Том Харпер - Гробница судьбы Страница 17

Мы сходим на берег в Дувре, небольшом городке в устье реки. Над нами возвышаются туманные очертания скал. Я видел Англию только во время своего отъезда в Нормандию, и то сквозь слезы. Но совершенно очевидно, что это богатая страна. Король Генрих занимал трон около тридцати лет, и царивший в эту эпоху мир способствовал процветанию этой страны. В Виндзоре я встречаю своего дядю. Он одет в алый плащ и мантию, подшитую горностаем, только что поставленную из мастерской меховщика. Когда он облокачивается на стол, на нем остаются следы мела.

Он потчует меня языками жаворонков, каплунами, вином, привезенным из Бургундии, и рассказывает, что король назначил нового смотрителя в замок моего отца. Я не знаю точно, но догадываюсь, что дядя тем или иным образом извлек для себя пользу из этого назначения. Ясное дело, мне никогда не получить своего наследства.

– Дай же на тебя посмотреть, – говорит он с подозрительной веселостью, хотя я провел здесь уже целый день. – Ты стал настоящим мужчиной и теперь можешь жить вполне самостоятельно.

Мне понятно, что он имеет в виду. Я вырос, и он снимает с себя всякую ответственность за мою судьбу. Другими словами, он избавляется от меня.

Опустив глаза в тарелку, я бормочу:

– Я пока всего лишь оруженосец.

– Скоро ты станешь рыцарем.

– А как насчет людей, которые убили моего отца?

Дядя неловко ерзает на стуле. Раз в год я пишу ему письма с отчетом о своих успехах и всегда задаю этот вопрос. Он ни разу не ответил на него.

– Их невозможно найти. Не было свидетелей.

– Я все видел.

Дядя вытирает губы салфеткой.

– Уэльс – опасное место, там многие погибают от рук убийц, и не всех преступников удается привлечь к ответственности.

Впоследствии я часто буду думать, что это означает. Не содействовал ли дядя убийству собственного брата? Вполне вероятно. Уэльс – опасное место, там многие погибают от рук убийц. Организовать очередное убийство не столь уж трудное дело – а люди, заколовшие моего отца, говорили на французском, а не на валлийском.

Из Виндзора мы поднимаемся вверх по Темзе до Уоллингфорда и затем поворачиваем на запад. Путь занимает три дня, но это приятное путешествие. По ночам еще морозит, а утром опускается весенний туман. Солнечные лучи, падающие с кремового апрельского неба, окрашивают землю в густой золотистый цвет. Ветви деревьев на склонах холмов все в почках. Я никогда не наблюдал столь гармоничный и умиротворяющий пейзаж.

Семейство Бешам обитает в укрепленном замке, расположенном в обширной долине к западу от Уонтиджа. За последние десятилетия этот симпатичный дом, как и его обитатели, утратил свое военное назначение. Более поздние пристройки практически полностью скрывают от глаз солидную крепость, находящуюся в центре. Насыпь вокруг башни в обрамлении огородов уже не выглядит такой же грозной, как прежде. В свое время строитель замка отвел реку, чтобы создать ров, но впоследствии с помощью системы плотин были устроены рыбные запруды.

В этот вечер мы ужинаем карпом и форелью, фаршированной виноградом с местных виноградников. Уолтеру Бешаму нет особой нужды производить на нас впечатление, ведь от этого брака больше выигрывает Ги, нежели он. Его младшую дочь зовут Ада, и он может в любой момент, если понадобится, отправить ее в аббатство. В большом зале устанавливается стол и собирается все семейство, чтобы ублажать нас. В галерее менестрель перебирает струны своего псалтериона[4].

За столом для меня места нет. Я стою в складках тяжелой драпировки и периодически наполняю чашу Горнеманта или его тарелку. Одновременно с этим я внимательно слушаю присутствующих и наблюдаю за происходящим, стараясь ничего не упускать из вида.

В результате я, по всей вероятности, первым из всех замечаю невесту Ги. Прежде чем поднять вуаль с ее лица, Уолтер выжидает, когда в желудках его гостей оказываются первые два блюда и вино затуманивает их взор. Пока слуги очищают тарелки, я бросаю взгляд в сторону скрытой за портьерой двери и вижу, как из нее украдкой выглядывает девушка и рассматривает людей, прибывших за ней. Все, что я могу разглядеть в полумраке зала – блеск драгоценных камней в ее волосах и на шее. Позже она мне скажет, что я смотрел прямо ей в глаза, не осознавая этого.

