Элиз Тайтл - Ромео Страница 14

Его приятно поразила эта смена настроения. И заинтриговала.

— Ну, а теперь говорите, — безучастным тоном произнесла она, подняв на него взгляд.

«Нет, — мысленно возразил он самому себе после того, как присел рядом и присмотрелся к ней повнимательнее. — Это не спокойствие. Пожалуй, полное пренебрежение». Он отшвырнул сигарету в сторону.

— Речь идет о вашей сестре. — Неловкая пауза. — Мелани. — Он нахмурился. Снял темные очки. — Она убита. Ее… тело было найдено сегодня утром.

Поначалу казалось, будто Сара вообще не поняла, о чем идет речь. Потом она покачала головой, словно отказываясь верить.

Вагнер не отводил от нее взгляда. Она замерла. Он пытался прочитать хоть что-то по ее лицу, но оно оставалось бесстрастным.

— Когда это случилось? Где? — вдруг спросила она.

— Сегодня ночью. В ее доме. Наверху, в гостиной. — Немного помявшись, он добавил: — Мне очень неприятно говорить об этом, но убийство было крайне жестоким.

Сара уже отвернулась от него, прежде чем он успел произнести последние слова, так что он не был уверен в том, что она их расслышала. Как не был уверен и в том, что хотел бы этого. И вообще он не понимал, почему вдруг решил выложить всю страшную правду. Чтобы задеть за живое? Пробудить какие-то чувства? Печаль? Злость? Хоть что-то?

Сара услышала последнюю фразу. Услышала и постаралась тут же забыть. Она сидела, обхватив руками колено. Дышала глубоко, размеренно. Пытаясь успокоиться. Ты ведь знаешь схему.

В сознании эхом пронесся голос из прошлого.

— У тебя когда-нибудь возникало ощущение раздвоения личности? — это спрашивал Фельдман. Ее психиатр, венгр по национальности. Она сразу же узнала его густой венгерский акцент.

— Постоянно, — кисло усмехнувшись отвечала она. — Я просто научилась скрывать это.

И Фельдман журит ее — очень похоже на нравоучения Мелани, и неудивительно, учитывая то, что он был ее наставником:

— Непременно давай волю своим чувствам, Сара. Это единственный путь к исцелению.

«Что ж, Фельдман, — с горечью подумала она, — если это единственный путь к исцелению, то, значит, мне не выкарабкаться».

Сара уставилась на проходившую мимо женщину с нечесаными грязными седыми волосами. Она толкала перед собой тележку, в которой, судя по всему, был сложен весь ее нехитрый скарб. Женщина разговаривала сама с собой, бормотала что-то себе под нос, раздражалась, отчаянно жестикулировала.

Сара проследила за ней взглядом, пока та не скрылась из виду. Ее вдруг обуяла зависть — чувство нелепое и смехотворное в данной ситуации. И она почти расслышала голос Мелани: «Нет, Сара. Это не зависть. Жалость к себе. Тебе сейчас кажется, что несчастнее тебя нет никого, и ты готова поменяться ролями с кем угодно. Даже с бездомной шизофреничкой».

Вагнер засомневался в том, что Сара помнит о его присутствии. Да что там говорить, он даже не был уверен, что она знает о его существовании. Казалось, мыслями она была где-то очень далеко. Возможно, на другой планете.

— Я даже не успел представиться, — сказал он с единственной целью привлечь ее внимание, поскольку не сомневался в том, что ей абсолютно наплевать на его персону. — Я — Вагнер. Детектив Майкл Вагнер из отдела убийств полицейского управления Сан-Франциско.

Стоило Саре услышать его имя, как она тут же обернулась и пронзила его враждебным взглядом.

— Вагнер? Вы один из тех, кто связан с этим убийцей. Ромео. — Она наконец вспомнила, где его видела. Это был тот молодой детектив, что выступал вместе с Мелани во вчерашней вечерней телепередаче. Боже, неужели в тот самый момент, когда она, сидя в своей убогой конуре, смотрела запись этой телепередачи, убивали ее сестру? Сара еще крепче сцепила руки, так что побелели костяшки пальцев.

— Я — один из тех, кто пытается поймать его, — поправил Вагнер. И добавил решительным тоном: — Сейчас — с особым рвением.

Даже теперь, когда все каким-то странным образом встало на свои места, Сара все равно сомневалась в реальности происходящего.

— Так, значит, это был он? Ромео?

— Обычно мы не сбрасываем со счетов вероятность существования подражателя. Но на этот раз все-таки склоняемся к тому, что это дело рук серийного убийцы. Вполне возможно, что Ромео выбрал вашу сестру в качестве очередной жертвы, поскольку она слишком хорошо его изучила и это его напугало. Она, действительно, была хорошим психологом. Чертовски хорошим. Если бы не эта трагедия… — Он не смог договорить, ком застрял в горле. — Извините, — виновато произнес он.

