Фридрих Незнанский - Операция Страница 16

– Понял. – И Солонин вновь вскарабкался на броневик. – Я туда и обратно!…

Александра же не покидало странное чувство абсолютной уверенности, что преступники имели возможность не только перехватить радиоразговоры полиции, но и подсматривать за ними. Прямо сейчас. Зачем? На всякий случай, чтобы держать ситуацию под контролем.

Он задрал голову, окинул наметанным глазом края крыш. На верхушке здания банка разместились два снайпера в черных комбинезонах. Еще один, чтобы не скатиться, придерживался рукой за телеантенну на покатой крыше пятизвездочного отеля «Хилтон».

Впрочем, почему обязательно на крыше? Голубчик может находиться и в толпе журналюг, что стоят за ограждением. Или же выглядывать из окна гостиницы. Вон сколько их, любопытствующих постояльцев.

Спровоцировать драку особого труда не составило. Скорее, не драку даже, а невинную потасовочку. В этом смысле Марио Гарджулло просто повезло, когда он краем уха услышал нелестный отзыв об арабах, вырвавшийся из уст нагловатого паренька. Паренек был не один, в компании таких же, как и он сам набриолиненных шибздиков.

– А ну повтори, что ты против арабов имеешь? – подлетел к нему Марио.

И пошло– поехало. Шибздики разлетались в разные стороны, как резиновые игрушки. Впрочем, Гарджулло лишь играл с ними, бил открытой ладонью, а сам думал: где же полиция?

И полиция нагрянула. Невдалеке от дерущихся с визгом остановился патрульный автомобиль. Две совсем молоденькие девчонки приоткрыли дверцы и, прикрываясь ими как щитом, вскинули револьверы.

– Всем на землю!

Конечно же Марио не сопротивлялся. Он даже испытал нечто вроде удовольствия, когда одна из девчонок заковывала его в наручники.

– Детка, вас по конкурсу отбирали? – промурлыкал Гарджулло, втягивая носом сладкий цветочный аромат, исходивший от ее распущенных волос, но в тот же миг получил резиновой дубинкой по башке от второй полицейской дамы.

…Володин вернулся минут через двадцать и доложил, что Беркович уже начал шерстить редакции газет и телеканалов.

– А вот это Сол передал тебе, – он протянул Турецкому скрученный ротапринтный рулон. – Это предварительные анализы экспертов.

– Как обстановка в штабе?

– Все на ушах стоят, но никакой конкретики пока нет. Беркович обещал немедленно сообщить, если что. А у тебя как?

– Сам видишь, ничего особенного…

Они зашли в «Хилтон» через огромную дыру, зияющую посреди фасадной стены. К счастью, аппетит взрывной волны ограничился только этой стеной, потому как в холле следов каких-либо разрушений не наблюдалось. Ну разве что ковер прогорел, хрустальная люстра покосилась и в поведении персонала замечалась плохо скрываемая нервозность. А в остальном – будто ничего не произошло.

– Приятное местечко, – осмотревшись, констатировал Турецкий.

– А ты как хотел? – надул щеки Володин. – Пять звездочек.

– Здесь и расположимся.

Они оккупировали кожаный диван, который уютно примостился под раскидистой живой пальмой. Благодать, вот только кондишн не работает, душновато.

– Так, что у нас тут? – Джекандр развернул рулон.

– Позвонить! Позвонить мне надо, вы понимаете? – От конторки рецепции вдруг послышалась раскатистая русская речь. Мужчина с перебинтованной головой нависал над растерянным портье. – Не понимаете? Черт бы вас… Кол ту Москоу! Один лишь кол!… Почему нет связи?!…

Портье отвечали по-английски, что телефонная линия повреждена во всем районе, что в данный момент позвонить из гостиницы нет никакой возможности, что нужно немного обождать, пока починят, но мужчина, видимо, изучал в школе какой-то другой язык и продолжал настаивать:

– Мне нужна связь с Москвой!… Немедленно!… Ну сделайте же что-нибудь, это очень важно!…

– Знакомое лицо, тебе не кажется? – Турецкий легонько толкнул в бок Володина.

– М-мм, – пожал тот плечами. – Что-то не припоминаю. Может, артист какой-то?

– Нет, не артист. Но лицо…

Металлические жалюзи медленно поползли вверх, и когда они достигли высоты подбородка, Барагин пригнулся и вошел в затхлый полумрак автомастерской.

Вытирая испачканные мазутом руки, ему навстречу шел высоченный тип в промасленном комбинезоне. Его тыквообразную башку зловеще обхватывал рокерский бандан.

– Вы хозяин?

– Что надо? – не совсем дружелюбно прохрипел тип.

– Да вот, колымага сломалась, а люди говорят, что берете вы недорого, – улыбнулся Барагин. – У меня, знаете ли, небольшие денежные затруднения.

