Лев Гурский - Никто, кроме президента Страница 13

Я осторожно выглянул из-за угла и с облегчением увидел, что путь свободен. «Мой» мент перешел дорогу и отыскал себе другую жертву – испуганное лицо кавказской национальности, состричь с которого можно втрое больше, чем с бедного продавца прессы.

Кажется, пронесло. Но толку-то? Непродуктивный выдался денек. Глянец совсем плохо идет. Еще не взяли ни одной «Атмосферы», ни одной «Мансарды», ни одного паршивого «Каравана историй» – одни только газеты разбирают: «Листок», «Новый Курьер», «Вечерку». Притом два подлеца утром опять корчили гримасы, узнав, что «Свободной» я не держу. А еще трое поскандалили, что, мол, пресса мятая. Но как же ей быть не мятой, когда я ее на животе ношу! Будто мать твоя Ниловна – листовки. Если вам не нравятся мои газеты – пожалуйста, выписывайте свои на дом. Или поищите среди газетных автоматов в метро хоть один несломанный. Или вон делайте крюк в полкилометра от метро, бредите к киоску, но едва ли в утренний и вечерний наплывы киоскер будет на месте. Зря мы, что ли, Галине Борисовне сбрасываемся?..

– Виктор Ноич, «Московский листок» есть? Остался?

Мой постоянный покупатель подошел. Знает, как меня зовут. Знает, что спрашивать надо вполголоса. На полтинник сдачи может махнуть рукой. Идеальный клиент, таких мало.

– Для вас – всегда есть. Сейчас вытащу, только заслоните меня, а то мент вроде смотрит. Вот, держите.

– Ой и нам «Листок», и нам! Мы тихонько.

Две примелькавшиеся тетки-работяги, обе уже ученые, молодцы, встали правильно. Я-то прикидывал, что вечерний клиент кончился, однако идет еще, родимый! Ползет, шевелится. Наверное, где-то в центре пробка была или метропоезд взял внеплановый тайм-аут. Рано мне сворачиваться. Глядишь – я и норму свою сегодня наверстаю. Нил десперандум, как говорили древние латиняне. Не надо отчаиваться. Эх, хоть бы еще «Elle» кто взял! Таскаю его на пузе уже третий день, спасибо, что в пластик закатан…

– «Листок» есть, батя?

Бритый качок. Смотришь на таких и умиляешься: с этакой мордой, с этакими бицепсами, а ведь буквы знает! Жива, Самая Читающая.

– «Вечерка» осталась, молодой человек?

Пенсионерка в очках. Интеллигентная. Кефирчиком пожертвует, но свою вечернюю газету купит и вместе с соседкой изучит, от логотипа до прогноза погоды. А потом кошке подстелит.

– «Московский листок» не кончился?

Солидный господин в белом пиджаке. Такие обычно «Коммерсантом» интересуются. И, если вокруг никого нет, «Пентхаусом».

– «Советская Россия» есть?

Дед с орденскими планками и суровыми желваками на щеках: все вокруг – предатели, мир – бардак. Атлантида давно пошла ко дну, но «Вестник Атлантиды» еще берут. А вдруг она всплывет назло законам физики? Сильна же в народе вера в невидимый град Китеж, ничего не скажешь. Верят! И при этом все знают: всплывают обычно трупы или оторвавшиеся морские мины.

– Есть сегодняшний «Листок», мужчина?

Бальзаковская дама, от тридцати до пятидесяти. Из всех искусств важнейшим является макияж.

Спокойно, господа и товарищи, по одному, не толпитесь. В Греции все есть, кроме «Свободной газеты». Ее не ношу принципиально. Остальное – в наличии, даже «Вести» и «Совраска»… А «мой» мент, слава те, Господи, еще одного гостя отловил, теперь прижал его к стене и доит; на меня – ноль внимания. Что бы коренные москвичи делали, не будь у нас громоотводов в виде Дагестана, Азербайджана, Грузии? Менты бы наверняка взялись назначать кавказцами русских. По принципу Геринга: «Кто у нас еврей, решаю я!» И двигались бы люди по Москве короткими перебежками: глаза в землю, голову в плечи, в кармане стольник; ты ничего не сделал, но кругом виноват. «Граждане, при наезде ментов эта сторона улицы наиболее опасна!..»

– «Elle» есть?

Девушка, вы чудо! Есть, конечно, для вас со скидкой. Что еще? «Московский листок»? Конечно, о чем речь! Вот он, берите, даже не мятый для вас найду!

– «Листок» есть? – Дама с собачкой.

– «Листок» есть? – Мужик с портфелем.

– «Вечерка» осталась? – Еще одна бабушка.

– «Листок» есть? – Еще одни бицепсы.

