Маргарет Форд - Уик-энд Страница 13

- Существует ещё везение и внешние обстоятельства, - сказал Харри. Может оказаться, что редактор только что подготовил материал о выставке, путешествующей по джунглям.

- Тогда тебе придется найти другого редактора.

- Лайла, по-моему, мы с тобой понимаем друг друга.

Глава шестая

Спустившиеся облака почти касались озера. Когда Поппи и Рик подошли к двери эллинга, на них упали первые капли дождя. Поппи зажгла свет в прямоугольной гостиной со стеклянной стеной, смотревшей на озеро. За этой комнатой находились две спальни, ванная и маленькая кухня. В самой гостиной стояли диваны в деревенском стиле, бар, каменный камин; на дощатом полу лежал большой шведский ковер.

- На самом деле нам не нужна лампа. Здесь достаточно светло, заметил Рик, опускаясь в глубокое кресло, стоящее у окна.

Капли дождя приятно барабанили по стеклу.

- У меня здесь припасена свеча, - сказала Поппи. - Мы можем сидеть и смотреть на грозу. Это всегда потрясающее зрелище.

Она слегка скучала. Она никогда не интересовалась Риком - ни как мужчиной, ни как врачом. Он казался исключительно поверхностным и тщеславным. Но в этот вечер у неё не было большого выбора, поэтому она почти радовалась его обществу. Это лучше, чем раскладывать пасьянс. Теперь, когда её ждала бесконечная беседа с ним, она подумала о том, что ей, возможно, следовало предложить посмотреть фильм. Или сыграть в крибидж.

Теперь они оказались здесь, и ей придется играть роль хозяйки. Она направилась к бару, по дороге погасив электрический свет. Свеча заливала пространство возле окна тусклыми красными лучами. Они падали на красивую темную голову Рика.

Каждые несколько секунд вспыхивала яркая молния, на мгновения уничтожая уютный полумрак комнаты. Поппи нашла бутылку "Хейг & Хейг'а" и открутила кран, чтобы налить холодной воды. Достала из холодильника кубики льда. Приготовила два напитка, поднесла их к окну, протянула один из них Рику и села в кресло рядом с ним.

- Нас зальет дождь, - сказала Поппи. - Ты не думаешь, что нам следует добежать до дома?

- Я не боюсь остаться здесь. А ты? - произнес Рик.

Эти слова шли от подсознания, а не от разума. Поппи внушала ему страх. Она была такой недосягаемой, отсутствующей, хорошенькой. Он боялся подобных женщин, потому что знал, что они - это клубок из интриг, железной воли и разбитого эго. Он десять лет беседовал со своими внешне холодными пациентками и знал, что действительно бесстрастных пациенток не бывает. Возможно, бесстрастных женщин вообще. Один Господь ведает, какие чувства бушуют в этой эффектной головке.

- Наверно, мне следовало предложить посмотреть фильм или сыграть в бридж, - сказала Поппи, - но Макс на самом деле хочет только играть на этом чертовом пианино. А Морин любит сидеть и слушать его игру. Поэтому говорить о фильме было бессмысленно.

- Она, вероятно, изливает Максу свою душу, - с сарказмом сказал Рик. - Хотя он знает её душу не хуже, чем я. Даже после стольких лет. Он может отдохнуть в промежутках между обвинениями и признаниями. В то время как мне редко удается отдохнуть.

- Морин не следовало бросать карьеру, - с уверенностью сказала Поппи, что было для неё необычным, поскольку она редко была в чем-то уверена.

- Почему ты так говоришь?

- У неё слишком много энергии, чтобы до конца жизни сидеть без дела и играть роль богатой дамы. Думаю, поэтому она возится со своими немытыми поэтами.

Он засмеялся. Он сам примерно так же относился к протеже Морин.

- Тебе не нравится, когда женщины покровительствуют искусству?

- Большинству этих бездарных художников и поэтов требуется просто хорошая баня. Она изменила бы их взгляды.

- Почему ты оставила свою карьеру, если считаешь, что женщины должны использовать свои способности и энергию?

- О, я ужасно ленива!

Похоже, она удивилась, услышав его вопрос.

- Мне ни до чего нет дела! У Морин совсем другое отношение. Она, похоже, задыхается. В любом случае я не могла бы работать моделью бесконечно долго. Профессиональная жизнь модели коротка.

- Морин не могла соревноваться в той лиге, в которой она хотела быть. Выступления в концертах и операх требуют от человека многого. Они занимают значительную часть жизни. Для такой работы нужна большая самодисциплина.

- Поэтому ты посоветовал ей покинуть эту лигу?

- Психиатр ничего не советует. Я позволил ей увидеть себя с разных сторон. Она сама сделала выбор.

- Ты говоришь так, словно ты - Господь в Сером Фланелевом Костюме.

- Я стараюсь не разыгрывать из себя Господа. Но делать это соблазнительно.

- Наверно, это увлекательно - слушать рассказы людей о себе.

- Иногда. Многое повторяется, конечно. Ты удивилась бы, узнав, как много людей страдают от одинаковых проблем и приходят к ним почти одним путем.

