Силла Бёрлинд - Прилив Страница 15

Так в лихорадке думала Оливия.

Одноглазая Вера посетила футбольный матч. Команда «БК Ситуашун» против реабилитационной клиники района Рогсвед. Матч завершился со счетом 2:0 в пользу «Ситуашун». Оба гола забил Пярт. Этой радости ему хватит надолго.

Возвращаясь, они с Верой и Йелле наслаждались теплой ночью. Матч проходил на поле в парке Танто. Из-за пререканий с судьей и суматохи после матча ушли они оттуда только около одиннадцати. Сейчас время приближалось к половине двенадцатого.

Пярт радовался, он забил два мяча. Вера радовалась, она нашла черный лак в контейнере. Йелле был невесел. Его обычное состояние, поэтому никто не обратил на это внимания. Парочка довольных и один недовольный на пути сквозь ночь.

Вера проголодалась и предложила заглянуть в «Дрэгон Хаус» — китайскую забегаловку около Хорнстулль. Вера только что получила месячное пособие и собиралась угостить своих менее обеспеченных друзей. Но ни черта не вышло. Пярт не отважился войти, а Йелле не любил восточную кухню. В итоге их праздничный обед составили сосиски всевозможных сортов, купленные в уличном бистро. Получив свою увесистую порцию, Пярт заулыбался.

— Будет вкусно.

Потом они побрели дальше вдоль Хурнсгатан.

— Кто-нибудь знает, как дела у Бенсемана?

— Все так же.

Вдруг мимо них протопал мужчина очень маленького роста, без плеч, с лохматым хвостиком и заостренным носом. Семеня ногами, он обратился к Йелле писклявым голосом:

— Здорово! Как жизнь?

— Немного зубы болят.

— Оʼкей. Счастливо!

Маленький мужчина пошел дальше.

— Кто, черт возьми, это был?

Вера смотрела вслед хвостику.

— Хорек, — ответил Йелле.

— Хорек? Кто это?

— Парень из прошлого.

— Бездомный?

— Насколько мне известно, нет. У него есть жилье в районе Щеррторп.

— А ты не можешь там ночевать?

— Нет.

Йелле не собирался оставаться у Хорька. Состоявшийся между ними диалог примерно отражал их отношения на сегодняшний день. Йелле уже знал, что за этим последует.

— Ты можешь завалиться в фургоне, — сказала Вера.

— Знаю. Спасибо.

— Но ты не хочешь?

— Нет.

— И где заночуешь?

— Что-нибудь придумаю.

В последнее время они уже несколько раз вели такие разговоры, Вера и он. Речь шла не о ночевке, оба это знали, а о том, чего Йелле не хотелось. А чтобы не обидеть Веру, проще всего было отказаться. От места в фургоне. И от кое-чего еще. Пока.

Оливия ворочалась в кровати, лежа в пустом доме. Мерещившиеся от жара сны то появлялись, то исчезали. То она была на берегу у бухты, то в Барселоне. Внезапно девушка почувствовала, как ледяная рука дотрагивается до ее ступни на краю кровати.

Оливия подскочила. Локтем она задела прикроватный столик, отчего лампа полетела на пол. Девушка рванулась к стене и пристально посмотрела по сторонам — пусто. Она чуть опустила одеяло, запыхавшись от бешеного сердцебиения. Ей просто приснилось? Ну конечно же, как иначе? Кроме нее, здесь никого нет. Пусто.

Девушка села на край кровати, подняла лампу и попыталась успокоиться, глубоко дыша, как учила ее Мария, когда в детстве Оливии снились кошмары. Она вытерла лоб и в этот момент услышала это. Звук. Как будто голос, снаружи. За дверью. Аксель?

Оливия обернула вокруг себя одеяло, подошла к двери и открыла. В двух метрах от нее стоял мужчина с чемоданом в руке. Мужчина, которого она видела около Хасслевикарны. Оливия захлопнула дверь, закрыла на щеколду и бросилась к единственному окну. Опуская жалюзи, она искала глазами какой-нибудь предмет. Орудие, что угодно!

Тут в дверь постучали.

Девушка замерла. Все тело дрожало. Если закричать, услышит ли Аксель там, наверху? Вряд ли, ветер завывает громче.

Снова постучали.

Глубоко дыша, Оливия осторожно подошла к двери.

— Меня зовут Дан Нильссон, простите за беспокойство.

Голос звучал из-за двери. Дан Нильссон?

— Что случилось? Что вы хотели? — спросила Оливия.

— Мой мобильный здесь не ловит, мне нужно вызвать водное такси, я увидел свет… может быть, у вас есть мобильный, который я мог бы одолжить?

Мобильник у Оливии действительно был. Но мужчина снаружи этого не знал.

— Всего на пару минут, — проговорил он в дверь. — Могу заплатить.