Что-то сегодня «Московский листок» хорошо разбирают – я уже раза три бегал за ним на базу. Не иначе, убили кого. Или у Расторгуева в бане фанатки нательный крестик сперли. Или, может, Кристина Орбакайте опять разводится с Киркоровым. А вдруг в горах Памира отыскался снежный олигарх, задолжавший казне со времен русско-японской войны? Пора бы уж. После Каховского у нас давно никого не раздевали, народ соскучился… Да, надо будет, пожалуй, один экземпляр «Листка» себе заныкать и почитать за чаем. Когда я был главным редактором «Свободной газеты», то каждое утро начинал с чтения прессы. И красным цветом отмечал те материалы, где другие обогнали нас. А синим – где мы обставили их. «Листок» я в ту пору презирал за желтизну, зато теперь его почти люблю, кормильца. Если у меня снова будет своя газета, я расширю палитру: добавлю к строгости «Independent» немного развязности «СПИД-Инфо». Кто бы мне еще денег на газету дал?..

– «Листок» продадите? – Очкарь-технарь.

– Есть у вас «Московский листок»? – Женщина с двумя кошелками.

Эх, были бы у меня деньги! Когда Шкурович растратил миллион из бюджета «Обскуранта» на брильянты для певички Глаши Колчак, я чуть не заболел с горя. Не «Обскуранта» мне было жаль: мусорная газетенка, без стиля, без линии. Но чтобы газетные деньги так, дуриком, просадить на цацки! Будь у меня миллион, я бы…

– «Листок» есть, дяденька? – Пацан лет восьми.

– Мне «Московский листок»… и еще «Караван историй». – Студентка. Красавица. Умница.

– Дайте «Листок». – Дородная мамаша с огромной коляской.

Ее коляска отлично прикрыла меня от мента. Но он и так смотрит в другую сторону: кто из брюнетов еще ходит, не заплатив ему?

– «Свободная газета» есть? – Банковский клерк, наверное.

Нет у меня «Свободной газеты»! Нет и не будет! Пусть теперь как хочет, так и живет без меня, – даже в руки не возьму. Когда меня выкинули из редакторского кабинета, я месяц ждал, что вернут обратно. Весь месяц каждое утро надевал галстук и сидел у телефона. Не позвонили. Еще месяц отказывался от любых предложений, хотя меня звали замредактором в «Курьер» и обещали свою колонку в «Российской». Но я уперся: либо все, либо ничего. Либо главным редактором газеты, либо газеты в метро продавать. Третьего не хочу. Сперва было забавно – Виктор Морозов прессой торгует! Через полгода даже втянулся: чтобы пересидеть – место спокойное, тихое. Но тут какие-то бедолаги имели несчастье отравиться купленными в метро беляшами. Санэпиднадзор, не будь дурак, вколотил мэрии космических размеров штраф. И мэрия, найдя повод, моментально изгнала торгующих из подземного храма имени бывшего Кагановича. Причем турнули всех без разбора. А отдельным постановлением нам, «ручникам», запретили на полкилометра подходить к метро. Как хочешь, так крутись. И эта страна дураков еще борется за звание империи!..

– «Московский листок» есть? – Парень в спецовке.

На, отдаю предпоследний, последний – себе. Всех прочих тоже осталось по одной, плюс два глянца в целлофане. Их на завтра.

– Эй ты, «Листок» есть?

А вот и «мой» мент подвалил! Встал напротив и ухмыляется. Надеется сейчас и меня подоить. Я уверен, нас выперли из-под земли, чтобы ментам не повышать зарплат. Вместо нала им платят указиками-векселями. Что мэрия, что Госдума. Вот вам, служивые, дивные правила регистрации приезжих. Вот вам, соколики, запрет на распитие пива в общественных местах. А уж как обращать в деньги эти бумажки, вы знаете. Чай, не первый год замужем…

– Извините, не понимаю вас, товарищ милиционер, – сказал я.

С тех пор как стал продавцом-ручником, я усвоил: с ментами надо разговаривать вежливо и спокойно. Как будто у тебя есть серьезная «крыша». Проявишь страх – ты пропал. Фортес фортуна адьюват, что называется. Смелым помогает судьба.

– Новые правила торговли с рук тебе зачитать, а?

«Мой» мент еще не въехал, что сегодняшняя мзда ему обломилась. Если я уж кому и отстегну, так это регулярному патрулю. От него не спрячешься. А тот, кто вышел на разовую охоту подкормиться – перетопчется.

– Не понимаю, – с достоинством повторил я. – Я приобрел в газетном киоске несколько изданий, по одному экземпляру каждое. Для себя. С каких пор это преследуется?

– По одному? – Мент еще не верил в облом.

Из-за пазухи я вытащил один «Листок», одну «Совраску», одну «Вечерку» и по одному пакету с «Атмосферой» и «Мансардой». А из кармана – ламинированный прямоугольник Союза журналистов России. Взносы я до сих пор аккуратно плачу.

– Я работник прессы, – вежливо добавил я. – Может, пройдемте к вашему начальству?

– Свободен… – сквозь зубы, как плевок, уронил мент и, больше не говоря мне ни слова, метнулся через дорогу: на той стороне замаячил некто чернявый с носом, с полосатой сумкой.

А я прошел метров пятнадцать, бзынькнул входной дверью и оказался в заведении под названием «Горячий чай». Чай тут подавали не только горячий, но и вкусный, и сравнительно недорогой. Вместе с большой булкой я укладывался в полбакса. Вдобавок тут можно было сколько угодно занимать отдельный столик, читая газеты. Отиум пост неготиум – отдых после работы.