Арнольдо Тайлер Лопес - Семь шагов следствия Страница 13

У Осорио вдруг появилось ощущение, что эти люди ничем ему не помогут, возможно, потому, что он заметил слабую улыбку на изможденном лице сеньоры Мирамар.

– Я могу воспользоваться вашим телефоном?

– Пройдите, пожалуйста, в библиотеку. Врачебный кабинет мужа заперт.

Женщина провела его к телефону, стоявшему недалеко от кондиционера. Осорио набрал номер, но сейчас же незаметно нажал на рычаг и начал разговор с несуществующим собеседником. Рубен понял, что эта хитрость понадобилась Осорио, чтобы проверить, дома ли доктор. Однако цели своей Осорио не достиг, поскольку не мог попасть в кабинет. И все же оказались они в библиотеке не зря: жена доктора надела хирургические перчатки и с видом человека, который занимается привычным для него делом, перевернула лежащее на блюде животное, которое показалось и Рубену, и Осорио громадным барсуком. Животное было мертво и, очевидно, уже без внутренностей. Женщина подняла ткань, прикрывавшую шприц, в запах формалина наполнил комнату. Знаком Рубен дал понять, что ему это неприятно. А сеньора Мирамар уверенным движением вонзила толстое острие шприца в заднюю лапу животного.

Изъяв у женщины шприц и оставив сотрудника в доме доктора с приказом задержать его, как только он явится. Осорио и Рубен отправились в зоопарк.

Там они попросили директора, чтобы львов загнали в клетки. Они хотели сами осмотреть ров. Пока Херардо занимался львами, они показали фотографию Рамона Абеля Аугусто, который последним видел Сабаса в живых, а возможно, и вместе с убийцей.

– Очень похож. Я бы сказал даже, что это он и есть лейтенант, но тип на снимке гораздо моложе. Гораздо моложе, а вот усы такие же.

– Вы уверены, что видели с Сабасом именно его?

– Нет, сказать с уверенностью не могу, хотя они и очень похожи, я же говорю…

– Этот снимок сделан в пятьдесят седьмом году, то есть восемь лет назад.

– Тогда другое дело, это, должно быть, он. Ведь мы стареем с каждым днем, не так ли?

Отравление попугая подтвердилось. В клетке у него были найдены шарики из теста, которые отдали на анализ в лабораторию. К этому времени служащие зоопарка уже были обеспокоены беспричинной смертью нескольких животных, поэтому попугай был немедленно вскрыт. Умер он в полдень, в четверг.

– Вы уверены в этом, товарищ?

– Так утверждает ветеринар. К тому же именно в это время кто-то обратил внимание, что попугай лежит на полу клетки.

Они направились ко рву.

– Время смерти попугая полностью опровергает алиби врача.

– Разумеется, Рубен, разумеется. Кстати, ты уверен, что ров тщательно осмотрели? – И Осорио толкнул железную дверь.

– Нет, и это было ошибкой. Когда эксперты приехали, труп отсюда уже унесли. И потом, считалось очевидным, что убийство произошло наверху, однако…

Рубен и Осорио вышли на середину рва, Херардо шел за ними.

– А что, приятель, – спросил его Рубен с хитрой улыбкой, но и несколько тревожно, – не осталось случайно какого-нибудь льва здесь под кустами?

– Нет, всех увели, даже старика Тинка. Так что не бойтесь.

– Вот сюда он должен был упасть, – показал Осорио.

Они подошли к высокой каменной стене, окружавшей ров, и принялись обшаривать траву. Херардо им помогал, хотя и не знал, что они ищут. Тем не менее он сразу догадался, когда увидел, – другого и быть не могло.

Осорио победно улыбнулся: на огромной ладони Херардо лежал разбитый шприц и игла для уколов.

Коптящий светильник был заменен электрической лампой, которая едва освещала помещение, отбрасывая желтоватые блики на вещи, стоявшие прямо под ней, в углах же сгустились тени.

У троих людей, находящихся в этой полутемной комнате, цвет лица был как у смертельно больных, которым объявили о том, что их болезнь неизлечима.

– Они заявились сюда, – от ярости сузив глаза, проговорила Хулия, – и спрашивали, наносил ли мне визит иностранец. Не предупреждала ли я тебя, что твоя рубашка слишком кричащая?

– Согласен, моя вина. Я ее больше не ношу.

– А на этих, из Комитета, вы обратили внимание? Так и снуют, думают, я не понимаю, в чем дело.

– Как бы они ни следили за нами, они не могут видеть всякий раз, как мы сюда входим – ведь мы пользуемся боковой дверью.

– Сейчас не до этих мелочей, – сказал доктор, протирая очки, – пора переходить к главному. Мы не можем терять время.

– Доктор прав, Фрэнк, по-моему тоже пора ставить точки над «і».

– Но сначала, – доктор посмотрел стекла на свет, – следует внести ясность в самый важный вопрос. – Он надел очки. – Я имею в виду выезд из страны.