– Вали отсюда.

– Простите?

– И без тебя работы невпроворот, ясно?

Николай заглянул верзиле за плечо, но, кроме одного-единственного «шевроле» семьдесят восьмого года выпуска, больше ничего не обнаружил. Значит, он не ошибся – вряд ли на самом деле это помещение предназначено для ремонта машин.

– Вы всегда так разговариваете с клиентами?

– Парень, ты становишься слишком надоедливым, – насупился хозяин. – Я сам себе начальник и сам подбираю себе клиентов.

– Вы, наверное, подумали, что я из полиции? – Барагин и не думал выматываться из мастерской.

Верзила запустил руку за спину и, вытащив из-за брючного ремня громадный гаечный ключ, начал многозначительно перекидывать его из ладони в ладонь.

– Так вот, я могу быть откуда угодно, но только не из полиции, – затараторил Николай, пытаясь расположить к себе типчика быстрее, чем тот вознамерится проломить ему башку. – Ненавижу копов. Была бы моя воля, я бы их всех…

Последние слова пришлись по душе хозяину, и гаечный ключ прекратил свою безумную пляску.

– Мне кажется, тебе можно доверять, – панибратски произнес Барагин. – Ну, ты производишь впечатление клевого парня… Понимаешь, о чем я?

– Не очень…

– Ты классно меня просек, нет у меня никакой тачки. Я ведь освободился всего три часа назад. Целый год провел в тюряге.

– Год – это ерунда, – авторитетно заметил типчик.

– Кому ерунда, а кому ножом по сердцу. Меня друг предал. Лучший друг. Мы с ним в паре работали. Я сел, а он как бы чистеньким остался и даже знать о себе не давал!…

– Бывает.

– Знаешь, о чем я мечтал весь этот год? О том, что выйду на свободу и первым делом прикончу этого мерзавца.

– Я бы на твоем месте первым делом бабу трахнул, – загоготал верзила, но в следующий момент его глаза превратились в две хитрые щелочки. – Кто тебя навел?

– Один крутой парень, мы с ним столкнулись в пересыльном автобусе.

– Имя?

– Он не представился, а я и не спрашивал… Но он сказал, что ты не раз выручал его, Ефраим.

– А ты кто такой?

– Меня зовут Николай.

– Олем?

– Да, олем. Родители эмигрировали, когда мне было двенадцать.

Металлические жалюзи с грохотом покатились вниз, и теперь мастерская освещалась лишь тусклой лампочкой, болтавшейся на проводке под потолком.

– Встань лицом к стене и подними руки, – приказал Ефраим.

– Ты думаешь, у меня микрофон? – Барагин послушно исполнил приказание верзилы. – Брось!… Я чист, как слеза младенца!…

– Заткнись… – Хозяин мастерской тщательно обыскал Николая, после чего с силой нажал на его затылок, припечатав парня лицом к стене. – Сейчас я задам тебе еще несколько вопросов, дружок. И если мне покажется, что ты залетная птичка… Кричи не кричи – все равно никто не услышит.

– Нет, я в тебе не ошибся, – прохрипел Барагин. – Ты как раз тот, кто мне нужен.

Металлические жалюзи с грохотом покатились вниз, скрыв от посторонних взглядов абрисы двух мужских фигур.

Кати Вильсон и Маргарет Ляффон сидели за столиком у окна в крошечном ресторанчике прямо напротив автомастерской.

Маргарет была в очках со встроенными минитрансфокатором и видеопередающим устройством и успела прекрасно рассмотреть физиономию громилы в рокерском бандане. На мониторе ноутбука, лежавшего на коленях у Кати, запечатлелся четкий портрет. Этот же портрет получил на головном компьютере Джек Фрэнки и сразу начал рыскать по полицейским картотекам.

– Десять минут? – шепнула Маргарет.

– Восемь, – покачала головой Вильсон. – Мне не нравится эта рожа.

…– Так вы русский? – изумился мужчина с перебинтованной головой, видя перед собой представителя израильской полиции. – Бывший русский, – сказал Турецкий, на всякий случай подбавив в свою речь немного акцента. – У вас возникли какие-то проблемы?

– Да, мне нужно срочно позвонить в Москву, а они не понимают…

– Они все понимают, – Джекандр бережно взял мужчину под локоть и отвел от рецепции, – просто линия повреждена.

«А костюмчик-то у дядечки ничего», – заметил он про себя.

– Это какой-то кошмар, – страдальчески скривился перебинтованный. – Все мои планы коту под хвост!… А наш спикер лежит под капельницей, ему вот такой гвоздище ногу пробил!… Кстати, моя фамилия Коровьев, – он протянул Турецкому раскрытую ладонь, – Евгений Иванович Коровьев.

– Вы тоже ранены?