Смерть эксперта-свидетеля - Джеймс Филлис Дороти Страница 16

– Самое оно для служивого, – неизменно приговаривал он, снова и снова поднося кружку к увлажнившимся губам и жадно глотая обжигающий напиток, словно горло у него выложено асбестом. – Ну и хорош у тебя чаек, Бренда, ничего не скажешь.

А Бренда неизменно объясняла:

– Мама говорит, весь секрет в том, чтоб чайник заварной как следует нагреть. А потом чай настаивать не больше пяти минут.

Этот коротенький ритуал никогда не менялся, настолько, что она могла наизусть, безмолвно шевеля губами, повторять слова инспектора, едва не фыркая от смеха. Знакомый, такой домашний аромат крепкого чая, греющее ладони тепло толстостенной кружки – от всего этого в начале рабочего дня рождались спокойствие и уверенность.

Бренде очень нравился инспектор Блейклок. Он говорил мало, но никогда не раздражался, был по-отцовски добр к ней, с ним ей было легко и просто. Даже мама – она побывала в Лаборатории перед тем, как Бренда приступила к работе, – радовалась, что дочь будет работать именно с ним. До сих пор у Бренды горели от стыда щеки, когда она вспоминала, как мать настояла на том, что ей следует побывать в Лаборатории, посмотреть, где ее дочь собирается работать. Правда, главный полицейский инспектор Мартин, старший сотрудник по связям с полицией, по-видимому, счел это совершенно оправданным. Он объяснил маме, что должность секретаря-регистратора в Лаборатории Хоггата – нововведение, раньше на этом месте работал полицейский. Если Бренда будет хорошо работать в этой должности, полицейские смогут заниматься своими прямыми обязанностями, а девочка получит хорошую профессию. Главный инспектор Мартин сказал маме: «Регистратура – самое сердце Лаборатории». Сейчас, вместе с группой офицеров полиции, он отправился в поездку по Соединенным Штатам, и инспектор Блейклок остался целиком за главного, отвечая сразу за два участка работы: он не только принимал вещдоки, регистрировал выступления в суде и подготавливал статистические данные, но обсуждал каждое дело с инспектором-детективом, возглавлявшим очередное расследование, объясняя, что Лаборатория могла сделать, а что – вряд ли, и отказывался принимать те дела, в которых ученые ничем не могли помочь; а еще он проверял полноту окончательных заключений для суда. Бренда догадывалась, какая огромная ответственность на нем лежит, и решила, что никогда его не подведет.

Пока Бренда готовила чай, прибыли первые за день вещдоки: их, конечно, доставил полицейский детектив, занятый в расследовании. Еще один полиэтиленовый пакет с одеждой по делу об убийстве в меловом карьере. Крупные руки инспектора Блейклока аккуратно поворачивали пакет, и Бренда рассмотрела сквозь прозрачный пластик темно-синие брюки с не очень-то чистым поясом, полосатый пиджак с широкими лацканами и пару остроносых черных ботинок, украшенных вычурными пряжками. Инспектор Блейклок изучал составленную полицейскими опись.

– Это вещи ее дружка, – сказал он. – Того, с которым она на танцах кокетничала. Заведешь новую папку для описи, а вещи зарегистрируй по Биологическому отделу, под титулом «Маддингтон», и номер подгруппы поставь. Наклей красный ярлык «Срочно». Убийство имеет приоритет над всем остальным.

– Но у нас могут оказаться два или три дела об убийстве одновременно. Кто тогда про приоритет решает?

– Заведующий Отделом, в который это дело поступает. Он распределяет работу между своими подчиненными. После убийства или изнасилования приоритет имеют те дела, по которым обвиняемый не отпущен на поруки.

– Надеюсь, вы не очень на меня сердитесь, что я так много вопросов задаю? – спросила Бренда. – Мне так хочется про все узнать. Доктор Лорример говорит, я должна узнавать все про все, что только можно, а не смотреть на свою работу как на обычную рутину.

– Спрашивай, не стесняйся, девочка. Я вовсе не сержусь. Только не надо слишком прислушиваться к тому, что доктор Лорример говорит. Не он тут у нас директор, хоть он, может, и думает так про себя. Как зарегистрируешь эти тряпки, положи пакет на полку Биологического отдела.

