Алексей Макеев - День назначенной смерти Страница 16

Женщина вспомнила про конфеты, посмотрела на открытую коробку.

– Давайте сходим пожалуемся, – предложил Максимов. – Только не поможет, скажут, что вы сами съели. Не думаю, что это зло творят на фабрике, их худо-бедно контролируют. Готов поручиться – работа местных голодающих. Давайте я вас лучше кофе напою?

– Где? – удивилась женщина.

– Там, – кивнул Максимов на примыкающее к залу заведение.

– Вы живете в этом районе? – спросила женщина.

– Я в этом районе даже не бываю. Заехал купить бутылку виски. Но уверен, здесь варят бесподобный кофе.

– Странный вы какой-то, – пробормотала женщина. – Но забавный. Не в органах работаете?

– Нет, – Максимову до смерти надоело выступать в роли частного сыщика. – Я скорее по научной линии. Большой специалист по материалам и сплавам. Диссертацию сочиняю об усовершенствовании и эргономической доводке метода шнековой интрузии.

– Как вы сказали? – удивилась собеседница.

– Это не лагерный жаргон, простите. Это когда пластмассу тянут.

– Какую еще пластмассу?

– Да любую. Характер плотности пластмассы зависит от плотности газового облака и качества экструзионного гранулята.

«Чего это я несу? – подумал он. – Вроде сопроматом по башке не били».

– Жуть, – сказала женщина. – Ведите меня скорее к вашему кофе. Только на ногу не наступайте. И перестаньте врать.

Эти десять минут в компании с женщиной пролетели незаметно и оставили в душе незаживающий след. Вокруг нее витал ореол приятности. Единственная дама за резиновый день, не имеющая отношения к работе! «Наш Костя, кажется, влюбился, – заключила бы коварная и дальновидная Екатерина. – В третий раз за отчетный квартал». Ему просто хотелось сидеть рядом с этой женщиной и ничего не делать. Как приятное завершение безумного дня. Смотреть, как она потягивает кофе мелкими глоточками, иронично поглядывая на него зелеными кошачьими глазенками, беззащитно худенькая, с одинокой ямочкой на левой щеке, симпатичным вздернутым носиком, остреньким подбородком, который периодически прячется за отложным воротником пушистой кофточки.

– Как жаль, – разглагольствовал Максимов, – что вы меня так бестактно раскусили. Хотелось побыть нормальным человеком, отдохнуть от этой ненавистной профессии. Ну что ж, готов представиться – Арчи Гудвин, Майк Хаммер и Лью Арчер в одном лице – с поправкой на заснеженную территорию. Гроза неверных жен и мужей. К прохожим не пристает (только к очень хорошеньким). Свободномыслящий, до сорока, легкий на подъем, не страдает экстравагантностью. Приятный во всех отношениях – каким бы отношением ни повернулся. Неистощимое чувство юмора и нестандартный, но не асоциальный, взгляд на вещи. Может драться, может думать. Не всегда, правда, думает, когда дерется, но это детали. Благодаря деталям иногда получает по голове. Но нечасто – физиономия практически не исковеркана. Умеет практически все, даже дочь родная подтвердит (только не мыть посуду, выносить мусор, мыть пол и стирать белье). Почему бы нам не встретиться послезавтра в том же месте, в тот же час?

– А почему же не сегодня? – подняла ресницы Ольга, именно так она назвалась.

– А сегодня мы уже встретились, – подумав, обосновал Максимов. – А завтра я работаю. В ночную, так сказать, новогоднюю смену.

– Бедненький, – посочувствовала женщина. – За что же вас так?

– За деньги. Долго объяснять, Оленька.

– Простите, Костя, с вами очень приятно, но мне уже пора, – женщина виновато улыбнулась и посмотрела на часы.

– Самая распространенная ложь на этом свете! – воскликнул Максимов. – Фраза «Очень приятно!»

– Согласна, – засмеялась Оленька. – Но если бы она всегда означала наше отвращение, мы бы уже не жили. Оставьте свой телефончик, Костя, я позвоню.

Он продиктовал.

– А разрешите, я вас сфотографирую? – попросил Максимов, доставая мобильник. – А дома загоню в компьютер и сделаю вас рисунком рабочего стола.

– Не надо этого делать, – переменилась в лице женщина.

– Почему? – Он застыл с вознесенной рукой. Помявшись, бросил телефон рядом с чашкой.

– Не хочу, – объяснила она лаконично и исчерпывающе.

– Не буду занудствовать, – пожал плечами Максимов.

– Не обижайтесь, – она поднялась и натянула вязаный берет, расшитый по периметру цветными пуговицами, в котором смотрелась очень эротично. – Боюсь вас расстроить, Костя, – вот придете вы домой, перенесете снимок в компьютер, сядете наслаждаться моим изображением, а меня там нет.