Необъяснимая ярость полоснула, словно бритвой. У Сары вырвался короткий грубоватый смешок.

— Ромео. Только Мелани может прийти в голову окрестить так этого монстра. У нее извращенное чувство юмора.

От Вагнера не ускользнуло то, что она говорит о сестре в настоящем времени, но он промолчал.

— Это наследственное, — продолжала Сара диалог с самой собой. — Мы все в какой-то степени извращенцы.

— Мелани когда-нибудь говорила с вами о Ромео? — вмешался Вагнер.

— Нет, никогда. Хотя, думаю, с удовольствием бы это сделала, если бы я изъявила желание выслушать ее.

— Я вас не осуждаю, — сказал он.

Она удивленно посмотрела на него.

— За что?

— Я хочу сказать, что, возможно, эта тема и не была… подходящей…

— У нас было мало общих тем для разговоров.

— Вы не были близки?

— В каком смысле? — ощетинилась она.

Вагнер смутился.

— Я не знаю. Я был единственным ребенком в семье.

— Вы были близки?

Она что, не поняла, о чем он спросил?

— У меня не было ни братьев, ни сестер, — пояснил он свою мысль.

Она в упор посмотрела на него.

— Вы и Мелани. — В голосе ее звучала издевка. Как будто она была уверена в том, что знает ответ.

Он смело встретил ее взгляд.

— Мы были знакомы очень непродолжительное время.

— И какого вы о ней мнения?

— Мне она показалась блестящим специалистом.

— Это верно. Что еще? — настойчиво спросила она, требуя дальнейших откровений.

Вагнер не принял предложенных правил игры. Он вовсе не собирался распространяться о своих чувствах к Мелани. И в то же время считал себя не вправе отмахиваться от вопросов ее сестры.

— Душевная, энергичная, отзывчивая…

— Вы ведь не были ее пациентом?

Вопрос удивил его.

— Конечно, нет, — ответил он, глядя ей прямо в глаза. — Мы просто работали вместе.

— Надеюсь, вас не оскорбил мой вопрос.

— Нет, я не воспринял его как оскорбление.

— Мелани считала, что психоанализ никому не повредит.

— Я тоже так думаю. Просто мне не доводилось бывать у психиатров. Как бы то ни было, мы с вашей сестрой познакомились пару месяцев назад, когда ее подключили к нашей группе в качестве консультанта-психолога. Как я уже сказал, у нас сложилось впечатление, что ей удалось разгадать мотивы поведения Ромео, постичь особенности его психики.

— Выходит, не до конца, — раздраженно произнесла Сара.

Вагнер до сих пор сдерживал эмоции, но сейчас они невольно выплеснулись наружу.

— Послушайте, я понимаю, как вам сейчас тяжело. Но и нам не легче. Вот уже несколько месяцев мы пытаемся поймать этого психопата. Думаете, приятно видеть, как он каждый раз уходит у нас из-под носа? Если хотите знать, мне все это уже порядком надоело.

— Охотно верю.

Ни по ее тону, ни по выражению лица Вагнер так и не смог догадаться о смысле этого замечания. Он отвернулся, взгляд его упал на валявшуюся на соседней скамейке газету. Заголовок на первой странице усиленно рекламировал новую книгу о Николь и О. Джей. Завтра — по крайней мере, в Сан-Франциско — первые полосы будут пестреть именами Мелани Розен и Ромео. Газеты, радио, телевидение — все дружно подхватят горячую новость. Эксперт-консультант, приданный группе по поимке Ромео, становится пятой жертвой убийцы-маньяка. Сара, пожалуй, права: психиатрическая экспертиза оказалась не на высоте. Как и активность полиции.

Он отвел взгляд от заголовка и устремил его в никуда, лишь бы не смотреть на Сару. Ему захотелось уйти, исчезнуть, покончить с этим делом, покончить с ней. Сара Розен выбила его из колеи.

— Где она сейчас? — резко спросила Сара.

Вагнер недоуменно посмотрел на нее. Потом до него дошел смысл заданного ею вопроса.

— Мне кажется, вам лучше не видеть ее.

— Я просто хочу знать, где она.

— В морге. Патологоанатом…

— Нужно ведь организовать похороны, — отрешенно произнесла она.

— Придется подождать пару дней, прежде чем мы сможем выпустить… — он хотел было произнести «тело», но потом подумал о том, насколько бесчеловечно это прозвучит. Уж в чем-в чем, а в бесчеловечности его трудно было упрекнуть. Хотя качество это и было не в его пользу, — вашу сестру, — закончил он фразу.