.

– Легко! – прошептал он. – Но сначала чуть освежусь. Он споткнулся, идя к умывальнику в углу комнаты, и протер лицо и грудь грязной тряпкой.

Судья Ди молча наблюдал за ним, по-прежнему не глядя на танцовщицу. Никого не касалось то, чем она была здесь занята. Маленькая Феникс колебалась, но все же подошла к столу и робко начала:

– Я… я пробовала убедить его сыграть на сегодняшнем ужине, сударь. Он скотина, но замечательный музыкант. Когда он отказал мне, я позволила ему чуть меня приласкать…

– Я не стал бы играть проклятую мелодию «Логово Черного Лиса», даже если бы ты валялась со мной до утра, – пробормотал толстяк. Он копался среди доброго десятка флейт, которые висели на гвоздях, вбитых в растрескавшуюся оштукатуренную стену.

– Я думал, вы намереваетесь исполнить танец «Феникс среди пурпурных облаков», – небрежно сказал ей судья. Он подумал, что танцовщица была жалка со своим неподвижным лицом и сутулыми узкими плечами.

– Да, сударь. Но после… после того, как я увидела, какой прекрасный пол в резиденции начальника уезда… и после того, как меня представили тем большим шишкам из столицы и самому могильщику Лу, я подумала, что мне выпала единственная возможность, которая может никогда не повториться. Поэтому я решила, что могу станцевать иную мелодию. Она позволяет молниеносно-быстрый темп вихревых движений…

– Крути своим маленьким задом под порядочную музыку! – оборвал ее Ляо-лю. – «Лисье логово» – плохая мелодия.

Он опустился на низкий стол и на широком колене раскрыл тетрадь с партитурами.

– Конечно, вам неинтересна первая мелодия «Белые облака напоминают мне ее платье, цветы ее лица». Все знают эту любовную песню. Вторая похожа на…

Он поднес флейту к губам и исполнил несколько весело прозвучавших тактов.

– Да, это «Пою весенней луне». Довольно популярная в прошлом году.

Толстяк пролистал всю тетрадь, время от времени проигрывая несколько тактов, чтобы определить мелодию. Судья почти не слушал его пояснений. Он был разочарован, что его идея лопнула, но должен был признаться себе, что идея была отважной. То обстоятельство, что мелодии не сопровождались словами и не имели названий, к тому же были записаны системой нотного обозначения, которую он раньше нигде не встречал, заставило его предположить, что он столкнулся не с нотной партитурой, а с секретными заметками студента, сделанными особым музыкальным шифром. Непристойная брань прервала ход его мыслей.

– Будь я проклят! – флейтист упорно всматривался в последнюю мелодию в тетрадке. Он прошептал:

– Первые такты, впрочем, выглядят иначе.

Он поднес флейту к губам.

В медленном печальном ритме полились низкие звуки. Танцовщица привстала с удивленным видом. Ритм стал быстрее, высокие, пронзительные ноты образовывали колдовскую мелодию. Толстяк опустил флейту.

– Это проклятая песня «Логово Черного Лиса», – с отвращением произнес он.

Танцовщица нагнулась над столом.

– Сударь, дайте мне эту запись. Пожалуйста!

В ее больших раскосых глазах появился лихорадочный блеск.

– Имея запись, любой хороший флейтист сможет сыграть эту мелодию.

– Лишь бы это был не я! – буркнул толстяк, бросая тетрадь на стол. – Предпочитаю сохранить свое здоровье!

– Охотно одолжу вам эту тетрадь, – сказал судья Ди танцовщице. – Но вы должны мне немного рассказать об этой мелодии «Логово Черного Лиса». Меня самого интересует музыка.

– Сударь, это малоизвестная местная мелодия, и ее не найти ни в одном из сборников для флейты. Ее постоянно поет Шафран, девушка, стерегущая кумирню Черного Лиса в южной части города. Я хотела, чтобы она записала для меня эту мелодию, но бедняжка не в своем уме, она не умеет ни читать, ни писать. А эта музыка прекрасно подходит для танца…

Судья Ди передал ей тетрадь.

– Вы можете вернуть ее мне вечером, за ужином.

– Ох, сударь, огромное вам спасибо! Теперь я должна бежать, музыканту надо будет ее выучить. В дверях она обернулась.

– Сударь, пожалуйста, не говорите другим гостям, что я исполню этот танец. Мне хочется сделать сюрприз. Судья кивнул.

– Достаньте две большие чашки, – сказал он толстяку.

Музыкант снял с полки две глиняные чашки, а судья откупорил сосуд. Он наполнил чашку Ляо-лю до краев.

– Первоклассная штука! – воскликнул музыкант, принюхиваясь к чашке. Затем залпом ее выпил. Судья осторожно отхлебнул из своей.

– Странная девушка эта танцовщица, – небрежно заметил он.

– Только девица ли она? Не удивлюсь, если она окажется лисьим духом с пушистым хвостом под юбкой. Как раз хотел это выяснить, когда вы вошли.