Наталия Левитина - Неумышленное ограбление Страница 15

— Поэтому во вторник мы уже летим, — сказала счастливая Эванжелина.

— Куда? — не поняла я ее.

— Как куда, в Америку. Свадьба будет уже там, Я специально пришлю тебе и Сержу вызов.

Нет, я так больше не могу. Трупы, гомосексуалисты, ненормальные бизнесмены меня доконают. А если Эванжелину тоже продадут в ночной бар?

Я обратилась напрямую к Дэниэлу:

— Вы знаете Эванжелину всего пару дней. Как же вы можете на ней жениться?

— О-о! Да она просто необыкновенная. Я влюбился сразу же. Я буду о ней заботиться. Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, я буду очень хорошо о ней заботиться. У меня друзья в посольстве, с визой проблем не будет. И вам тоже пришлем. Вы ее лучшая подруга, я знаю…

Нет, с американцем оказалось бесполезно разговаривать. Спятил. Всеобщее сумасшествие. Единственное разумное существо в моей квартире — это Антрекот. Себя я к нормальным тоже уже причислить не могла. У меня поехала крыша.

— Танюша, завтра придешь на, так сказать, помолвку, а потом будем собираться? Я не знаю, что брать, а что можно оставить.

— Конечно, Эванжелина, ты же знаешь, я сделаю для тебя что угодно, устало ответила я.

Я все еще не могла поверить, но они действительно собрались улетать. Они показывали мне заграничные паспорта, и все три физиономии сияли неподдельной радостью. Все казалось сном.

В воскресенье, вместо того чтобы собирать чемоданы, мы сидели у меня дома, пили коку из двухлитровых пластмассовых бутылей и молчали. Мысль о том, что нам придется расстаться, казалась кошмаром.

— Таня, прежде чем я уеду, я должна тебе рассказать кое о чем, серьезно сказала Эванжелина. — Это я убила Олега…

— ?!!!!!!

Эванжелина ждала реакции на свои слова, но не дождалась. Я не могла говорить. Тогда заговорила она:

— Его жена Марина приходила в мой косметический кабинет. Он иногда заезжал за ней на «вольво», ждал, пока я ее накрашу, и так познакомился со мной и с Катей. Когда мы с тобой пошли в «Макао», я видела его издалека, но все еще не знала, что он твой начальник. Мы сказали, что больше никогда не пойдем в казино, но на следующий день я снова отправилась туда. Мне так хотелось выиграть еще раз. Но я проиграла все. Увидев мою растерянность, ко мне подошел Олег. Он предложил денег: «О, моя жена так вас ценит. Возьмите, возьмите, вам обязательно должно сегодня повезти. Я видел, как вы играли прошлый раз — вы удивительно удачливы». Это я-то удачлива! Но я взяла у него деньги. И снова все проиграла. Он пододвинул еще, я взяла и это. Но мне фатально не везло. Закончилось это тем, что я оказалась должна ему около двух тысяч долларов. Олег с каким-то удовольствием наблюдал мой провал. Он сказал, что деньги можно будет вернуть когда-нибудь потом. Когда они у меня появятся. А когда у меня, Таня, могли появиться две тысячи долларов? «When pig flies»[4] — как говорит Дэниэл. Несколько дней я мучилась, не зная, каким образом отдам долг. В субботу Олег сам мне позвонил и пригласил в ресторан. Ну все, решила я, расплаты не миновать. Сначала в ресторан, потом в постель. Но он предложил мне другое. Вы, говорит, изумительно красивы. Надо же, заметил. Давайте сделаем несколько фотографий в том виде, в каком принимают ванну? Фотограф — мастер суперкласса, вас никто не узнает, и абсолютно никакой пошлости. И я согласилась. Он повез меня в эту же гостиницу «Подмосковье», два часа какой-то патлатый мужичок меня фотографировал, я чуть не умерла от унижения, потом Олег предложил шампанского, после которого я словно провалилась в черную яму. Проснулась уже дома, вероятно, они вытащили у меня из сумочки ключ. Катя была у бабушки.

Я подумала — ну все. Забуду, перелистну, как страницу календаря. Но на следующей неделе он опять меня нашел. Что там у вас случилось в понедельник?

— В понедельник? В понедельник… А, меня заперли на ночь в конторе, и я покопалась в его компьютере…

— Ну вот. Он приехал страшно злой и припер меня к стенке. Твоя подруга-журналистка, говорит, сидит у меня как кость в горле. Не рад, что связался с ней. А ты, красавица, готовая порнозвезда. Или ты убьешь эту следопытку, то есть тебя, или я покажу фотографии Кате. Он, представляешь, понял, какие у нас с Катей отношения, и все верно просчитал. Он дал мне бумагу, на которой твоей рукой было написано: «Меня бросил любимый мужчина» — и таблетки. Сказал, что проще простого инсценировать самоубийство. Зачем ты разбрасываешься такими записками?