Заплатить за короткий телефонный разговор? За вызов водного такси? Оливия замерла в нерешительности. Она могла соврать, сказать, что никакого мобильного у нее нет, отправить гостя восвояси. Или к Акселю. Одновременно ее охватило любопытство. Что он делал наверху около бухты, стоя в лунном свете на берегу отхлынувшего моря? Кто он такой? Как поступил бы Арне?

Он бы отворил. Оливия сделала то же. Осторожно. Приоткрыла дверь и через щелку протянула мобильный.

— Спасибо, — сказал Нильссон.

Он взял мобильный, набрал номер и заказал водное такси до «Вэстра Брюгган». Он должен был оказаться там через четверть часа.

— Спасибо за помощь.

Оливия забрала телефон через щелку. Нильссон повернулся и пошел. Тут она открыла дверь нараспашку.

— Я видела вас около Хасслевикарны сегодня вечером.

Когда Нильссон обернулся, он увидел Оливию в свете прикроватной лампы, ослеплявшей его. Он посмотрел на девушку и моргнул, как будто что-то поразило его; что — осталось ей непонятным. Это длилось всего десятую долю секунды, или две десятых.

— Что вы там делали? — поинтересовался Нильссон.

— Я заблудилась и случайно забрела туда.

— Красивое место.

— Да.

Тишина… А что он там делал? Неужели он не понял, что вопрос этот напрашивался сам собой? Возможно, понял, но уж точно не собирался на него отвечать.

— Спокойной ночи.

Нильссон ушел, унося отпечатавшийся на сетчатке образ Оливии.

Тромбон лежал в черном футляре, а ВП сидел рядом, на пристани. Вечер получился долгим и богатым на выпивку. Сейчас ему нужно немного протрезветь. Завтра он собирается открыть коптильню. «Коптильню у Леффе». Свежекопченая рыба наверняка будет пользоваться спросом у жителей материка. Неотесанный островитянин, сидевший рядом, был трезв. Он работал в водном такси в ночную смену и недавно получил заказ.

— От кого?

— От кого-то из местных.

Понятие «местный» могло включать любого живущего от Стрёмстада до Стокгольма.

— Сколько берешь за это?

— Две тысячи.

ВП посчитал в уме прибыль, сравнив с коптильней. Почасовой заработок был не в пользу последней.

— Это он?

ВП задрал подбородок вверх. К ним шел мужчина в кожаной куртке и темных джинсах. Мужчина, который справился. Справился с Нордкостером. Теперь его ждал следующий шаг. Стокгольм.

В конце концов она уснула. С зажженной лампой, запертой дверью и именем Дана Нильссона на губах. С именем мужчины около Хасслевикарны.

Остаток ночи Оливию мучили болезненные кошмары. Часами. Вдруг горло сдавил надтреснутый крик и вырвался из широко раскрытого рта. Жуткий крик. Из всех пор проступил холодный пот, а руки цеплялись за воздух. Паук, сидевший на подоконнике за ее спиной, наблюдал за разворачивающейся в постели драмой: молодая женщина отчаянно пыталась вырваться из бездны страха. Наконец у нее получилось.

Сон запомнился Оливии в мельчайших подробностях. Она лежала в песке на берегу. Голая. Было холодно, наступил отлив и светила луна. Море начало накатывать. Ближе и ближе. Вода заливала ее голову, но это была не вода, а поток из тысяч маленьких черных крабов, падающих на лицо и заползающих в рот. Вот тут у нее и вырвался крик.

Задыхаясь, Оливия вскочила. Прижимая к себе одеяло, вытерла пот со лба и осмотрелась. Может, вся ночь была сном? Действительно ли тот мужчина приходил сюда? Девушка подошла к двери и открыла ее. Она нуждалась в воздухе, в кислороде. Ветер заметно стих. Шагнув в темноту, Оливия почувствовала, что хочет в туалет. Она спустилась с лестницы и присела за большим кустом. В этот момент чуть левее от себя она увидела этот предмет. Чемодан. Чемодан мужчины лежал на земле.

Оливия подошла к находке и посмотрела в темноту. Не было видно ничего. И никого. По крайней мере, Дана Нильссона. Девушка наклонилась над чемоданом. Может, открыть? Она потянула молнию от одного края до другого и осторожно приподняла его верхнюю часть. Чемодан был пуст.

На расстоянии выцветший фургон казался идиллической картинкой. Окруженный ночной зеленью леса Небытия, недалеко от порта «Пампас Марина» в Солне, со слабым желтым свечением из овального окошка.

Но внутри от идиллии не оставалось и следа. Фургон был очень запущен. Когда-то газовая плита у стены работала, а теперь насквозь проржавела. Когда-то стеклянное окно в потолке пропускало свет, а теперь заросло. Когда-то дверной проем закрывала разноцветная занавеска из пластиковых полосок, теперь их осталось всего три, наполовину оборванных. Когда-то фургон был отпускной мечтой семьи с двумя детьми, а теперь принадлежал Одноглазой Вере.