Псалтерион смолкает. Невеста Ги входит в зал, и сидящие за столом обращают к ней взоры. Перед собой она несет серебряное блюдо, смиренная, словно служанка. Однако она прекрасна, благородна и богато одета. Ее сопровождают два оруженосца. В их руках канделябры, чей свет затмевает огни свечей за столом и создает сияющий нимб вокруг их госпожи. Кожа девушки цвета слоновой кости, волосы словно отлиты из золота, драгоценности сверкают подобно ярким звездам.

Я потрясен. В тот момент, когда входит дочь Бешама, у меня возникает впечатление, будто зал наполняется светом, столь ярким, что меркнут огни свечей – как меркнут звезды при появлении солнца. Теперь мне ясно, какие чувства испытывали рыцари и странники из историй моей матери в момент встречи с их своенравными дамами и чаровницами.

Реакция Горнеманта, сидящего в конце стола, носит более деловой характер. Для него звезды отнюдь не померкли. Он оценивает девушку с практической точки зрения – как повар оценивает дичь, принесенную с охоты. Подойдет ли она его господину? Будет ли Ги доволен? Стоит ли она поместий в Беркшире?

Она ставит на стол свое блюдо с жареной миногой в собственном соку и делает реверанс. Мажордом ее отца разрезает рыбу на части, которые затем раскладывает на куски хлеба, в то время как Горнемант задает ей несколько банальных вопросов. Девушка сдержанно отвечает на них, потупив взор. Я наблюдаю за другими рыцарями. Они не в силах поверить в удачу Ги. Даже если бы невеста была похожа на кобылу, он взял бы ее замуж ради земельных владений. А так…

Ада Бешам делает реверанс и удаляется. Свечи остаются, но свет уходит вместе с ней. Под предлогом, будто мне нужно принести еще вина, я следую за ней во двор. Она стоит, прислонившись к стене, запрокинув голову, и смотрит в звездное небо. Из ее рта в холод ночи вырываются облачка пара. Через окно кухни я вижу, как повара готовят сладкий пирог в форме вепря, символа Ги. Но здесь, кроме нас двоих, никого нет.

– Когда ты станешь леди Отфорт, рыбу за тебя будут носить слуги.

Ада Бешам смеется.

– Мой отец говорит: мужчинам важно знать, что женщина умеет подавать блюда.

Ее голос глубже, чем я ожидал. Он очень мелодичен. Ада смотрит на меня, словно ожидая, что я скажу что-нибудь еще, но неожиданно все известные мне слова растворяются в моей голове.

Она спрашивает:

– Как долго ты служишь у Ги де Отфорта?

– Шесть лет.

– Какой он человек?

Мне хочется говорить о ней, а не о своем господине.

– Неплохой.

Ада пристально смотрит на меня. На мгновение мне кажется, что она разочарована, но потом я понимаю, что ей хочется знать больше. Она нуждается в успокоении, ей нужно увериться в том, что ее везут за море не на съедение чудовищу.

– Он хороший человек – возможно, добрый и мягкосердечный – маловероятно. Симпатичный.

Девушка улыбается. Интересно, чувствует ли она, что это ложь?

– А его сын?

Ада смотрит мне прямо в глаза. Я соображаю, что бы такое солгать ей, на сей раз о Джоселине, и не могу ничего придумать. Ее глаза как будто призывают меня говорить правду.

– Он свинья.

Она смеется. Я рад, что сказал это. Между нами будто протянулась ниточка доверия.

– Меня зовут Питер.

– Ада.

Теперь, когда она находится совсем близко, я вижу, что ее волосы вовсе не сияют, как солнце. Это всего лишь уловка парикмахера: в ее прическу вплетены золотые нити. Девушка машинально тянет себя за прядь и морщится, уколовшись об одну из шпилек, удерживающих локоны. На кончике ее пальца выступает капелька крови. Ада зажимает палец губами и высасывает кровь. Я смотрю на ее губы и дрожу всем телом: на меня снисходит озарение. У меня небольшой опыт общения с женщинами, если не считать того, что одна посудомойка разрешает мне развязывать ее корсаж и трогать грудь в дровяном сарае Ги. Только сейчас я понимаю, что чувствовали мужчины из сказок моей матери и почему рисковали жизнью ради любви к даме.

– Я должна идти. Моей матери, наверное, не терпится узнать обо всем, – Ада улыбается. – Спасибо за то, что назвал себя. Теперь я знаю, что в Отфорте у меня будет по крайней мере один друг.

– Наверняка больше, чем один, – бормочу я.

Я наблюдаю за тем, как Ада Бешам скрывается за дверью в освещенном коридоре. Чаровница исчезает: безутешный рыцарь остается в одиночестве на склоне холма. Я вспоминаю, как она сосет свой палец, ее рубиновые губы и светящуюся кожу.

Она уколола меня – и в это мгновение я понимаю, что причиненная ею рана не заживет никогда.

Глава 13

– Я кое-что выяснила.