Я пообещала ему все сделать, а в пятницу вы поехали за город, в ту гостиницу. В воскресенье рано утром я поехала туда же. Я еще не знала, что сделаю. По дороге к гостинице мне никто не встретился. В лесу было еще по-утреннему прохладно, и на дорожке я заметила мужчину в ярком спортивном костюме. Он делал зарядку. Это был Олег. Будто нарочно на тропинке валялся кирпич, их даже было несколько, и я взяла один. Я смотрела из-за деревьев на Олега и думала, ведь это так просто: подойду сзади и ударю его по голове. И сразу решатся все мои проблемы. Я сохраню любовь Кати и спасу тебя от него. Не знаю, сколько минут я простояла за деревом, но когда Олег будто специально встал в трех метрах от меня и, шумно выдыхая воздух, начал делать наклоны, я вышла на тропинку и ударила его. Мне кажется, он даже не понял, что с ним произошло. Я бросилась к станции, села в электричку, приехала домой, наглоталась снотворного и упала в кровать. Но кроссовок я с него не снимала.

— Кроссовки позаимствовал один несчастный мальчик.

— У меня в жизни было только два человека, которыми я дорожила, — Катя и ты. Он решил зачеркнуть сразу вас обеих. Как ты теперь ко мне будешь относиться? С отвращением? Я ведь убийца…

— Эванжелина, бедная ты моя…

— Знаешь, я, конечно, уеду. Но если в конторе ты случайно найдешь эти проклятые фотографии, ты их уничтожь, ладно?

Я подошла к тумбочке и вытащила белый плотный конверт, украденный мною из стола Олега. Там лежали фотографии и негативы.

— Все это время они были у меня. Эванжелина не притронулась к конверту, она закрыла лицо руками.

— Я десять раз порывалась расспросить тебя об этих фотографиях, но никак не могла решиться. И ты ведь эту неделю избегала меня, правда?

— Таня, так, значит… Как же он… Значит, у него их и не было, когда он шантажировал меня?

— Он ведь тебе их не показывал, да? А ты и не требовала?

Эванжелина замотала головой:

— Мне было так стыдно.

Мы сидели на кровати поникшие, словно спрыснутые дустом маргаритки.

— Таня, ты же не будешь меня теперь презирать?

— Эванжелина, не знаю. Я знаю только то, что все равно тебя люблю.

— Я убила человека…

— Знаешь, а ведь он был премерзкий. Ты истребила заразу похуже СПИДа.

Эванжелина так и не посмотрела фотографии. А если бы посмотрела, то удивилась бы. Фотограф действительно оказался мастером. На разноцветных снимках сидела и лежача восхитительная, волнующая Эванжелина. Никакой пошлости. У меня не поднялась рука порвать их.

…Во вторник я возвращалась из Шереметьево-2. Накрапывал мелкий дождик, и впервые повеяло осенью. Над головой в черном небе пролетали самолеты — в Париж, Мюнхен, Нью-Йорк. В одном из них сидели Эванжелина и Катя. Сейчас они вдыхали запах обшивки, в последний раз смотрели сквозь вибрирующий иллюминатор на рассыпанную разноцветными огнями Москву и вытирали со щек последние слезы. А я стояла здесь, внизу, около стеклянной, покрытой капельками дождя стены аэропорта, и мне было прохладно и хорошо. Полчаса назад, глядя на озабоченных торопливых людей, которые перевозили на металлических тележках чемоданы, и на зареванные лица Кати и Эванжелины, я приняла решение. Теперь я не буду жить так; как прежде, я стану совсем другой.

Когда, отряхивая мокрый плащ, я вошла в квартиру, в гостиной тепло светила люстра и работал телевизор. В прихожую вышел Серж с Антрекотом под мышкой.

— Ночь на дворе, — сказал он недовольно, — где ты ходишь?

Часть вторая

ПОХИЩЕНИЕ

Благие намерения в области самоперевоспитания обычно так и остаются всего лишь намерениями. Клятва, данная мной в аэропорту, вести более активный и полезный обществу образ жизни, была благополучно забыта. Первую половину сентября я предавалась блаженному безделью — ведь было от чего отдыхать: август выдался более чем насыщенным событиями.

Самое ужасное, что эти две недели даром не прошли — неосмотрительная утрата бдительности (а Сергей усиленно компенсировал мой сексуальный простой за время своего отсутствия) обернулась катастрофическим результатом. Наступил тот день, когда по расписанию я должна была бы с треском вспороть новую упаковку «Тампакса», но этого — о, какой ужас! — не понадобилось. Допрыгалась, курица безработная. В консультации меня, похоронно-грустную, похвалили за быстрое реагирование и сказали, что надо начинать запасаться пеленками-распашонками. «В вашем возрасте, милочка, давно пора стать матерью».