- Я думала, что каждый человек отличается от других.

- В некотором смысле это так, но все же люди поразительно похожи друг на друга.

- Это просто слова.

- Я отдыхаю. Я стараюсь оставить все скучные мелкие проблемы в офисе, в городе. Здесь существуют только простые проблемы: дождь, молнии, лодки, еда, напитки.

- Наверно, да.

Никто из них не верил в это, но эта тема не выдержала бы детального исследования.

- Это тебя утомляет? Я имею в виду необходимость выслушивать печальные истории, постоянно разговаривать с несчастными людьми.

- Иногда мне кажется, что я не в состоянии помочь им. Что ничто им не поможет. Тогда я прихожу в отчаяние. Порой меня раздражает человеческая глупость. Да, наверно, можно сказать, что все это повергает меня в печаль.

Поппи задумалась. Ее удивило то, что Рик Сильвестер способен на искренние чувства. В те редкие случаи, когда она думала о нем, он казался ей цельным и непроницаемым, уверенным в себе, тщеславным, возможно, даже посмеивающимся над своими запутавшимися пациентами. Он ездил на работу в блестящем новом "линкольне", поднимался в офис на лифте с ковром на полу. Он восседал среди мебели из тика, зеленых растений и картин Брака. Она могла представить его сидящим за огромным современным столом, неуязвимым, делающим грустные заявления или кивающим с умным видом. Но испытывал ли он подлинные чувства? Волновали ли его проблемы пациентов?

- Когда я был маленьким мальчиком... - начал Рик.

- Маленьким мальчиком?

Поппи улыбнулась. Неужели Рик был когда-то маленьким мальчиком? Это казалось невероятным. Она всегда видела в нем человека, родившегося взрослым. Ивор Силк однажды точно заметил: "Некоторые люди никогда не были детьми."

- Конечно, когда-то я был маленьким мальчиком.

- Правда? О... Каким маленьким мальчиком?

- Совершенно обыкновенным. (За исключением одного момента. Самого важного. Всепоглощающего. Но он не мог сказать об этом.) Мой отец был священником, мы жили в жалкой хижине. В семье было семеро детей. Отец обладал большой энергией и свято верил в Бога. Он пытался помогать всем сразу, как это бывает с добропорядочными священниками в маленьких городках. У него был замечательный голос проповедника. Я плохо понимал его выступления, но любил слушать их.

- Какой церкви он служил? Где вы жили? Быть сыном священника очень тяжело?

- Англиканской. Мы жили в Огайо. Иногда мне было тошно. Иногда мы оставались почти без денег, но хорошей еды всегда хватало. Люди приносят священникам варенье, цыплят, густую сметану. С этим все было в порядке. Но мы никогда не имели много денег. По субботам мне приходилось дважды в день ходить в церковь на разные службы и петь в хоре.

- Ты носил белый костюм?

- Если ты имеешь в виду стихарь - да. Я носил белый стихарь с черной манишкой и жестким белым воротничком. Как на картинке. Все мои братья и сестры пели в хоре. Мы выглядели, как ангелы. Все так говорили.

- Вы все были красивыми?

- Несомненно. Пять красивых мальчиков и две хорошенькие девочки. Все отмечали это.

- Ты тщеславен.

- Нет, просто я говорю правду. Люди постоянно говорили об этом. Это казалось странным, потому что наши родители не отличались красотой. В жизни случаются такие странные вещи.

- Ты страдал из-за того, что был сыном священника?

- Ужасным было только то, что я перестал верить в Бога. Это стало первым потрясением. Если ты воспитан в вере и теряешь её, тебе требуется какая-то замена. Наверно, поэтому я заинтересовался психиатрией. Но потерять веру в Бога - это не самое худшее, что может случиться с человеком. Я попал в беду, когда перестал верить в Человека.

- И ты по-прежнему не веришь в Человека?

- Я отчасти преодолел это. По правде говоря, я разрабатываю теорию, пишу книгу о том, как помочь самому себе. Она предназначена запутавшимся людям.

- Я не думала, что ты относишься к жизни так серьезно!

- Никто не знает о книге, которую я пишу. Не понимаю, почему я сказал о ней тебе. Я не говорил даже Морин.

- Какова её тема?

- Она будет называться так: "Счастье - это Эго." Первая фраза будет примерно следующей: "Каждый человек должен обращаться со своим эго, как с домашним растением - заботиться о нем, часто поливать." Моя идея заключается в том, что нам следует обратить свой взгляд внутрь себя, а не наружу. Такое отношение сделает всех цельными личности. Не "считайся с другими", а "считайся с самим собой." Это развитие теории, разработанной Фроммом и другими учеными. Согласно ей, человек способен любить других, лишь если он любит самого себя. Но я делаю шаг вперед. Если человек действительно любит себя, он, к примеру, не стремится к власти. Это уничтожит смысл войн. Он не будет совершать преступления, потому что по сути они - это бунт против враждебного общества. Он утратит потребность подвергаться наказаниям; таким образом искоренится мазохизм в браке, а также садизм. Я развиваю эту идею подобным образом.