– Выезд из страны? – переспросил Фрэнк.

– А почему вы так удивляетесь, друг мой! Да, выезд из страны. Как вы догадываетесь, после всего, что было: кража гномов и убийство Сабаса, – я не собираюсь оставаться на Кубе. По-моему, гораздо разумнее мне уехать с вами.

– Это не входило в наши планы, – с явной тревогой воскликнул Фрэнк.

– Не входило, так войдет.

– Но…

– Фрэнк, – перебила его Хулия тоном, в котором слышались нотки превосходства, – ты ведешь себя глупо. Доктор прав, и мне кажется вполне справедливым, если он уедет с нами.

– А жена? Судя по всему, он и ее возьмет с собой.

– Очень сожалею, но должен огорчить вас, как огорчу и ее. Нильса была мне очень полезна до сих пор, но для своей будущей жизни я рассчитываю на что-то лучшее, нежели старуха, у которой к тому же кончились деньги. Бедняжка, мне очень жаль ее, но на этот раз она со мной не поедет. Обезьян я, разумеется, оставлю ей.

– Это меняет дело. Хорошо, договорились.

– Когда мы едем?

– В воскресенье рано утром.

– Прекрасно.

– Ключ у вас?

– Вот он.

Доктор вытащил из кармана бумажник, открыл его, достал оттуда серебряный ключ и положил на середину стола. Хулиbя и Фрэнк смотрели на ключ с деланным равнодушием, но каждый из них знал, какую роль ему предстоит сыграть в дальнейших событиях.

Затем Хулия достала из своей сумки нейлоновый мешочек, вынула из него семь металлических пластинок и положила их рядом с ключом. На каждой из пластинок были обозначены цифры и еще номер; который указывал, в каком порядке их следует расположить.

– Семь номеров, составляющих шифр сейфа.

Фрэнк извлек из кармана рубашки сложенный вдвое конверт и бросил его на стол. Упав, конверт распрямился, и все увидели на нем несколько штемпелей и какую-то надпись чернилами.

– Вскрыв конверт, мы узнаем место, где спрятаны деньги. Будь добра, Хулия, прочти вслух, чтоб и доктор тоже услышал, где это.

Казалось, Хулия только и ждала этих слов, чтоб броситься к конверту, однако доктор опередил ее с ловкостью, неожиданной при его полноте. Загадочно улыбаясь, он изучил адреса на конверте, дату отправки, штемпеля, имена и фамилии отправителя и получателя и только тогда протянул конверт Хулии.

Хулия едва ли не с благоговением вскрыла его, нашла на карте, которая была внутри, красный кружок, бросила на обоих мужчин настороженный взгляд, откашлялась.

– Белоснежка ждет у угла повернутой к морю восточной стены, в доме, стоящем у входа в Агуадорес.

– Агуадорес. – Глаза доктора за стеклами очков совсем закрылись.

– Да, – ответил Фрэнк, – в Агуадорес, в заброшенном домишке, в котором иногда ночуют рыбаки.

– Прелестное местечко, и к тому же неблизко.

– Поедем на вашей машине, – предложил Фрэнк.

– Она стоит тут неподалеку. – Врач поднялся, аккуратно спрятал серебряный ключ. – Чего мы ждем?

Фрэнк тоже спрятал письмо.

– Раз ты не едешь с нами, мы возьмем шифр с собой, – обратился он к Хулии и снова положил пластинки в нейлоновый мешочек.

– Желаю удачи, – откликнулась она дрогнувшим голосом.

– Да, кстати, а где?.. – Доктор не кончил фразы и обвел взглядом запертые двери комнаты.

Фрэнк чуть улыбнулся.

– Он в Агуадоресе. Ждет нас.

– Я отдал в лабораторию шприцы с иглами, чтоб там определили их идентичность.

– Правильно сделал, Рубен. А вот и ответ на наш запрос. – Осорио протянул бумагу Рубену, и тот быстро пробежал ее глазами.

– Итак, Франсиско Трухильо не въезжал в страну легально. Тем больше оснований предполагать, что он на Кубе. И раз прячется, значит, въехал тайно. Разумеется, этот иностранец совсем не обязательно сын Хосе Мануэля Трухильо.

– А из Комитета нет новостей?

– Нет, пока не звонили.

Рубен сел за стол и нервно забарабанил пальцами по его крышке.

– И еще мне не дает покоя смерть попугая. Кто мог его отравить?

– Здесь весьма любопытной оказывается фигура доктора Мирамара. Его алиби как раз и строилось на этом – ведь он утверждает, что пошел в зоопарк именно потому, что узнал о смерти попугая. Однако попугай был жив, когда доктор пришел в зоопарк, и умер лишь в полдень. Лжет ли доктор или кто-то лгал ему?

– Все это справедливо. Но вдруг попугая отравил не доктор Мирамар, а кто-то другой? И зачем он это сделал именно в двенадцать часов?