Бренда аккуратно занесла порядковый номер пакета в журнал и продвинула упакованную в полиэтилен одежду на полку с вещдоками, ожидавшими отправки в лабораторию Биологического отдела. Очень важно было вовремя заносить все в регистрационный журнал. Она бросила взгляд на часы: почти восемь пятьдесят. Скоро доставят почту и вся конторка будет завалена пакетами с мягкой прокладкой, содержащими вчерашние анализы крови по делам о нарушениях в алкогольном опьянении и о дорожных происшествиях. Потом начнут подъезжать полицейские машины. Полицейские – в форме или в штатском – доставят большие конверты с документами для мистера Миддлмасса, исследователя документов; специально подготовленные Лабораторией контейнеры для хранения следов слюны, крови, спермы; громоздкие мешки с грязными, в пятнах простынями и одеялами; вездесущие тупые орудия; окровавленные ножи, тщательно упакованные в коробки, заклеенные липкой лентой.

И с минуты на минуту начнут появляться сотрудники Лаборатории. Уборщица, миссис Бидуэлл, должна была бы прийти уже двадцать минут назад. Может, она заразилась гриппом от Скоби? Первым из научников скорее всего явится Клиффорд Брэдли, старший научный Биологического отдела; побежит, съежившись, через зал, будто права никакого не имеет тут находиться, взгляд испуганный, и усы эти дурацкие, вислые какие-то; так всегда занят своими мыслями, что и на «здрасьте» едва ответит. Потом – мисс Фоули, секретарша директора. Всегда спокойная, сдержанная, всегда чуть улыбается – неизвестно чему. Мисс Фоули напоминала Мону Ригби, с которой Бренда училась в школе: Мону всегда выбирали на роль Святой Девы в рождественских спектаклях. Бренда недолюбливала Мону Ригби: если б только учителя знали про эту Ригби то, что знала о ней Бренда, Моне в жизни не получить бы эту завидную роль. Вот и мисс Фоули – Бренда вовсе не была уверена, что мисс Фоули ей так уж нравится. Потом кто-то, кто ей очень нравится, – мистер Миддлмасс, исследователь документов: пиджак внакидку, наверх бежит – через три ступеньки перепрыгивает, а здоровается – весь вестибюль звенит. После него уже идут все не по порядку – кто когда. Народу в зале – как на вокзале, а посреди всей этой кажущейся неразберихи, в самом ее сердце – сотрудники Регистрационного отдела: контролируют, направляют, помогают, объясняют…

Как бы подавая сигнал о начале рабочего дня, зазвонил телефон. Пальцы инспектора Блейклока обхватили трубку. Он молча слушал, что ему говорят, – значительно дольше, чем представлялось нормальным, потомдо слуха Бренды донеслось:

– Нет, я не думаю, что он здесь, мистер Лорример. Вы говорите, он домой не возвращался?

И снова молчание. Инспектор Блейклок полуотвернулся от Бренды и заговорщически прижал трубку плечом, будто разговор был сугубо конфиденциальным. Потом положил трубку на конторку и повернулся к Бренде:

– Это отец доктора Лорримера. Очень старый. Волнуется. Как я понял, доктор Лорример сегодня утром не принес ему в комнату чай и, похоже, вообще дома не ночевал. Постель в его комнате не разобрана.

– Ну, здесь-то его точно нет. Я хочу сказать – ведь входная дверь была заперта, когда мы с вами пришли.

Сомневаться в этом не приходилось. Когда она, поставив велосипед в бывшей конюшне, появилась из-за угла дома, инспектор Блейклок стоял у входной двери. Впечатление было такое, что он ее поджидает. Потом, когда она к нему подошла, он осветил фонарем замки и поочередно вставил в скважины все три ключа: сначала отпер английский замок, потом – сейфовый, с цифровым набором, а потом тот, что отключает электронную систему сигнализации, соединенную с пультом полицейского участка в Гайз-Марше. Потом они вместе вошли в темный зал вестибюля. Бренда прошла в раздевалку в глубине здания – надеть белый халат, а Блейклок – в кабинет главного инспектора Мартина, к распределительному щиту – отключить систему охраны внутренних дверей основных лабораторных помещений. Бренда, хихикнув, сказала:

– Вот – миссис Бидуэлл не явилась вовремя, чтоб уборку начать, теперь доктор Лорример пропал. Может, они вместе сбежали? Великий скандал у Хоггата!