Прозвучало не очень-то оптимистично.

– То есть вы привидение, – уточнил Максимов. – Маленькое симпатичное привидение. Без мотора.

– Вроде того, – улыбнулась Оленька. – Но я не виновата, просто жизнь так устроилась. Удачи вам, сыщик. Ждите звонка.

Она ушла, взмахнув полами горностаевой шубки. Ушел и день, богатый на события. Он вытянул вискарь из хрустящего пакета, вскрыл, сделал щедрый глоток, пока не грянула тоска высокая…

31 декабря

Весь день прошел в бессознательном просмотре телевизора. Мог бы и не включать, сидел бы и пялился в пыль на экране. Периодически отключалось сознание, однако поза от этого не менялась – он умел, как рыба, спать с открытыми глазами. В армии научили, а в милиции закрепил.

– Мариша, – объявил он дочери еще с вечера, – горько плакал мой Новый год. Ухожу с тяжелым сердцем на работу. Так что думай, у какой подружки будешь отмечать. А теперь хорошая новость – не успеют отгреметь праздники, как мы сделаем ремонт в твоей комнате, перетянем чехлы в машине и апгрейдим твой старый комп. А это подарок, извини, что раньше срока, – и вручил серьезно озадаченному ребенку последнюю модель плеера с кучей кнопочек и «лентяйкой». За что и получил взамен «гавайскую» байковую рубаху, с успехом заменяющую зимнюю кофту и все, что под ней.

Незаметно рассвело, незаметно пролетел день. Попрощалась и ушла Маринка. Минутная и часовая стрелка встретились на цифре шесть. Он чувствовал себя пустой бамбуковой удочкой, на которой болтается свинцовое грузило. Достал из бельевого шкафа вчерашнюю бутылку, символически плеснул в стопку, включил елку. Сел и остро почувствовал одиночество. Не любил Максимов Новый год. Печальный какой-то праздник. Ворошишь в памяти страницы и спотыкаешься через одну. Хочется туда, где был, и понимаешь, что ни разу не вернешься…

– Командир, формально я готов, – позвонил в начале седьмого Вернер. – А у тебя как дела? Подобрал ключики к фигуранткам?

– Фомкой вскрыл, – чистосердечно признался Максимов.

– А вот это по-нашему, – одобрительно крякнул Вернер. – Только Лохматову не говори, а то расстроится. Хотя Лохматик и сам, как выясняется, не промах. В три часа звонил, сказал, что в киношку намылился – последнее развлечение перед работой.

– Вы бы выспались, что ли, – перебил Максимов.

– Мы уже не можем, – возмутился Вернер. – Мы работать хотим как проклятые, командир. Как ты думаешь, за восемь часов управимся?

Он закрыл глаза, потому что наплыл туман. Неуклюже закончив беседу, Максимов откинул голову и начал воображать миллион объективных причин, почему ему так плохо.

Предчувствия не лгали. Это празднование Нового года, в котором он не принимал участия, запомнилось Максимову надолго. Время прессовалось, как плитка марихуаны. Чувства отмирали. Но поначалу все было прилично. На площадке между этажами прозябал звероподобный охранник (фирма «Колонтарь», с коей лавочка Кравцова имела официальный договор) и смотрел на идущую троицу, как на мясо для пулеметной очереди.

– Командир, мы же свои в доску, – с мукой на лице сказал Вернер, – открывай, не парься.

– Агентство «Профиль», – достал лицензию Максимов. – Работаем по особому приглашению. Сверься с мнением начальства, дружок.

Дуболом скупым жестом притормозил троицу, добыл рацию. Сверлил взглядом, одновременно выслушивая мнение начальства. Распахнул «врата» и без особых церемоний отрывисто определил подбородком: проскакивайте.

– Проходите, пожалуйста, Николай Витальевич вас уже ждет, – встретила детективов блистательная Альбина Дмитриевна. Она была сегодня королева бала – умопомрачительное вечернее платье переливалось мириадами снежинок, волнующе подчеркивая изгибы тела. Шикарные волосы струились по плечам. Вернер срочно проглотил язык и смотрел почти с ужасом. Лохматов косился на Максимова с завистью – от этого молодого пройдохи не могло укрыться, каким взглядом одаривает богиня угрюмого начальника. Приятно вспоминать, что с этой августейшей особой ты вчера лежал в одной постели.

– И все бы зашибись, – бормотал потрясенный Вернер, входя в невероятной кубатуры обиталище, – кабы не потребность работать. Командир, тебе не кажется, что в этих лабиринтах мы заплутаем, как в тайге?

Время раннее, гости еще не съехались. Кравцов спустился со второго этажа. Бледный, на губах дрожала улыбка. Одет по форме «все свои» – минус туфли на ногах и две расстегнутые пуговицы.